Сказ о мире, где магия превыше всего - Денис Волков
Да, определённо это хороший план.
Глава 18. Возвращение к кузнечному делу
Пять дней. Пять дней я провёл в этом городе пока жду проклятый караван. И прямо сейчас я начинаю проклинать всех и вся, потому что, как оказалось, кроме ночных бабочек и выпивки в этом городе развлечений не было. Второе мне не было доступно, так как трезвею я ненормально быстро, а первое просто не хочу. Не такой я человек чтобы покупать любовь. Да и в этом мире нет винерологов. Подхвачу какую-нибудь заразу, всё важное иссохнет.
Каждый день я проводил за прогулкой по городу. Конкретной цели не было, просто искал чем можно себя занять. Рубины я обменял на нормальные деньги ещё в первый день и теперь у меня на руках была куча золотых монет. Правда, пришлось продавать не по рыночной цене, а немного ниже, чтобы покупатель держал свой язык за зубами и не вызвал стражу по мою душу. Удобно что тут все люди покупаются и продаются.
С одной стороны было хорошо что у меня теперь есть куча нормальных денег. Так и хочется бежать и кричать: "Я богат!". Но с другой стороны — у меня только золотые монеты. В основном в этом мире расплачиваются медными и серебрянными монетами если нужно купить еду или снять комнату. Это логично, ведь обед в таверне врятли будет стоить дороже десяти медных монет. В одной золотой монете — сто серебрянных, а в одной серебрянной — сто медных.
Теперь, переположим, я такой красивый захожу в таверну и заказываю себе еды на десять медных монет, а расплачиваюсь одной золотой. Врятли у хозяина найдётся девяносто девять серебрянных монет на сдачу. А даже если найдётся — он их все отдаст за одну золотую монету, которую даже использовать не сможет.
Я пытался найти в городе что-то вроде пункта обмена, но ничего такого в Карварге нет. Слишком маленький город, который получает доход только от продажи пшеницы.
В отличие от предыдущих дней, которые я провёл в праздном шатании по городу, этим утром я шёл в конкретное место. Во время прогулки я как-то заметил кузницу, к которой теперь и направлялся. Врятли кузнец, конечно, занимался изготовлением снаряжения. Всё-таки город не такой уж большой и знаменитый, так что кузнец, по идее, здесь должен заниматься в основном гвоздями и заточкой инструментов.
Однако в городе был гарнизон. Каждый воин имеет какой-никакой, но доспех, и меч. За всем этим нужно ухаживать, чтобы из войска не превратиться в толпу голодранцев. Так что что-то кузнец да должен уметь.
Я поспрашивал в таверне об местном кузнице. Все о нём отзывались как о добром в принципе мужике, однако потом вздыхали и говорили, что сейчас ему приходится нелегко. Я пытался выпытать, в чём именно его проблема, но никто ничего не отвечал. Также я узнал, что на весь город это единственный кузнец.
И вот я подошёл к небольшому зданию с вывеской в виде наковальни. Никакого названия у кузницы не было. Да и зачем оно нужно, если эта кузница — единственная на весь город?
Открыв дверь я вошёл внутрь и мне в нос сразу бросился запах вина. Видимо, у кого-то была крайне весёлая ночка.
Пройдя дальше я увидел ноги, которые торчали из-под прилавка. Увидев такую картину я напрягся. Ещё не хватало на труп наткнуться. Прибегут стражники, начнут всех распрашивать, меня узнают и придётся убегать, пока голову не отрубили.
Я начал медленно двигаться к телу, искренне надеясь что я наткнулся на простого алкаша, который ещё не проснулся после ночной попйки, а не на последствия пьяной понажовщины.
Подойдя ближе и заглянув за стойку я увидел здорового, похожего по телосложению на медведя, мужика, который лежал на животе и не издавал ни звука. Единственное что радовало — крови не было. Правда, радость прошла через пару секунд, ведь этого бугая могли и придушить. Правда, представить такое сложно, но не невозможно.
Чтобы проверить, жив человек или нет, я использовал один из самых древних способов — пнул его ногу. Реакции не последовало. Попробовал ещё раз, только посильнее. Снизу донеслось недовольное бурчание, а сам бугай начал махать руками за спиной, стараясь отогнать меня. Что же, есть контакт.
— Здрасьте, добрый человек, — сказал я, стараясь сдержать смех от этой понтамимы умалишённого, которая резко прекратилась, а сам верзила остановился с поднятой вверх рукой и не двигался.
— Кто здесь? — ответил он тихим хриплым голосом, полной боли и страданий. Да, похмелье — это не шутка, а жестокая расплата за прекрасно проведённую ночь.
Сразу после вопроса он преподнялся на локте руки, которая до сих пор лежала. Затем всё же опустил руку и прислонил её к горлу, начав его массировать. Закончив с массажем он постарался повернуть голову в мою сторону, но это у него не получалось. Это и не удивительно, люди не умеют поворачивать голову на сто восемдесять градусов.
Пришлось здоровяку вставать, и это для него было, как я видел, было самым тяжёлым испытанием за всю жизнь. Ноги не хотели держать его тушу и постоянно подгибались когда он только немного поднимется. Руки держались получше, но тоже дрожали пока он пытался их распрямить. В итоге он смог встать на колени и, облокатившись на стойку, начал ползти к ближайшему стулу.
Рядом со стулом стоял стол, некогда наполненный алкоголем и едой. Сейчас же он больше походил на свалку, заполненную огрызками и объедками в перемешку с повалившимися бутылками. Причём бутылок было очень много, а других тел я тут не видел.
Сев на стул он громко ойкнул, как будто ему было больно и начал копошится во всём это мусоре, что-то активно ищя. Я наблюдал за этим с небывалым интересом, потому что была интрига — что он ищет во всём этом муусоре? Ответ оказался довольно скушным. Спустя минуту копошения он с победным видом вытащил бутылку, в которой ещё осталось немного вина. Осушив бутылку он с грохотом поставил её на стол и громко крякнул от удовольствия. И я
