Перелетная птица 2 (СИ) - Ежов Сергей Юрьевич
– Это они правильно. Королю нужно оставить простор для маневра, по крайней мере, дать возможность сохранить лицо. Заодно и для себя ребята оставили зазор для манёвра. Мудро. Но продолжайте, Платон Сергеевич.
– Семья президента Вильсона и все его соратники целиком и полностью стоят за вас. Даже не упоминая таких полезных для репутации фильма и прессы, где они выглядят великолепно, вы вдохнули второе дыхание в американскую промышленность, создав там две новейших отрасли. Я имею в виду собственно авиастроение и тесно связанное с нею производство алюминиевых сплавов. А уж какой толчок вы дали американскому станкостроению, заказав там десятки заводов, и не пересказать. Ваш вклад в Америку оценивается в несколько десятков миллиардов долларов.
– Что имеется в виду под этой гигантской суммой?
– Тут и прямые вложения, и косвенные, когда для исполнения ваших заказов открываются новые производства. Такие цепочки и просчитаны.
– Понимаю.
– Между тем чета Кавендишей озвучила и другую цифру: расставшись с вами, Британия потеряла несколько миллиардов фунтов стерлингов.
– А, понимаю! Бертрам выстрелил дуплетом: предъявил выгоду американцев и убытки англичан, причём совершенно неважно, реальные это цифры или они высосаны из пальца, в любом случае больно ударят по Британии.
– Миссис Дороти Дженкс выпустила роман о ваших поисках затерянных городов, и он разошелся в Америке и Европе общим тиражом в два миллиона экземпляров.
– Господи, когда она успела?
– Всё просто и при этом необычайно сложно. Книгу принялись печатать около пятидесяти издательств по всему миру, и выпускать в виде книжек по одной-две главы.
– Позвольте, а перевод?
– В том-то и дело, что Дороти наняла невесть сколько переводчиков, и они трудятся как негры на плантации. Правда, никто не жалуется, поскольку работа отлично оплачена. Миссис Дженкс объявила, что готовит большое иллюстрированное издание в трёх томах, причём в него войдёт много ранее не опубликованных материалов как художественного, так и документального свойства.
– Превосходно. Я срезу понял, что у девочки большое будущее. Но что пишут о морском сражении?
– И здесь всё отлично. Совместными усилиями дипломатов и журналистов англичане и французы выставлены сущими дикарями. Причём неизвестно с чьей подачи, стало модно говорить, что эти деятели не только подлые, но и неимоверно глупые, раз не могут воспользоваться плодами собственного коварства. Огромное влияние на общественное сознание оказал короткий документальный фильм, в котором британский и французский послы пришли к императору Ивану Седьмому с нотой об объявлении войны.
– Ого! Так эту идею не забросили?
– Не знаю, о чём вы говорите, но дело происходило так: зная о цели визита, послов долго держали в приёмной. А когда они вошли, император заявил, что о подлом и ничем не спровоцированном начале войны он знает по сообщениям из нескольких источников и попытка задним числом легитимировать низость, выглядит смехотворно. Во Франции этот фильм почти открыто крутят в кинотеатрах, а полицейские делают вид, что не знают о происходящем. Островитяне намного жёстче контролируют свой средний класс и плебс, там подобные шалости просто невозможны. В Британию мы доставляем листовки с описанием сути происходящего на арендованных у Германии цеппелинах и рассеиваем их над крупными городами. Надо сказать, сообщение о реальных потерях английского флота вызвали на острове невероятный шок. Англичане не ожидали, что после позора Русско-Японской войны наш флот покажет профессионализм, стойкость и величайшее самопожертвование.
– Англичане не пытаются сбивать цеппелины?
– Попытки имеются, но весьма жалкие. Дело в том, что немецкие дирижабли летают на высоте семь километров, а английские самолёты могут подняться не выше шести. Уже произошло несколько катастроф, в том числе и с гибелью пилотов, когда они, подчиняясь приказу, рисковали подняться выше, чем позволяют возможности самолётов.
– А как же начало сухопутной войны?
– Пока довольно вяло. Англичане начали переброску во Францию своих войск, но прекратили. Дело в том, что пролив просто усеян минами, и большой пароход, на котором находился артиллерийский полк с новейшим вооружением, взорвался и утонул с такой скоростью, что спаслось всего несколько человек. Сейчас все силы англичан и французов брошены на траление опасных вод. Более того: в Ла-Манше полностью закрыто судоходство, и сотни кораблей стоят в портах, не смея высунуть нос оттуда.
***
Следующий ход сделанный Александром был скомбинирован в духе либеральной пропаганды конца двадцатого – начала двадцать первого века. Флотская разведка нашла и доставила из Шербурга местного фотографа, который своими глазами видел, как англичане расстреливали в воде русских моряков.
– Месье Мандевиль, рад вас приветствовать!
Александр встретил в дверях своего кабинета крепкого мужчину средних лет, пожал ему руку и пригласил за стол.
– Могу ли я предположить, что вы являетесь потомком аристократического рода? – начал разговор Александр – Ваша фамилия, насколько я понимаю, восходит ко временам раннего Средневековья, не так ли?
– Весьма приятно иметь дело с тонким знатоком истории! – отозвался собеседник – Мои предки действительно имели обширные владения в Нормандии и Бретани. Они участвовали в походе Вильгельма-Бастарда, в Крестовых походах, в других славных делах. Но время безжалостно, и слишком многое было утрачено моим родом, в том числе, владения, а взамен осталась память.
– Меня осведомили, многоуважаемый месье Мандевиль, что вы собственными глазами видели, как подлые англичане расстреливали пытающихся спастись моряков с линкора «Императрица Мария».
– Да, ваше сиятельство, я видел это, и моё сердце до сих пор обливается кровью.
– Расскажите, как всё это происходило?
– В тот день я собирался сделать несколько художественных пейзажных фотографий на пленэре, но услышал артиллерийскую стрельбу и изменил намерение. Вышел на берег и стал наблюдать как русская эскадра, пропустив вперёд слабые корабли, прикрывала их собой, а британцы преследовали их подобно многочисленной стае злобных гиен. Я от начала до конца видел жертвенный бой русского флагмана и отвратительную резню, после её гибели. В процессе я делал снимки, но вряд ли на них можно рассмотреть что-то существенное. Увы, расстояние было слишком велико. Потом ко мне подошли господа из жандармерии, предъявили свои документы и конфисковали фотоаппарат, а с ним – все фотоматериалы.
– Но картину убийств вы видели. Каким образом?
– У меня с собой была зрительная труба.
– У вас были стеклянные кассеты?
– Совершенно верно, ваше сиятельство.
– Разве вы не пользуетесь фотоплёнкой производства «Полярной звезды»?
– К величайшему сожалению, я не накопил денег на подобный фотоаппарат. Увы, ваше сиятельство, он мне не по карману.
– А если бы у вас был плёночный фотоаппарат с хорошей оптикой, вы бы стали снимать на нём?
– Вне всяких сомнений! Аппарат со стеклянными кассетами имеет свои достоинства. Скажем, для некоторых видов художественной съёмки он предпочтительнее. Но для той цели, о которой вы сказали, плёночный фотоаппарат неизмеримо лучше.
– Вообразим ситуацию, месье де Мандевиль. – сказал Александр и выложил на стол фотоаппарат с мощным телескопическим объективом – Допустим, у вас в тот день были бы ваш фотоаппарат со стеклянными пластинами и этот, с плёнкой, то, как бы вы поступили в таком случае?
– Разумеется, я бы вёл съёмку на оба аппарата. На свой открыто, а на этот – тайно. И когда ажаны стали бы меня грабить, а иначе их действия я назвать не могу, отдал бы тот аппарат, а этот бы скрыл.
– Весьма разумно, месье де Мандевиль.
Французский фотограф на несколько минут задумался, а потом его озарило. Едва не подпрыгнув на месте он горячо заговорил:
– Ваше сиятельство, как вы отнеситесь к идее восстановить те фотографические снимки?
