Мир - Анатолий Анатольевич Логинов
— Обойдутся. И наши сукины дети, и арабские, — отрезал Джек. — Что же касается русских… Есть одна идея, джентльмены. Мы сейчас снова начали переговоры по оплате ленд-лиза. Как мне докладывал глава нашей делегации Фой Колер, русские в принципе согласны платить и сумма уже почти согласована. Все упирается в то, что нам не нужны их рубли, даже конвертируемые, а золотом не хотят платить именно русские. Я бы конечно не отказался от золота, учитывая французов… но нет, так нет. Если же предложить им расплатиться нефтью и бензином? Причем по ценам докризисного периода, если мы возьмем доставку на себя. Формально, мне кажется, русские ничего не нарушат — это ведь не продажа нефти…
— Это интересно, — согласился Соренсен. — Можно будет сбить тенденцию на повышение цен и снизить зависимость от арабов. Вопрос только в том, смогут ли русские поставлять необходимую нам нефть. Эта их «Уралс» для наших заводов, как мне кажется, не подходит.
— Насколько я знаю, она похожа венесуэльскую нефть, — неожиданно заметил молчавший до того Пьер Селинджер.
— Ого, Пьер. А ты, оказывается, не только в печати и музыке разбираешься, — пошутил Роберт.
— Пришлось недавно изучать этот вопрос, — не смутился Пьер. — Для пресс-конференции в Нью-Йорке.
— Молодчина, Пьер. Том, на тебе — встреча с Добрыниным и предварительные договоренности. Тед, ты поговоришь с Колером[1], сразу как Томпсон получит предварительный ответ. Если русские не против — пусть быстрее оформляют все договоренности.
Том неожиданно внес еще одно предложение.
— Хорошая задумка, но нам же надо ее провернуть поскорее. Почему бы тебе, Джек, не связаться лично с Машеровым? Так будет быстрее и проще, чем пока дипломаты выйдут на него с докладами, пока он подумает…
— Я лично за, — тут же поддержал его Соренсен.
После непродолжительной дискуссии решено было, что переговоры на высшем уровне просто необходимы.
— Пьер, пригласи Кенни, пожалуйста, — попросил Кеннеди.
Вошедшему секретарю Джон приказал пойти к оператору «Горячей Линии» и передать ему указание — договориться о разговоре с Машеровым в ближайшее удобное для главы Советского Союза время.
Пока О’Доннел созванивался с дежурным нарядом «Горячей Линии» в Пентагоне, разговор в кабинете переключился на предвыборную борьбу. Роберт Кеннеди, Пьер Селинджер и Тед Соренсен заспорили о возможном кандидате от республиканской партии.
— … Я все равно считаю, что наиболее вероятным кандидатом будет Спиро Агню[2], - упрямо возражал на все доводы своих оппонентов Тед.
— Но почему, Тед? У него столько известных нам финансовых злоупотреблений, что я никогда не поверю в его выдвижение. Республиканцы никоим образом не станут так подставляться. Мы же буквально размажем их, только озвучив небольшую часть сведений, — возразил Роберт.
— Значит, у этого хитрого грека и его команды есть какие-то планы, как нейтрализовать наши усилия, — возразил Пьер. — Например, банально уговорив владельцев основных газет, теле- и радио-корпораций, не обязательно деньгами. Тогда эти сведения просто затеряются на местном уровне.
— Вот тут Пьер прав, — поддержал Селинджера Соренсен.
— Не буду спорить, — согласился с ним Роберт Кеннеди. — Эти… представители второй древнейшей профессии ничем не отличаются от проституток…
— Ошибаешься, Боб, — перебил его президент. — Проститутки честнее и всегда отрабатывают полученные деньги…
Все засмеялись, кроме Пьера. Тот слегка поморщился столь вульгарным сравнениям, но промолчал.
— А я думаю, что просто надо напрячь моих сотрудников и возобновить расследование самых громких дел, — заметил Роберт.
— Вот это правильно. Такой туз в кармане нам пригодится, — согласился Джон. — Тед, что нам известно о предвыборной программе республиканцев?
Ответить Соренсен не успел, в кабинет, постучавшись вошел Кенни О’Доннел и сообщил, что для разговора с Москвой все готово.
— Удивительно, — покосившись на часы, заметил Соренсен. — Они там никогда не спят, что ли?
— Привыкли при Сталине работать по ночам, — усмехнулся Пьер. — Тем более, что ночью удобно придумывать коварные планы по распространению коммунизма во всем мире…
— Машеров в войну провел в партизанах, — заметил Том. — А для партизан-диверсантов ночь — самое удобное время…
— Для катерников тоже, — усмехнулся Джон. — Похоже, поэтому мы легко договариваемся с господином Машеровым.
Все опять засмеялись и дружно вышли из кабинета. Однако в ситуационную комнату Джон пригласил лишь Теда и Тома, как советников. Роберт, прощаясь, заявил, что поедет в офис и начнет разбираться с делами «грека». Пьер пошел вместе с президентом, поскольку его «девочки» тоже размещались в подвале.
Спустившись на лифте, Кеннеди со спутниками направились по коридору в сторону ситуационно комнаты. Селинджер же, с завистью посмотрев им вслед, развернулся и пошел к себе. Ему тоже хотелось присутствовать при несомненно историческом событии, чтобы потом описать его в своих мемуарах.
Президента и его сопровождающих уже ждали армейские специалисты связи и два переводчика.
Вопреки широко распространенным заблуждениям, «горячая линия», называемая в печати «красным телефоном» или «прямой линией» не была ни телефонной, ни прямой. Открытая в шестьдесят пятом, после инцидентов у Гуантанамо и Кунашира, едва не приведших к ядерному конфликту, она включала две защищенные линии связи. Они проходили по телеграфному кабелю по маршруту Вашингтон — Лондон — Копенгаген — Стокгольм — Хельсинки — Москва. Специалисты из ITT и советского НИИ Связи работали над созданием действительно прямой линии через спутники, но пока продолжала действовать старая система. Вместо телефонов главы правительств общались друг с другом через посредство телетайпов, печатающих сообщения на ленте, и сидящих за клавиатурой связистов. Причем и та, и другая сторона отправляли послания на своем языке, английском и русском соответственно и переводились принимающей стороной.
При Никсоне линией воспользовались два раза, во время очередного обострения отношений между США и Кубой, и при начале второй индо-пакистанской войны. Кеннеди связывался по ней первый раз.
— Сэр, Москва на связи. У аппарата Машеров, — доложил глава смены.
— Отлично, Стив. Начали… Здравствуйте, мистер Машеров. Приношу извинения за беспокойство в столь позднее ночное время, но у нас есть один срочный конфиденциальный вопрос, которой мне хотелось обсудить с вами…, - начал диктовать Джон.
— Здравствуйте, господин президент, — застрекотал телетайп и один из переводчиков начал читать прямо с ленты. Второй, просматривая напечатанный текст вслед за ним, был готов исправить ошибку или уточнить неправильно понятый оборот речи. — Очень хорошо, что вы решили связаться с нами. У нас тоже появился вопрос, требующий обсуждения. Ожидаю вашего вопроса
— Я полагаю, мы сможем решить наши вопросы ко всеобщему удовлетворению, — ответил Кеннеди. — У нас, как вы знаете, возникли некоторые
