Болотник. Книга 4 - Андрей Алексеевич Панченко
Вообще армейская плащ-палатка российского или советского солдата практически не поменяла своего вида с момента её изобретения. Это просто кусок палаточной ткани, размером сто восемьдесят на сто восемьдесят сантиметров. Он может использоваться в качестве плаща, светомаскировочного средства, накидки, подстилки, тента, покрывала и даже в качестве носилок и плавательного средства (но это только в современных вариантах исполнения, так как советская плащ-палатка тридцатых годов нифига не влагостойкая). Если ее надевать как плащ-накидку, то моментально выясняется, что спереди полотнище не достает и до колен. Стекающая с полотнища вода быстро делает колени мокрыми даже если солдат стоит. Подвернутый сзади угол обеспечивает при ходьбе стекание воды попеременно то в левый, то в правый сапог. Если же угол отвернуть, то он тащится по грязи за спиной, цепляясь за всё что возможно, и норовя стащить плащ с плеч. Тем не менее, несмотря на свои недостатки, эта вещь крайне нужная и очень востребованная. Да даже просто в качестве подстилки для приема пищи или чистки оружия, или походной простыни на нары, она отлично подойдёт. Вот и мне две такие палатки серьёзно облегчили жизнь. Всё же не пришлось возиться с сооружением шалаша или чего-то подобного.
С шестом — проще всего, от моей руки погибла самая молодая и прямая берёзка в округе, а после того, как она лишилась веток и кары, шест и был готов. На изготовление «морды» и болотоступов пошли ветки ивы, которая в изобилии росла на берегу моего ручья. Делал я всё точно так же, как и при сооружении первых своих экземпляров, которые выручили меня в самом начале моего пребывания в этом времени, только теперь всё было гораздо надежнее и крепче. В ход пошла проволока и крепкая верёвка, которую я «приватизировал» у Макарова.
Неспешная и спокойная работа способствовали тому, что я почти позабыл о своих проблемах. Как будто обычный выход на охоту, а я мастерю самоловы. Я сытый, отдохнувший и спокойный, погода наладилась, светит солнце и даже ветра нет. Впереди конечно же неизвестность, но зато все былые проблемы отступили на второй план, мои приключения и войнушка со староверами в прошлом.
До вечера всё было готово и по идее можно отправляться в путь, но лучше это сделать утром, тогда у меня будет целый световой день впереди и не придётся искать себе ночлег или спать в неудобной лодке. Выход через топкое мелководье на открытую воду будет очень сложным. В прошлый раз мне пришлось бросить свой маленький плот, чтобы дойти до суши, а теперь груза у меня достаточно и его придётся переть с собой невзирая ни на какие трудности. Без лодки мне не пройти, да и всё что у меня с собой есть — крайне нужные мне вещи. И определиться с направлением движения тоже надо будет. Я помню свой путь от портала почти до мелочей, только вот сейчас я стартую не с того места, где выбрался из болота, так что поиски ориентиров тоже вызывали у меня обоснованные опасения. Мне бы свой брошенный плот найти, а вот от него я вполне уверенно могу отправляться вглубь болота. Если идти просто вперёд, то почти со стопроцентной гарантией я портал не найду.
До глубокой ночи я ломал себе голову, как построить маршрут и нашёл только один выход — нужно идти вдоль края болота по воде, до тех пор, пока я не найду свои брошенные вещи или хотя бы знакомые места, поэтому отдалятся от видимого берега не стоит. Сколько бы не потребовалось на это времени, но это стоит сделать. С этими мыслями я и заснул. Уже давно я не вспоминаю свою прошлую жизнь, мысли надо оставлять чистыми и направить все силы на возвращение, а уже тогда и можно будет попереживать, и поплакать (если конечно захочется).
Я весь в грязи и воде, руки и ноги аж дрожат от перенесенных нагрузок, а желудок урчит и требует пищи, но я почти счастлив. Тяжёлый и очень трудный день позади. С самого утра и до позднего вечера я пробирался до открытой воды через окраину болота. Долблёнка, которая так легко и непринуждённо бежала по реке и ручью, в грязи и тине превратилось просто в кусок бревна из которого она и сделана. То и дело, упираясь в кучи болотной травы или очередную корягу, лодка вставала просто колом и мне приходилось разгребать биомусор перед её носом. Пока я возился, днище залипало в вязкую грязь и стронуть лодку с места становилось всё тяжелее.
Потом пошли сплавны и мочажины, по которым и на лодке не пройти и пешком передвигаться невозможно. Сплавны не держали мой вес даже в болотоступах! Участки открытой воды посреди почти сплошной сплавны были мизерными, и я использовал их только что бы передохнуть, сидя в лодке. Я шёл, проваливался, вылезал и снова пытался идти вперёд, если бы не крепкая верёвка, привязанная к моему торсу одним концом, за которую я тянул лодку, то утонул бы я не менее пяти раз! Шест то помогал, то мешал мне, но всё же и он выручил меня несколько раз, когда, опираясь на него животом, я полз вперед, по сантиметру подтаскивая за собой лодку с вещями.
Где-то на середине пути я почти отчаялся, видимо ручей, который вытекал из болота, сделал это место особо непроходимым. В прошлый раз, когда я шёл на берег, таких «засад» и в таком количестве мне не попадалось. Я уже было подумал вернуться назад и поискать то место, с которого я вышел, но обернувшись назад оставил эту идею. Пройдено было уже довольно много, а обратный путь обещал быть не менее мучительным. Но всё рано или поздно заканчивается и хорошее, и плохое, закончился и этот ужасный день. И вот теперь я сижу в лодке, смотря на раскинувшуюся передо мною водную и относительно чистую гладь.
Спал я в лодке, искать место для ночлега было уже выше моих сил. Единственное что я сделал, так это простирнул свою многострадальную энцефалитку в чистой
