Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – король
Прогремел сухой треск, мы оба вздрогнули, обернулись. От скалы неподалеку отломилась каменная вершина, там уже не осталось снега, и пошла вверх так неспешно, словно всплывающий со дна болота шарик грязного воздуха.
Это и потрясает: если бы все умчалось моментально, как-то уложилось бы в сознание, но именно величавость и космический масштаб вселяют ужас, не могу объяснить даже спинным мозгом, а он по моей гибкости и уживаемости мог объяснить все, что угодно.
В небе над нашими головами раздался исполинский вздох, словно очнулся весь мир, а масса снега и камней замерла на долгое мгновение… потом быстро пошла вниз!
Я замер, быстро зыркнул на мага, тот посерел от усилий, напрягся, вижу, как пытается снова поднять, но не удается даже остановить, и вся масса устремилась обратно, а снежная буря уже снова скрывает все в метели, правда, пока там, вверху.
– Что? – крикнул я в страхе.
Он захрипел, перекосился, жилы на шее напряглись так, что вот-вот лопнут, руки то опускаются под незримой тяжестью, то ему удается чуть-чуть приподнять, но видно, что проигрывает, проигрывает…
– Это… они…
Я крикнул, чувствуя себя глупо, без сопливых обойдутся, но все же нельзя не подать голос:
– Держись!.. Ты же сильный!
Он хрипел, колени начали подгибаться, я чувствовал, что вот-вот рухнет, а снежная буря возобновится с еще большей яростью.
– По… мо…гите, – прохрипел он. – Их трое…
Я вскрикнул:
– Как?
– В вас есть, – выдавил он сквозь стиснутые челюсти, – мощь… Пусть мало… но… может хватить…
– Но… как?
Он пошатнулся, руки опускаются, и вот-вот их прижмет к телу, лицо белое, как у мертвеца, плоть истаивает на глазах, скулы заострились, весь отдает себя в магию, но нашел силы прошептать:
– Встаньте ближе… Чтобы плечи… ни о чем не думайте… Опустите ладонь на мое… плечо…
Глава 7
Я торопливо положил руку на его худое плечо, он закрыл глаза и опустил голову, некоторое время стояли в грохоте и треске, а я чувствовал, что в самом деле чем-то делюсь таким, чем сам еще не умею пользоваться, но нечто из меня уже исходит, хоть и по капле, мир застыл в равновесии, эти трое неизвестных магов не могут опустить это каменное плато, зависшее в воздухе, а мы не можем поднять.
Чудовищная масса камней, что уже почти легла на прежнее место, опустилась еще чуть, до земли осталось несколько ярдов, там застыла в неподвижности на долгое время, затем я ощутил, как во мне продолжает пробуждаться та некая темная мощь, Карл-Антон застонал, чувствуя, как она вливается в его тело, захрипел с яростью в голосе, и заснеженное поле камней и скал медленно пошло вверх.
Я молчал, весь отдавшись этому странному чувству странной звериной радости, через некоторое время услышал измененный голос Земмельвейса:
– Ну вот… вот я и отыскал их…
– Кого? – спросил я и осекся.
Его глаза вперили в пространство пустые глаза, но когда зрачки задвигались, я ощутил, что он видит чьи-то лица, и те тоже смотрят на него, сейчас пошла завершающая фаза смертельной дуэли.
Я чувствовал дикое ликование, нам удалось, это я помог, поверхность земли очистилась даже от снега, все камни, валуны, скалы – все уплывает вверх… темная мощь пошла струиться из меня легче, свободнее, радостнее, я чувствовал, что да, те проклятые колдуны повержены, размазаны, как грязь, превращены в тлен, вот так нужно, да будет так со всеми, кто посмеет поклониться недостаточно почтительно…
Треск начал затихать, исполинская масса камней и снега двигается вверх все медленнее, постепенно застывая, словно там вмерзает высоко в небе в незримое ледяное поле.
Маг сказал не своим голосом, хриплым и надтреснутым:
– Все… Пусть армия идет…
Я повернулся, махнул рукой Меганвэйлу, пусть уводит конницу галопом, а то и вовсе карьером. Тот вздрогнул, перестал следить за мной застывшими глазами, повернулся к ожидающим у подножия холма военачальникам и прокричал приказ.
Через мгновение вся конная масса пришла в движение. Я повернул голову к магу, во мне что-то странное, дикие желание убивать и рушить, и в то же время грызет неуверенность насчет этой зависшей в небе массы камней, скал и снега, ибо внизу во весь опор уносится панцирная конница, спеша миновать опасное место, и если вдруг что-то пойдет не так…
– Это все, – проговорил я почему-то непослушным языком, – не рухнет?
– Рухнет, – ответил он тоже голосом совсем иного человека. – Когда скажу.
– Но…
Он прервал:
– Пусть идут! Я продержу все там… как красиво получилось… пока не проскачет самый медленный! А потом догоню вас.
Я сказал с неуверенностью:
– Хорошо, Карл-Антон. Верю, вы сильнейший маг. Такое сотворить… гм… но не придавит?
– Нет, – прорычал он. – Всемогущее Небо, какая же это сладкая мощь…
Лицо его искривилось в судороге наслаждения, голос вздрагивал от экстаза, я чувствовал уже не тревогу, а темный нарастающий страх. Что-то пошло немного не так, почему-то во мне начинает пробуждаться эта злая жажда всеобщего разрушения, а я не стойкий аскет, я всегда предпочитал поддаться искушению, чтобы оно поскорее оставило меня, но все же разрушать нельзя, я же собрался строить…
Под ногами глухо заворчало, раздался треск, тяжелый грохот. Земля лопнула, в щель высунулась острая вершинка камня, тот неодержимо прет вверх, и вот целая скала, выворачивая пласты мелких камней и гальки, поднялась, невообразимо легко оторвалась от поверхности и пошла, ускоряясь, в сторону неба.
Я охнул, по обе стороны от очистившейся дороги с треском отламываются вершины скал, массивные глыбы выползают из земли, словно незримые руки древних богов выталкивают их, и все это всплывает вверх, вверх, не падает в небо, а именно всплывает…
– Хватит, – сказал я. – Хватит!
Он не слушал, лицо перекошено, глаза загорелись нечеловеческим восторгом и разгораются все ярче, стали багровыми, от них пошел красный свет.
– Перестаньте, – крикнул я, – прекратите!
Он прошипел сквозь зубы:
– Какая же это мощь… какая исполинская мощь…
– Прекратите! – заорал я.
Он медленно повернул ко мне голову, она почему-то укрупнилась, он сам стал громаднее, массивнее, а свет из глаз стал невыносимо ярким, пурпурным, от которого мое сердце заметалось в панике, не зная, куда выпрыгнуть.
– Как, – прорычал он, и в его странном голосе прозвучала неземная сила, – как это оказалось в таком… таком ничтожном…
– Эй, – заорал я, – опомнитесь!.. Возьмите себя в руки!
Он прошипел, и голос его прозвучал так, словно на раскаленную лаву ада выплеснули целое озеро холодной воды:
– Исчезни… не знаю, кто вложил в такое ничтожество эту неземную мощь… но заберу всю…
Я отшатнулся.
– Остановитесь!.. Я не стану помогать больше!
Его челюсти укрупнились, как у древней рептилии, а шипение прорезало воздух с такой силой, что я услышал треск сгораемого воздуха:
– Поздно… Меня не остановить…
– Попробую, – выдавил я через силу, – и не таких…
Но чудовищная мощь сковала, я чувствовал себя лягушкой, вмерзшей в лед. Из последних сил попытался отодвинуться, удалось чуть-чуть, даже как-то отлепил кончики пальцев от его плеча и с усилием начал опускать руку.
Маг в изумлении оглянулся, на искаженном лице, уже нечеловеческом, появился злобный оскал.
– Замри, ничтожество…
Он сам протянул руку и властно опустил громадную ладонь с перепонками между пальцами на мою грудь, закрыв ее почти целиком. Сильнейший жар вспыхнул под его рукой, прокатился по всему моему телу.
Я взвыл, но мой голос потонул в страшном крике существа, в которое превращался маг:
– Что?.. Этого не может быть…
Его отшвырнуло, он рухнул на спину, вместо руки дикое пламя, огонь тут же переметнулся на его плечо, голову, грудь и охватил все тело.
Я тупо смотрел на дергающуюся фигуру, теперь уже человеческую, отступил на шаг, а огонь быстро-быстро пожирал тело, оставив только обугленную плоть, но и та рассыпалась на багровые угли. Их тут же раздуло ветром, некоторое время еще отчетливо виднелся скелет, но и он распался в серую труху, а ее разметал холодный ветер.
В груди все еще жжет, постепенно остывая, я машинально накрыл поврежденное место ладонью, ощутил нечто очень горячее. Пальцы нащупали медный крестик, подаренный аббатом Бенедерием.
Так вот кто воспротивился магу… хорошо, в общем, воспротивился. Аббат говорил на прощание, что крестик дает только защиту, ничего больше, но, как вижу, защита весьма активная…
И все-таки трясет так, что опустился без сил на обломок скалы и некоторое время оставался там, стараясь унять дрожь во всем теле.
Как понимаю теперь, когда откликнулся на просьбу мага помочь, то бессознательно начал делиться с ним мощью Терроса. Земмельвейс опьянел от ощущения всемогущества, потерял над собой контроль и попытался забрать у меня всю эту темную силу…
