Мамба в Сомали: Черный октябрь (СИ) - Птица Алексей
— Ещё входы есть?
— Есть, но далеко отсюда. И там надо идти мимо охраны.
— Ну ладно.
Пришлось возвращаться обратно к Саиду и Курту.
— Курт, ты замки вскрывать умеешь? — особо не рассчитывая на положительный ответ спросил я.
— Умею, — неожиданно кивнул головой тот.
— Любые? — я аж непроизвольно вскинулся.
— Любые. Могу даже сейфовые.
— Отлично! Тогда бери нужный инструмент и пошли с нами. Оружие тоже прихвати, а то мало ли что.
— Хорошо.
Курт занырнул в свою буханку и через пару минут вышел оттуда с небольшим чемоданчиком и в наплечной кобуре. Я по сравнению с ним со своими двумя пистолетами, автоматом и подсумками выглядел намного агрессивнее. Да ещё портфель в руке. Правда, медицинский чемодан я оставил в посольстве. Как и тот, в который сложил документы и деньги Павлова.
Сейчас у меня находился небольшая матерчатая сумка с самым необходимым и патроны с гранатами. И всё. Ну, и мелкоячеистые авоськи для документов и прочего.
Курт осмотрел дверь, достал из чемоданчика кучу отмычек и достаточно быстро вскрыл замок. Тот щёлкнул, и дверь открылась, явив нам небольшой предбанник и ведущую вниз лестницу. Спустившись на четыре пролёта, мы сразу же упёрлись в ещё одну дверь. Курт ловко вскрыл и её, хотя на вид она выглядела более массивной. Да уж, в случае опасности ломиться сюда было бы бессмысленно!
Дальше шёл довольно просторный коридор, еле освещённый тусклыми лампочками. В конце виднелась ещё одна железная дверь, но уже более фундаментальная: с поворотным штурвалом и закрытая на огромный амбарный замок, висевший на приваренных снаружи петлях. Впрочем, в этом коридоре находилось ещё две двери, на одну из которых с цифрой два и показал старик. Она тоже была оснащена внутренним замком, и не простым. Замок оказался связан с электронным номеронабирателем.
— Говорите код.
— Я не знаю, — вновь заюлил Павлов. — Уже больше десяти лет прошло, как я здесь бывал. Может, его давно сменили?
— Говорите тот, что был тогда. Живо!
— 1961.
— Перевёртыш, — хмыкнул я. — С какой стороны ни посмотри, одна и та же цифра выйдет. Символично.
Замок щёлкнул, но дверь не открылась. Я угрожающе посмотрел на старика. Тот задрожал, но, судя по всему, нового кода он действительно не знал. Разозлившись, я наобум нажал кнопки, набрав 1991. Замок ещё раз щёлкнул, и между дверью и полотном появился зазор. Потянув дверь за ручку, я шагнул в абсолютно тёмное помещение.
— Выключатель справа, — подсказал мне Павлов.
Проведя рукой по стене, я нащупал поворотную ручку старого, ещё советского пакетного тумблера-переключателя. Вспыхнул неяркий свет, и мы оказались в ещё одном длинном и узком коридоре с очередной дверью в конце.
Быстро миновав коридор и открыв следующую дверь, все попали в уже совсем другое помещение. Вероятно, здесь планировка подземелья просто копировала наземную часть зданий, в которых располагался руководящий аппарат правящей партии. Перед нами раскинулся длинный и довольно широкий коридор с огромным количеством дверей, ведущих в изолированные кабинеты. Естественно, никаких табличек с именами или названиями служб или отделов на них не было. Только номера, нарисованные чёрной краской с помощью трафарета прямо на дверном полотне.
Мы стали открывать все двери подряд, потому как Павлов сказал, что надо осмотреть всё. Точно он уже не помнил, где и что находилось. Благо нас было семеро: два еврея, я, Курт, Павлов и два афганца.
В первом же кабинете бросилась в глаза буквально целая гора серпантина. Ну, это я так поначалу решил, а приглядевшись, понял: передо мной просто порезанная на тонкие полоски бумага. Вернее, даже не бумага, а документы! В углу, под снятой вентиляционной решёткой стоял обычный жестяной таз, весь покрытый копотью. Значит, какие‑то бумаги были не только разорваны, но и сожжены. Надо же… Это ж какая паника их накрыла, что сподвигла на такие кардинальные действия⁈
В соседнем кабинете обнаружился и девайс по измельчению бумаги: допотопный огромный агрегат (чуть ли не промышленного масштаба), способный без проблем крошить документы прямо с папками. Там же находилось оборудование для быстрого сжигания различных материалов: что‑то вроде специального камина под стеклом. Вероятно поэтому в комнате всё ещё стоял сильный запах жженой химической продукции. Похоже, именно здесь уничтожали аудио‑ и видеопленки с компроматом на товарищей по партии. Короче, люди работали, не покладая рук!
Следующий кабинет показался мне складом фотоальбомов. Знакомые всё лица были запечатлены по большей части в неформальной обстановке: застолья, рыбалка… Ну, а некоторые фотографии носили явно фривольный характер. И касались они не только членов ЦК и политбюро ЦК КПСС, но и руководителей известных и неизвестных зарубежных компартий. И помощь «братскую» оказали, и при случае пошантажировать есть чем.
В другом кабинете обнаружились чистые бланки паспортов всяких стран, причем настоящие: с водяными знаками, номерами и сериями. Хрен знает, откуда они тут? Может быть, украли или хорошая подделка⁈ Неизвестно!
В следующем кабинете оказалась настоящая лаборатория с образцами разноцветных чернил, помеченных этикетками, кажется, начиная с 30‑х годов. На полу везде разбросаны перьевые ручки и образцы подписей чиновников разных стран с указанием сроков их работы на тех должностях, когда они имели право выдавать паспорта и визы. Комната оказалась вся заполнена огромными стеллажами, и все, буквально заставлены пронумерованной тарой.
Ещё в одном помещении оказалось что-то невероятное: здесь лежало огромное количество печатей служб паспортного контроля Швейцарии, Австрии, Люксембурга и других стран, включая Латинскую Америку. Все материалы описаны и систематизированы, как в аптеке. Спецподразделение международного отдела ЦК КПСС даром свой хлеб не ело, но им не хватило времени, чтобы замести все следы. И много чего еще осталось.
Мы уже несколько авосек набили бесхозным добром. Особенно этому вояжу радовался Курт.
Не обошлось, правда, и без курьёза. Открыв очередную дверь и включив свет, я непроизвольно отшатнулся, решив, что мы на кого-то напоролись! Ан нет! Просто на безликих болванках, расставленных по полкам, были надеты всевозможные парики. И я с удивлением понял, что попали мы в… гримерную! Кругом валялись бороды, усы, брови разных цветов и оттенков. На столиках лежала косметика. Вот и получалось: входил сюда один человек, а по факту выходил совсем другой.
Рядышком находилась и лаборатория с фотоустановкой. Похоже, на новое лицо сразу и документы делали: паспорта, пропуска, удостоверения личности. Мы прошли весь коридор и по лестнице спустились на более низкий этаж, минуя кабинку внутреннего поста, сейчас пустующую. Вероятнее всего, каждый из секретных сотрудников и их гостей имел доступ только на свое рабочее место в строго определенной зоне контроля и конкретное время.
На минус втором этаже также оказалось много кабинетов, которые мы тоже благополучно вскрыли с помощью Курта. А вот с сейфами было бы сложнее, если б не банально брошенные без охраны ключи на внутреннем посту. Конечно, там тоже находился сейф, но Курт смог его вскрыть. Внутри аккуратно висели развешанные по гвоздикам ключи с бирками, на которых были указаны номерами кабинетов и сейфов.
Последовательно вскрывая кабинеты и сейфы, мы внимательно изучали их содержимое, опуская всякую муть и нацелившись исключительно на финансовые документы. Павлов навёл нас на пару кабинетов, в которых тоже нашлось кое-что интересное. Однако в полной мере обстановкой он уже явно не владел. Я даже ослабил внимание к нему, перестав третировать его вопросами. Опасался лишь того, что он мог где-то закрыться, спрятаться или просто тихо исчезнуть в каком-нибудь незаметном проулке. Но пока он вёл себя безупречно, давая мне возможность сосредоточиться на поиске столь необходимых мне документов.
Оба еврея: и старый, и молодой с горящими как при поиске клада глазами, яростно рылись в содержимом каждого сейфа. И руки у старшего дрожали отнюдь не из-за его преклонного возраста. Ни Мойша, ни Вилен, по всей видимости, ни капельки не пожалели о моём предложении и теперь с упоением копошились в бумагах. Вот же канцелярские крысы!
