Я Распутин. Книга 3 - Алексей Викторович Вязовский
— Экипажи по местам! — прокричал в рупор благообразный джентльмен. — Лодки на линию старта!
Военно-морской оркестр грянул какую-то развеселую моряцкую мелодию. Точно, я ее слышал еще в школе, как раз отмечали пятьдесят лет бабушки Елизаветы на троне, так вся семейка — Филипп, Чарльз, Уильям, Гарри, Кейт и камилла под нее аж приплясывали на трибуне. Ну так и нам, значит, не зазорно.
Господа спортсмэны попрыгали в лодки, наш экипаж к зависти остальных тут же нацепил “распутинские” шлемы и очки. Публика засвистела, заволновалась. Народу на “регату” собралось прилично, весь берег был забит лондонцами. Присутствовала и русская делегация — я заметил развивающийся российский триколор.
Судья на старте поднял флаг.
— Go!
Механик двинул рычаг вперед, позади вспенился белый бурун, полетели брызги и вокруг лодки встали каскады маленьких радуг.
Бли-ин, надо что-то со звукоизоляцией делать, в воздухе рев не так заметен, корпус, что ли, резонирует? Пока я там вслушивался и всматривался в мотор, Торнкрофт на Gyrinus ускакал вперед по волнам, следом неслись Quicksilver и самая маленькая из всех четырех Wolseley-Siddely, а мы замыкали. Нашу лодку назвали броско — “Москва”.
Вода, брызги, рев, широченные усы пены справа и слева, легкие рвет набегающий воздух… Э-ге-гей!
— Мы отстаем, Крис, — проорал я в ухо компаньону.
Тот сделал успокаивающий жест и махнул механику. Рев немного усилился, а я пытался понять, позволит ли нам эта небольшая прибавка догнать лидера. Но брызгами в лодку заносило изрядно воды и вскоре я занялся своим основным делом — черпанием.
На повороте Крис показал класс — эти двое насобачились проходить впритирочку к бую, когда остальные давали широкую дугу. К третьему кругу мы вышли вперед и уверенно наращивали преимущество, пока в работе движка не послышались перебои.
Фергюссон тревожно оглянулся на механика, тот развел руками.
— Переключаемся?
— Да!
Рев затих, потом взвился снова — заработал второй движок, но за эти небольшие секунду Торнкрофты опасно приблизились. Крис напряженно крутил штурвальчик, покусывая губы и не давая себе оглядываться на преследователей. Механик лихорадочно, не обращая внимание на скачки с волны на волну, копался в моторе.
На финальную прямую мы вышли бок о бок, оставив всех остальных далеко позади. Английский экипаж уступал нам полкорпуса, но был настроен решительно. До финиша оставалось четыре мили, когда механик ткнул меня в бок и поднял большой палец.
— Заводи! Заводи оба! — заорал я так, что обернулся Крис.
Он сразу въехал и подтвердил мою команду. Рев заложил уши и лодка ощутимо прибавила в скорости, разбивая надежды Торнкрофтов.
*****
Нашу победу сразу попытались опротестовать. Сэры Джон и Айзек оказались вовсе ненастоящими “спортсмэнами” — тут же подали жалобы. Два мотора! Совсем не фэйр плей.
Жалобу разбирал лично президент Международного олимпийского комитета. Пьер де Кубертен. Типичный куртуазный француз, с распушенными усами быстро просмотрел регламент состязаний, пожал плечами:
— Господа, тут нет запрета на два мотора. Это моя недоработка.
Англичане заволновались, начали наседать на председателя. К Джону и Айзеку присоединились с протестами и соотечественники де Кубертена. Но тот был непреклонен:
— На следующих играх запретим подобную практику, но сейчас, господа, ничем не могу помочь. Команда сэра Фергюссона объявляется победителями.
Никаких гонок на моторных лодках в следующих играх не будет — это я помнил точно. Зато будет полно парусных, гребных регат.
— Предлагаю разделить нашу награду с командой господина Айзека — я вмешался в спор и попытался сгладить ситуацию. Какое там… Торнкрофты разобиделись и ушли прочь подзуживать толпу. А ее негативно настраивать и не потребовалось — ну как же… какой-то Распутин влез, устроил морской нации олимпийский позор.
Лицо короля Георга при вручении наград тоже было кислым. Парадный зал Букингемского дворца был практически пуст — несколько чиновников, и мои два “заклятых” друга. Уинстон Черчилль и Рэндольф Скримджур. Англичане уже знали про бульгуминскую нефть и сразу после награждения начали играть в плохого и хорошего следователя.
Уинстон прозрачно намекал на оказанные услуги — помощь с продажей технологий нитрования толуола и моторного завода Уолсли Моторс. Скримджур невнятно грозил разрывом соглашения по Антанте — это при том, что именно британцы больше всех выпрыгивали из штанов ради этого союза. Я же только посмеивался про себя:
— Господа, концессии в Бульгуме обсуждать возможно, я поговорю с нашим премьер-министром. Но слышал я, что братья Виккерсы и Герберт Остин ведут работы над дизельным мотором. Патент на него они даже отказываются предлагать нами.
Намек был понят, англичане переглянулись, покивали. Пока мало кто понимает важность автомобильных двигателей. Как и авиастроение все проходит у головах элит по разряду “чем бы дитя не тешилось”, “прогресс — о, это круто!”.
— Я поговорю с Гербертом — Скримджур нервно хрустнул пальцами — Но решение по концессии в Бульгуме надо принять до Рождества!
Глава 18
По случаю поездки в Лондон Антипка Стрельцов вместо колонистской блузы был обряжен в приличный твидовый костюмчик, гетры, новенькие ботинки и кепку с ушами. Единственно, что он наотрез отказался носить, так это галстук — жаловался и все время ныл, что натирает и головой вертеть неудобно, и теперь щеголял в понтовом шейном платке из натурального шелка. А что, заслужил — золотая олимпийская медаль в стрельбе!
— Ну что, брат Антипка, — полуобнял я мальчишку за плечи, когда мы встретились после окончания моего официоза, — чего желаешь в награду?
— Пистолет! — выпалил ломающимся баском парень и, вдруг засмущавшись, добавил: — И на Шерлока Холмса посмотреть!
— Да? Ну пошли.
Портье быстренько начеркал нам путь в сторону Риджент-парка, объяснив, где по пути будут оружейные магазины, и мы двинулись. Вслед нам пару раз пыхнул магний, причем зуб на откол, охотились не за мной, а за Антипом. Я-то что, водолив у аглицкого лорда, а вот он настоящая звезда — газетчики окрестили коренного москвича “сибирским охотником из таинственной taiga”, а
