ОПГ «Деревня» (СИ) - Alchy
Разговор, на взгляд Председателя — не задался сразу. Управляющий, представившийся Николаем Корепановым — с ходу начал предъявлять претензии, почему крестьяне, живущие на земле заводской дачи всячески отлынивают от уплаты подушной подати и заводских работ. Секретарь парировал тем, что это не крестьяне — а мастеровые. И тут же поправился, заметив алчный огонек в глазах Корепанова, что мастеровые по мануфактуре и в агрономии искусные. И это люди купца первой гильдии Губина Михаила Павловича, когда их переселили на эту землю — она не была в собственности завода. Угрожал проверкой законности приобретения этой земли в собственность. Потом начали мериться крышей. Генерал-губернаторы в покровителях нашлись у обеих сторон, после чего разговор забуксовал.
Корепанов открыл карты и просто и незатейливо попросил людей отдать ему до весны в работу. Как оказалось — дела у заводов Лугининых шли не очень. Наследник не уделял производству ни внимания. ни средств, от чего дела приходили в упадок. А спрашивали всё с управляющего, вот он и крутился, как мог — стараясь удержать производство на плаву. Секретарь откровенности не оценил и стал бить по больному, предрекая заводам скорый упадок и как следствие — смену владельцев. И не давая гарантий, что Корепанова оставят управляющим. Особенно негодуя на перспективу использовать квалифицированный труд мастеровых на тяжелых работах, с которыми впору любому холопу управиться.
— Да вы посмотрите на него, какой он мастеровой!? — Запальчиво вскричал Корепанов, показывая пальцем на Захара, ничуть не стесняясь его присутствия. — По роже же видно, что всю жизнь возле лошадей провел!
Председатель еле сдержался, лишь понимание того, что дальнейшее благополучное существование деревни зависит от его выдержки и благоразумия — удержало от опрометчивых поступков. А диалог секретаря и управляющего скатывался в банальный срач, в реалиях восемнадцатого века. Как диалог Паниковского и Балаганова: «Ты кто такой?- Нет, это кто ты такой!?»
Расстались на оптимистичной ноте — каждый был уверен в своей правоте и обещал в будущем посрамить оппонента. Грозя карами и репрессиями сверху. Корепанов угрожал прибытием солдат, на что секретарь лишь усмехался. Тем не менее, самоуверенность секретаря передалась Захару, да и купец оказался не так прост, даже если по секретарю судить. Отсрочку они получили, если верить секретарю и могли заниматься своими делами, некоторое время и с осторожностью. Вариант с солдатами не исключался, по оговоркам секретаря.
— Я вчера вечером имел аудиенцию у Михаила Павловича, с милостивого разрешения докторов, — выйдя от управляющего, доверительно сказал секретарь — и он определенно идет на поправку! И не с такими тяжбы вели, не волнуйтесь! Лишь бы Михаил Павлович поправился!
— Твои слова, да богу в уши! — С толикой сомнения ответил Захар. — Надо домой поспешать, глубокой ночью ведь возвратимся.
Ободренный и вдохновленный, пусть неоднозначно, но проведенными переговорами — дал добро пробежаться по лавкам. Лёха очень просил, упирая на то, что Галка его на порог не пустит без моченой клюквы и селедки. Егор тоже подключился к этим просьбам, вспомнив про Ксюшу. Захар лишь благодушно махнул рукой, сказав управиться побыстрее. И домой!
Глава 27
Глава 27
18 декабря 1796 г.
— Ну что, доктор, теперь не умру? — Всё еще слабый купец улыбнулся зашедшим утром врачам.
— Как это не умрёте? — Возмутилась Маня, пришедшая с врачами, как практикантка. — Обязательно умрёте! Мы все умрём! Но не сейчас, мы вас обязательно на ноги поставим!
— Маня! — Одернула её Марина. — Готовь шприц, сейчас инъекцию будешь делать, внутримышечно.
Та, засопев в медицинскую маску, загремела инвентарем. Анатолий, кивнув Марине, теребившей в руках фонендоскоп, обратился к Губину:
— Задирайте рубаху, Михаил Павлович, сейчас Марина Сергеевна вас прослушает. Ну-с, как сегодня себя чувствуете? Смотрю — оживились! Кризис миновал, сейчас на поправку семимильными шагами!
— Не поверите, Анатолий, с утра понял, что на поправку пошел! Ваше лекарское искусство с того света вытащило! Уже и не чаял!
— Увы, запасы лекарств у нас не вечны, — развел руками хирург, — вот молодежь учим, народную медицину вспоминаем, топчемся на месте пока. По хорошему — надо наши знания передавать другим, вместе развивать лекарское дело, а мы тут сизифовым трудом занимаемся...
— С моей стороны, Анатолий, всяческую поддержку окажу! А не молода ли пигалица сия? — С опаской посмотрел на Маню со шприцем в руках.
— Не волнуйтесь, Михаил Павлович! У Мани рука легкая, вы не помните, она и вчера вам инъекцию делала. Переворачивайтесь, спустите порты.
— Я, дедушка, — дрожащим от обиды голосом произнесла Маня, протирая ягодицу купца ваткой со спиртом, — уже два с половиной месяца занимаюсь! Мы пять дней несчастного дядю Васю в прозекторской резали, анатомию изучали!
— Эвона как! — Поразился Губин. — Ну раз для науки такое надо... Ты уж поаккуратней, внучка! Мне ещё на этом гузне обратно в Москву ехать! Как всё?! Храни тя Господь, милая!
Отослав Марину с Маней, хирург присел на край кровати:
— Вижу, Михаил Павлович, у вас много вопросов к нам? Подождите немного пожалуйста, у вас только кризис миновал. Пневмония у вас, ослабленный иммунитет на нервной почве, путешествие через пол-страны зимой — вот все и наложилось одно на другое!
— А книги, книги ваши можно почитать!? Чем просто бока отлеживать. И секретаря моего можно ко мне прислать? Не знаю, привиделось или взаправду говорили с ним, что неприятности у вас с заводской управою?
— Я бы вам покой всё таки порекомендовал! — Построжел голос Толи. — Вчера ваш секретарь ездил с нашими в завод, чем кончилось — не знаю, ночью поздней приехали, отсыпаются. Но раз Председатель его к себе на постой определил после поездки — помог видимо. Пришлю его, но вы хоть денек ещё полежите спокойно, посмотрим на динамику, и если ухудшения не будет — завтра вам посещения позволю. Наши тоже к вам рвутся. — Усмехнулся.
— Анатолий! — Умоляюще запросил Губин. — Я к вам больше пол-месяца добирался! Такое в этом учебнике прочитал! На самом интересном месте оборвалось! Что дальше то было?! Гложет меня, узнать хочу!
— Ничего, Михаил Павлович, от ещё одного дня ничего не изменится! А что до знаний, давайте я вам теорию, весьма популярную у нас, расскажу. О эффекте бабочки...
— Вот так, само наше появление уже могло изменить историю этого мира. — Стал закругляться через полчаса Толя. — И дальше эти изменения будут только нарастать, как снежный ком. Вы ведь, подозреваю, с нашей помощью вознамерились капиталы умножить? Здесь я вам не советчик, тут как с нашим руководством договоритесь. Мне ближе дело медицины, ту же детскую смертность в стране снизить, да лекарское дело поднять.
— Бог с ними, с деньгами! — Замах руками купец. — С собой в могилу не унесешь! Вы только скажите, что вам для вашей медицины надо — всем посодействую!
— Пока лучшим содействием будет, если вы хоть сутки в покое полежите! — Вновь строго сказал Толя. — Обещал вас на ноги поднять, соизвольте соблюдать врачебные рекомендации!
Хирург вышел из палаты и в смотровой застал Анисима и Егора, которых держала и не пущала Света.
— Да что такое, мужики! — Возмутился Толя. — Нельзя пока к нему! На работу — это туда! А ты чего приперся? — обратился он к Егору. — вы же чуть ли не под утро приехали, чего не спится?
— Да меня Ксюша разбудила. — начал тот оправдываться, — чтоб режим дня не сбился, есть у меня такое, днем посплю потом всю ночь не могу уснуть. Я по личному вопросу пришел! — Добавил, покосившись на Анисима.
