Властелин земли - Алексей Викторович Вязовский
— Да, это вряд ли. Вергелиус, напиши Фридриху — пусть он готовится принять княжескую корону. И как только от Привуса придет весть о победе отправляйся в Миней. Пора нам из первых рук узнать, что же там произошло на самом деле…
— Для этого нужно схватить предателя Фридуса. Судя по донесениям Фридриха, придворный маг — единственный, кто может хоть что-то рассказать нам о нападении темных и гибели Тиссенов. Привус — надутый дурак, но в одном он безусловно прав: Альбрехт скорее бы продался с потрохами Темным Лордам, чем бросился бы с ними воевать.
— Ладно… Расскажи лучше, что дало вскрытие темного? Твои люди узнали, наконец, в чем секрет их поразительного долголетия?
— Пока нет. Хотя они разобрали труп буквально по частям и внимательно изучили все его внутренние органы. Но зато мы теперь знаем, что кровь темных не воздействует на людей так, как это было с кровью эльфа. Пленники не молодеют при ее вливании, они просто умирают в мучениях. И зелья на основе этой крови тоже невозможно сделать, здесь даже ведьминские рецепты бессильны.
— Проклятье…! Но ведь как-то темным удается долго жить, сохраняя крепкое тело?!
— Похоже, магия Аша меняет не только их внутренний источник, но и саму структуру крови и тканей. Вот если бы нам удалось захватить кого-то из низших демонов, иниса, или хотя бы лича…
Аполлинариус испуганно осенил себя знаком Единого и замахал на Вергелиуса руками.
— Совсеми сдурел?! Хочешь притащить на Остров высшую нечисть?!
Глава Инквизиции изобразил на лице раскаянье, но в душе презрительно пожал плечами. Дряхлый Понтифик как безумный цеплялся за жизнь, но трусость не давала ему сделать решительный шаг. Вергелиусу иногда и самому было интересно, как скоро он сломается и согласится на что-то экстраординарное. Вот покойный Игнатиус был не в пример смелее Аполлинариуса, правда закончил он плохо…
* * *
Когда мы приходим на тренировочную площадку, расположенную на краю нашего лагеря, огромный Страж сидит на земле, опираясь спиной на борт телеги для его перевозки. Маги, приставленные к нему покойным Тиссеном, коротко вводят меня в курс дела: команды Мевару отдаются голосом, но слушается он лишь тех, в чьих руках находятся джойстики.
Тьфу, ты…! Это я про жезлы сейчас. Вот язык мой — враг мой, как задумаюсь, так начинаю на автомате выдавать слова из прошлой жизни. Будто меня кто за язык тянет в этот момент. И если про ЦУП я перед Лукасом отбрехался тем, что нам нужно специальное слово для обозначения Зала Видящих — чтобы сохранить в тайне от других его наличие в Замке, то с «аккумулятором», «батарейками» и «джойстиком» такой номер уже не прокатит. Смысл словосочетания «центр управления полетами» для Учителя вполне понятен и оправдан из-за присутствия в моей жизни карагача, а как прикажете объяснить другу происхождение чудного слова joystick, даже если оно переводится с английского, как «палочка радости»? Короче, за базаром нужно тщательно следить, чтобы не спалиться.
— Ну, показывайте, чему сами научились, и на что наш Мевар способен — приказываю я магам. И те берутся за дело.
А дальше сплошное разочарование… маги путались в командах, Страж двигался, как сонная муха. Правда, ствол молодой сосенки толщиной с мужскую руку, он своей секирой срубил лихо — вжик! и больше нет сосны. Лукас, не выдержав, забрал у магов один из жезлов и попробовал сам управлять Меваром, только и у него результат получился не многим лучше. После замены кристаллов, дело пошло чуть живее, но тоже не сказать, чтобы шустро.
— Да, что происходит то?! Почему он такой медленный? — расстроился я — Все очевидцы у нас в Замке, в один голос утверждали, что Страж двигался, как молния!
Маги, стоявшие чуть в сторонке и равнодушно наблюдавшие за нашими мучениями, пожали плечами.
— Мы не знаем, нам его покойный князь передал уже таким.
Снова сажаем Мевара на землю и, собравшись вокруг него, устраиваем с Лукасом и Дианелем мозговой штурм.
— Вот эти темные чары здесь чужеродные — задумчиво указал эльф на те самые черные руны на шлеме и щите, которые меня смущали — гномы никогда к такому не прибегают. Это скорее сделали бы дварфы.
— А мне кажется, что и нанесли их гораздо позже… — пробормотал толстячок, вглядываясь в письмена, отсвечивающие на солнце грязно-фиолетовым ореолом — Я плохо разбираюсь в темной магии, но вполне возможно, что именно они и ограничивают скорость Мевара.
— Тогда это мог сделать только отец — помолчав, вынес я свой вердикт — больше некому.
— Зачем ему это?!
Мне оставалось только усмехнуться в ответ на удивленный возглас Лукаса.
— Возможно, Альбрехт боялся, что кто-нибудь обратит мощь Стража Смерти против него самого. Отец и так-то был не самым приятным человеком, а в последнее время совсем обезумел, подозревая в измене даже свою семью. Дядю Фридриха и матушку в темницу отправил, а меня обвинил в том, что я якобы шпионю за ним по заданию Инквизиции и Понтифика. Даже придворный маг Фридус попал под подозрение, а он, между прочим, сражался вместе с ним против легата Гийомса!
— Странно, что при этом князь доверился Темным Лордам.
— Ничего странного — пожал я плечами — его не смущала темная магия, и он так хотел вернуть к жизни Ульриха, что готов был буквально на все. Думаю, со временем и душу бы Ашу продал. Ладно… вернемся к Мевару. Причину его медлительности мы, кажется, нашли. Что дальше делаем?
— Нужно уничтожить темные чары. Но сделать это осторожно, чтобы не повредить те, что наложили на него гномы.
Я снова перестроил зрение, вглядываясь в магические плетения черных рун, и понял, что мне такое точно не под силу. Испорчу еще что-нибудь, и придется тогда возвращать Стража для ремонта Тагриму.
— Лукас, а может, ты попробуешь?
— Боюсь задеть гномьи плетения, не силен я в темной магии.
Мы оба вопросительно посмотрели на Дианеля, но тот лишь тоже развел руками. Конечно, шарахнуть по черным рунам светлой магией мог любой из нас троих, и снести их все к Ашу. Но кто сказал, что Мевар после этого вообще будет работать?
— Йен, а что если тебе попробовать убрать руны с помощью ас-урума? Все-таки твоя магия Огня ближе по духу творению гномов, чем моя воздушная.
— И где гарантия, что меч гномьи чары заодно не схрумкает?
— А ты поговори с ним — засмеялся Лукас — он же тебя
