Жаркая осень в Акадии - Харников Александр Петрович

– А что насчет личного оружия офицеров?

– Оружие вы сдадите, но после вашего освобождения мы обещаем вернуть его хозяевам.

– Вы позволите сообщить о вашем предложении губернатору?

Старший лейтенант задумался, а потом взглянул на часы, пристегнутые белым металлическим браслетом к его левому запястью, – я такие часы видел в первый раз.

– Скажите, майор, как много времени вам понадобится для решения всех возникших вопросов?

– Думаю, что около получаса или чуть больше. Десять минут туда, десять минут на доклад губернатору, десять минут на возвращение обратно.

– Хорошо. Я жду вашего ответа ровно сорок минут. И постарайтесь не тянуть время. Предложенные мною условия могут стать более суровыми для вас.

Когда же я пришел в губернаторский особняк, оказалось, что уже никого нет. Повсюду были видны следы поспешного бегства. Насмерть перепуганный лакей сказал мне, что «их превосходительство минут десять назад куда-то отбыл на санях, закутавшись в теплую бобровую шубу, и миссис Лоуренс с ним». Так что обсуждать условия капитуляции мне было просто не с кем.

К счастью, особняк вице-губернатора, Перегрина Томаса Хопсона, был по дороге обратно к этому Исаеву. Был он намного меньше по размеру и далеко не такой роскошный, как у Лоуренса. Лично я с ним никогда не общался, но, когда я сказал дворецкому, что это вопрос жизни и смерти, Хопсон вышел ко мне через минуту и вежливо спросил, что мне нужно. Выслушав меня, он сказал:

– Майор, раз губернатор решил уехать, я беру всю полноту власти в свои руки. Скажешь русским, что я согласен на все их условия.

А когда я уже уходил, он пробормотал себе под нос:

– Говорил же я, что с французами нужно жить по возможности в мире.

Вернувшись к русскому командиру, терпеливо ждавшему меня в условленном месте, я сказал ему, что губернатор сбежал и что я по поручению вице-губернатора принимаю все его условия капитуляции. После небольшого совещания мы договорились о месте сдачи оружия и о полном разоружении людей, находившихся под моими командованием.

20 декабря 1755 года. Аннаполис-Роял

Генерал-лейтенант Перегрин Томас Хопсон, вице-губернатор Новой Шотландии, которой больше, впрочем, не существует

– А почему приказ исходит от вас, а не от губернатора Лоуренса? – спросил меня Джон Эйткен, мэр этого городишки.

– А потому, что Лоуренс ушел в Англию, когда русские брали Галифакс, – терпеливо ответил я. Попытался уйти, хотел я добавить, – его корабль сел на мель у острова Корнваллис, именуемого акадцами Шебукту, недалеко от Галифакса. И был захвачен в плен Акадской армией. Останься он тогда в Галифаксе, ему бы ничего не угрожало – русские, к моему удивлению, выполнили все свои обещания. Все наши пленные содержатся в хороших условиях – и я тоже. Всех отпустят, как только война подойдет к концу. Солдат собираются использовать для работ, но не более десяти часов в день, и обещают выходной по воскресеньям. Пока что работа ограничивалась расчисткой улиц от снега, за что жители весьма благодарны.

Жителей, кстати, русские не обижают. Конечно, скоро вся территория Новой Шотландии перейдет обратно к французской короне, и мы не знаем, что будет тогда. Но те, кто не запятнал себя преступлениями против акадцев, даже получат возможность переехать на русские острова и принять русское подданство. А если учесть, что почти все жители Галифакса здесь совсем недавно и не успели пустить корни в этой земле, я полагаю, что достаточно много польстятся этой возможностью и переедут к русским. Другие, вероятно, уйдут либо в Англию, либо в английские колонии южнее.

А для тех, кто бежал с Лоуренсом, таких гарантий нет. Более того, его самого собираются судить за приказ об изгнании акадцев и за то, что он игнорировал сообщения о зверствах со стороны массачусетской милиции. Может, и нелогично, что их-то наказывать не будут, но и на них распространяются все те же обещания, данные русскими. Как бы то ни было, живут они в тех же казармах, что и раньше, питаются вполне сносно и ни на что особо не жалуются.

Единственным крупным английским поселением – в отличие от Галифакса, основанным все теми же акадцами, – оставался Порт-Руаяль, который мы переименовали в Аннаполис-Ройял. Удержание его не только не было возможным – хоть там и находился форт Святой Анны, в нем практически не оставалось ни гарнизона, ни орудий. Скорость, с которой Акадская армия – и я в качестве «гостя» – преодолели более ста миль пути, меня поразила – мы ушли пятнадцатого числа, в день после падения столицы, и дошли уже сегодня. Как сказал командующий одним из отрядов русских, капитан Исаев, нужно было «ковать железо, пока горячо».

Но его, как и других русских с нами не было – их представлял лейтенант их Шотландского легиона Алистер Фрейзер-младший. А моя задача была очень простой – отдать местным властям письменный приказ о капитуляции.

– И какие у нас будут права? – не унимался Эйткен.

– Вся Новая Шотландия вновь станет частью Французской Акадии уже в новом году. Русские обещали обсудить с губернатором де Риго, что все, кто захочет, смогут остаться здесь. Есть и возможность перебраться на русские острова – русские получают остров Святого Иоанна и Королевский остров – и принять русское подданство. Третий вариант – перебраться в Англию либо в другие колонии его величества. Но это уже за свой счет.

– А что будет, если мы откажемся?

– Шансов у вас никаких. Форт Святой Анны уже окружен русской артиллерией и долго не продержится. Город тем более. И тогда условия капитуляции будут намного менее щедрыми, чем сейчас.

– Ну что ж, раз так приказывает действующий губернатор Новой Шотландии, то придется подчиниться.

Да, подумал я с горечью, действующий губернатор более не существующей колонии – пока что эти земли перешли к русским, а с нового года вновь станут частью Акадии.

А совсем недавно губернатором Новой Шотландии был я. И у меня получилось поддерживать хорошие отношения и с французами, и даже с микмаками. Если бы Лондон не прислал Лоуренса на замену мне, то все это оставалось бы нашим. Но что поделаешь…

Мы заночевали в городе – я в доме Эйткена, другие кто в форте Святой Анны, кто в частных домах. Жаль, что я не успею домой к Рождеству к супруге и детям, но все-таки я в плену, пусть русские со мной и обращаются, как с дорогим гостем.

23 декабря 20… года. Подмосковье

Kапитан-лейтенант Леонид Зинченков, позывной «Удав»

– Зинченко!

– Зинченков! – привычно поправил Лёня, который уже привык к тому, что его фамилию «украинизируют», но никоим образом не смирившийся с этим. Сделав пару шагов строевым, он порысил в сторону начальника Центра. За пару шагов до командира он опять перешёл на строевой (так, как его понимают морские офицеры) и бодро доложил:

– Товарищ генерал-майор, капитан-лейтенант Зинченков для вручения государственной награды прибыл.

Командир повернулся к НОКИСу и тот подал ему бордовую бархатную коробочку. Лёня принял коробку из рук начальника Центра, радостно проорал «Служу Отечеству» и, сделав поворот через левое плечо, промаршировал на своё место, крепко сжимая МАЗО-2 с мечами[122].

– Поздравляю! – прошептал Хас и украдкой протянул правую руку. В левой он сжимал такую же коробочку со вторым «мужиком»[123], который ему вручили за несколько минут до Лени.

– Капитаны: Наумов! – проорал НОКИС, и Сергей в свою очередь сделал два строевых в сторону командира…

– Амосов!

– Белецкий!

– Саркисян!

– Зимин!

– Жидков!

Офицеры выходили из строя, получали коробочки с наградами и становились обратно в строй. Последнее построение в уходящем году… Командование расстаралось, чтобы офицеры ушли в новогодние праздники в хорошем настроении.