Комдив - Берг Александр Анатольевич
Поскольку и мы, и противник двигались по полям, наша скорость была достаточно низкой, так что сближались мы довольно медленно. Тем не менее уже четыре моих танка остановились, и один из них начал разгораться. Но и у противника встали уже три танка: все они замерли и не подавали признаков жизни, в каждый из них попало уже минимум по два-три снаряда, но внешне это никак не проявилось. Наша пехота с началом танкового боя залегла, дожидаясь его результата: гибнуть понапрасну никто не хотел.
Вот удачный выстрел одного из моих танков сбил с немецкого танка гусеницу, его развернуло к нам бортом, и практически сразу два снаряда попали ему в борт, проломив броню, а затем последовал мощный взрыв, который снёс с него башню. Ещё одному немцу снаряд попал в нижнюю лобовую плиту и, судя по всему, успешно её пробил, так как танк встал и буквально через минуту начал дымиться – с его лобовой проекции снизу потянулся к небу достаточно густой столб чёрного дыма. Вот ещё два немца, потеряв гусеницы, удачно подставили нам свои борта и практически сразу загорелись от попаданий. В итоге получасовой бой стоил мне половину батальона, хотя всех немцев мы уничтожили. Три их танка оказались практически в исправном состоянии, однако, хотя их броня и не была пробита, экипажу так досталось от попаданий наших тяжёлых бронебойных снарядов, что они были не в состоянии вести бой дальше.
Дождавшись, пока мы разберёмся с немецкими танками, пехота наконец пошла вперёд, и вот тут мы не сплоховали. Хотя в строю осталась половина батальона, но и этого хватило, чтобы огнём наших тяжёлых фугасных снарядов подавлять немецкие огневые точки. Как только мы захватили окраину города, я приказал сделать небольшую передышку. За время боя мы практически полностью израсходовали боекомплект. За всё надо платить свою цену, а калибр и мощь танкового орудия значительно сокращают количество снарядов в боекомплекте. У нас было по двадцать восемь снарядов, и практически все они были израсходованы, а потому необходимо было снова пополнить их, прежде чем двигаться в город.
Пехотный майор, узнав, что нам требуется остановиться, сначала попробовал было возмущаться, но сразу скис, когда я популярно ему объяснил, что если сейчас двинусь дальше, то поддерживать его буду только пулемётным огнём, так как стрелять из орудий уже просто нечем. Бронированные грузовики подвезли снаряды, и пехота для ускорения процесса помогла загрузить их в танки. Они брали и подавали нам снаряды, так что экипажам оставалось только принимать их и заряды и укладывать в боеукладки.
Вскоре мы пополнили запас снарядов, и танки двинулись дальше. Медленно продвигаясь посередине улицы, мои танки огнём орудия и пулемёта подавляли любые огневые точки немцев, а пехота, двигаясь позади танков и по бокам улиц, зорко следила, чтобы к танкам не подобрались фаустники.
Бой за Розенхайм продлился больше двух дней, и за это время в уличных боях были подбиты ещё шесть моих танков. К счастью, их экипажи уцелели, отделавшись лёгкими ранениями, да и сами танки подлежали ремонту. Однако по общему итогу за время боёв за Розенхайм мой батальон потерял две трети своих танков.
После захвата города я отправился на доклад к командиру дивизии. И вот там мне досталось по полной.
– Товарищ генерал, задание выполнено: оказана поддержка пехоте в ходе боёв за город Розенхайм. Во время боёв батальон потерял двадцать два танка, из них шесть безвозвратно.
– Майор, ты офигел?! Кто только доверил тебе командование?! Это же уму непостижимо – в первом же бою потерять две трети своих танков! Причём каких танков! Это же новейшие тяжёлые танки!
– Товарищ генерал, с самого начала боя мне противостояла рота новейших тяжёлых танков противника, их танки вполне держали выстрел из нашего орудия в лоб. После боя я лично осмотрел эти танки, там лобовая броня в сто пятьдесят миллиметров. Их орудия длиннее обычных пушек «тигров», так что вполне пробивали лобовую броню моих танков. Тем не менее мы их уничтожили, причём три танка захватили практически в исправном состоянии. Ещё шесть танков были потеряны в городских боях, но пять из них подлежат восстановлению. Подбитые в первый день танки также возвращаются в строй. Необходимо только пополнить экипажи, и через несколько дней батальон снова будет полностью готов к боям.
Услышав о новых немецких танках, о которых у меня пока не было времени докладывать начальству, комдив немного успокоился.
– Показывай, майор, что там за новые немецкие танки у тебя.
– Товарищ генерал, придётся ехать к Розенхайму: трофейные танки там, вместе с моим батальоном.
– Хорошо, едем.
Взяв свою охрану, мы вместе выехали к городу. К моей командирской машине и бронетранспортёру присоединились машина комдива и четыре бронетранспортёра охраны, один из которых был зенитным: всё же немецкая авиация ещё не была уничтожена, и, похоже, запасов бензина для самолётов тоже хватало, хотя интенсивность её действия значительно снизилась.
К вечеру мы прибыли в расположение моего батальона, дорога прошла спокойно, ни одного нападения не случилось. Хотя солнце уже клонилось к закату, было ещё достаточно светло, и комдив лично осмотрел поле боя, на котором застыли сгоревшие немецкие танки и пять моих; шестой танк сгорел в городе.
Затем мы поехали в расположение моего батальона. А расположился я немного в стороне. Там было большое крестьянское подворье с реммастерской, что лучше всего подходило для моего батальона. Весь личный состав расположился в нескольких больших домах, а подбитые танки по очереди ремонтировали в мастерской. Трофейные танки под маскировочной сетью стояли чуть в стороне от моих, но рядом с домами.
Выйдя из машины, комдив сначала осмотрел немецкие танки снаружи, в том числе и следы от попадания моих снарядов, а затем полез внутрь. Около получаса он осматривал трофейные машины, пока, казалось, не излазил их полностью, а затем наконец произнёс:
– Ладно, майор, похоже, я немного погорячился, таких зверей действительно нелегко завалить. Показывай свои танки – те, что подбиты в бою с этими зверями.
Я проводил его к мастерской, где и стояли подбитые танки. Комдив тщательно их осмотрел, в том числе и следы от срикошетивших снарядов, ибо не каждое попадание немецких снарядов пробивало броню, поскольку скошенные углы лобовой брони в ряде случаев не дали немецким снарядам пробить броню танков.
– Майор, а как тебе эти танки? – указал комдив на мои ИС.
– Отличные, товарищ генерал, только боекомплект маловат.
– А как же прошедший бой? – ехидно спросил меня комдив.
– А что прошедший бой? Никто ведь не предполагал, что у противника окажутся такие танки. У них и орудие значительно длинней, чем у «тигра», соответственно и бронепробиваемость выше, и лобовая броня толще. Но мы всё равно с ними справились, правда, сначала пришлось попотеть, пока не нашли их слабое место.
– Это какое?
– Нижняя лобовая плита, она вполне пробивается нашими снарядами. Да и если сразу несколько танков одновременно выстрелят по одному новому немецкому, то контузия экипажу обеспечена. Можно ещё сбить ему гусеницу и заставить его таким образом подставить нам свой бок.
– Ладно, майор, за захват новейших танков противника хвалю. Обеспечь им охрану, а я пока сообщу о них наверх и организую их вывоз к нам в тыл.
Я не особо рассчитывал на награду за захват этих танков, я был рад и тому, что комдив не стал ставить мне в вину потерю большей части своих танков. Хотя всё равно почти все они через несколько дней вернутся в строй.
Захваченные «тигры» забрали через три дня. Я как раз заканчивал ремонт своих танков, когда под усиленной охраной прибыли эвакуационщики. В качестве тягачей были «тридцатьчетвёрки» без башен, и они тянули платформы. Загнав танки на них своим ходом, тягачи потянули платформы и вскоре скрылись из виду.
А за захват этих танков мне всё же дали орден Ленина. В дальнейшем я лишь дважды столкнулся в бою с этими танками, которые, как я чуть позже узнал, были новейшими танками «Тигр II». Все остальные боестолкновения с немецкими танками неизменно заканчивались нашими победами. Через месяц мой батальон пополнили недостающими танками, и до конца войны я потерял ещё семь танков безвозвратно.
