Айдол-ян. Часть 2 - Андрей Геннадьевич Кощиенко
СонЁн делает паузу и смотрит на меня, видимо, чтобы то, что она сказала, лучше отложилось в моей голове. Понятная, в общем-то аналогия. Шпага целиком — это агентство. Составные её части — клинок, гарда, рукоять, это весь стаф, менеджеры и президент. Щас меня опять будут возить мордой по столу за моё поведение…
— ЮнМи, — между тем продолжает СонЁн свою нравоучительную беседу. — Я понимаю, что ты недавно работаешь в шоу-бизнесе и у тебя мало опыта, но ты взялась за эту работу и значит, должна соответствовать требованиям, хочется тебе этого или нет…
Смотря на меня СонЁн снова делает паузу. То ли в ожидании моего ответа, то ли в очередной раз, чтобы лучше отложилось у несмышлёныша в голове.
— Сонбе, — говорю я, решив воспользоваться предоставленной возможностью сказать что-то в ответ, — Я понимаю смысл приведённой вами аналогии. Но, хочу отметить тот факт, что все люди, которые работают в агентстве, работают, получая за это деньги. Совершенно уверена, что их головы заняты исключительно личными проблемами, а не мыслями о том, чтобы как-то мне дополнительно помочь. Они просто хорошо делают свою работу. А если они не делают работу хорошо, то вместо них берут других людей. Вот и всё.
СонЁн с неодобрительным выражением на лице осуждающе качает головой.
— Почему ты такая индивидуалистка? — с огорчением спрашивает она. — Ты и правда думаешь, что всем, кто помогает нам готовя к выступлениям, всё равно, как мы выступим? Думаешь, им это безразлично?
— Ну, пожалуй, сказать, что это именно так, будет не совсем верно. — признаю я. — Мы — команда, то да сё. Но, по факту, наш успех не увеличивает стафу его ежемесячную зарплату. Это группа может получить больше от удачных выступлений, поскольку она получает процент от поступивших средств, а стаф ведь не на проценте сидит, сонбе, а на окладе. С чего им радоваться? Если, как вы говорите, работаем все вместе, а деньги и славу получает только «кончик», с чего им любить нас?
СонЁн секунд пять молча смотрит на меня.
— Тебе так сильно хочется, чтобы тебя все любили? — наконец спрашивает она.
— Да нет. — обдумав вопрос, отвечаю я, пожимая плечами. — Обойдусь я без этой любви. Для зарабатывания денег достаточно, если я буду просто нравиться.
— Чтобы нравиться, нужно соответствовать ожиданиям зрителей. — говорит СонЁн и добавляет расширенное объяснение. — Если не будешь соответствовать ожиданиям, ты не будешь нравиться, а значит, люди не станут платить деньги, чтобы увидеть тебя.
СонЁн, озадаченная тем, что приходится объяснять такие банальные вещи, с удивлением смотрит на меня.
— Даже не думаю подвергать ваши слова сомнению, сонбе, — говорю я, беря в руки чашку с кофе, — только вот…
Я делаю глоток. Вкусно.
— … только, — продолжаю я, — у меня такое ощущение, что всё, что мне предлагается в качестве образа, в котором я должна нравиться, давным-давно сотню раз пережёванная жвачка.
— И потом. — добавляю я, возвращая чашку на блюдце. — Образ должен быть близок к внутреннему содержанию актёра, чтобы не отнимать дополнительных сил на его поддержание.
— У тебя мало опыта, — возражает мне СонЁн. — Ты мало работала в индустрии, чтобы самой определять свой образ. Тебе нужна помощь профессионалов.
Молча пожимаю в ответ плечами, не став напоминать о том, что подписчиков-фанатов на моей страничке сейчас больше чем у любой в группе.
— И вообще, разговор пошёл куда-то не туда. — говорит СонЁн. — Я хотела поговорить с тобой совсем о другом, а не о твоём сценическом образе. Я хотела поговорить о твоём поведении.
— И что с ним не так, сонбе? — вздыхая, спрашиваю я, вновь поднимая за ручку чашку с кофе.
— Ты не следишь за тем, кому и что говоришь. — строго смотря на меня, обвиняющим тоном произносит СонЁн. — Шоу-бизнес, это бизнес, в котором всё строится на отношениях. На знакомствах. Ты, не думая о последствиях своих слов, обижаешь людей. В результате, наносишь вред себе и тем, кто с тобою рядом.
Сказав, СонЁн смотрит на меня, ожидая, что я скажу в ответ.
— Я не сто баксов, чтобы всем нравиться. — сделав глоток кофе и ставя чашку обратно хмуро отвечаю я.
Впрочем, чего обижаться? Правильно она говорит. За языком нужно следить, только вот почему-то у меня с этим плохо последнее время. Слова выскакивают, как из ружья.
Поднимаю глаза от чашки, смотрю на собеседницу. СонЁн неодобрительно качает головой.
— Из-за твоих слов я поссорилась с онни, с которыми работаю много лет, а тебе даже не приходит в голову извиниться, — говорит она.
Из-за меня? Вот те раз!
— Сонбе, — спокойно говорю я, — у меня другое виденье ситуации. Ваши онни, взяли и что-то себе придумали. И как это делают женщины, придумав — обиделись. Я не собираюсь нести ответственности за их мысли. Президент СанХён предложил мне выбрать для работы одну из вокалисток группы. Я выбрала вас. Не БоРам, не ИнЧжон, которые работают в бэк-вокале, а вас — ведущую вокалистку. Если кому-то в группе это не нравится, пусть жалуются господину СанХёну. Если вы, сонбе, не хотите со мной сотрудничать, тогда скажите мне об этом, я не буду вас тревожить. А требовать что-то от меня, никто не имеет права. С кем захочу, с тем я и буду работать. Вот так.
