Гай Орловский - Патроны чародея
Я некоторое время понаблюдал, как оттуда выезжают все новые, убитых деловито унесли под укрытие. Привычное дело, мужчины и должны красиво гибнуть в боях, умирать в постели от старости – последнее дело. Знаю, читал, нравилось.
Фицрой крикнул издали:
– Ты как?
– Терпимо, – ответил я, – а ты чего так тяжело дышишь?
– Я? – переспросил он. – А-а, в самом деле чуть запыхался… Да так, чуточку потрудился. Они уже близко?
– Готовятся подойти незаметно, – ответил я. – Эту атаку отбил. Теперь мы должны успокоиться и решить, что они уйдут с позором… вот тут-то и нагрянут.
– Давай я посторожу, – сказал он, но в голосе энтузиазма я не ощутил, – а то ты слабый…
Я оглянулся, он подходит вразвалку, обеими руками затягивает ремень на поясе потуже, морда нагло-довольная.
– Что-то случилось? – спросил я.
– Пустяки, – ответил он со скромным самодовольством. – Так, по мелочи. Но все-таки тебя удивит…
– Зная тебя, – сказал я недовольно, – ничего уже не удивит.
– Они понесли потери, – сказал он, – но, похоже, Барклем не отступится. Теперь это для него уже дело чести.
Я снял с винтовки прицел и смотрел в него, как в подзорную трубу.
– Думаешь, вот так и останутся? Это же не его земли?
– Хуже, – ответил он. – Это земли лорда Джеймса Велли. Его родня мечтает отомстить тебе больше, чем сам Барклем. Уверен, они с радостью примут участие в осаде…
– Если уже не приняли, – согласился я мрачно. – Да что за… я же такая божья коровка, никогда никого! Откуда столько врагов?..
Он не ответил, смотрел внимательно на тучи, явно прикидывает, с какой скоростью двигаются и когда приоткроют луну.
– Тогда покину тебя, – сказал он невпопад и добавил: – На некоторое… время.
– Иди-иди, – сказал я горько, – предатель…
Глава 9
Барклем, сволочь, совершенно не считается с потерями среди его людей. Да и они что за идиоты, в самом деле их жизни ничего не стоят?.. Ну да, не стоят, согласен, но это я знаю, что не стоят, но чтоб каждый из них тоже так думал… Или рассчитывают, что убью соседа, а их это не коснется?
За время долгой передышки, когда я надеялся, что уже отступились, они окружили холм и пошли наверх со всех сторон. К счастью, решили по глупости, что лучше всего подобраться в темноте, потому дождались, когда луна уйдет за тучу, и осторожно пошли вверх, держа копья, мечи и топоры наготове.
Руки мои тряслись, когда я лег за винтовку. На этот раз не получится вот так пощелкать по одному, если они все-таки не запаникуют. Я почувствую, когда опасность приблизится сзади, но не могу стрелять перед собой и одновременно за спину.
– Без рефлексии, – сказал я и спустил курок.
Воин с копьем в руках дернулся и беззвучно упал на бок. Еще один, чуть ближе ко мне, отшатнулся и рухнул лицом вниз, густая трава заглушила шум падения.
Я быстро выбирал новую цель и торопливо нажимал на спусковую скобу, как только на голове или груди появлялась красная точка.
Жертвами становятся самые отставшие, остальные если и услышат, что кто-то свалился, решат, что споткнулся о корягу или упал в ямку, их много со всех сторон холма.
Поднявшись с винтовкой, я перебежал на другой конец развалин, оттуда стрелять еще удобнее, но противник подошел слишком близко. Отставших выбирать поздно, и я начал стрелять торопливо в идущих впереди.
Несколько человек рухнули, а затем случилось то, что и должно было случиться: в цепи поняли, что их видят и убивают, поднялся дикий крик, прозвучала резкая команда идти вперед быстро, и все разом вместо осторожного продвижения ринулись наверх со всех ног.
Я успел выстрелить еще только дважды, а потом отступил за остаток стены, что мне по грудь, и торопливо стрелял из пистолета, уже не целясь, в набегающую толпу промахнуться трудно.
Плотные кричащие тела начали валиться под ноги, я отступил еще, но и с той стороны нарастают дикие крики, в бледном красноватом свете выглянувшей луны заблистали клинки.
Я развернулся и несколько раз выстрелил в ту сторону, но крики уже со всех сторон, топот. Раздался отчаянный визг Николетты.
Я упал, стрелял снизу, сверху валятся потные тяжелые тела, несколько раз больно ударили тяжелым, а какая-то сволочь разрядила в меня арбалет, я чувствовал, как хрустнули ребра.
И все-таки я, изворачиваясь под ударами, стрелял и стрелял, уже почти погребенный под телами, как вдруг услышал приближающийся крик, полный победного торжества:
– Галан, заходи слева!.. Лорд Сендер, отрежьте копейщикам дорогу, чтоб ни один не убежал!
Откуда-то выпрыгнул запыхавшийся Фицрой, обнаженный меч в правой, а левую вскинул над головой и подает условные знаки бегущим сзади.
Нападающие остановились, я воспользовался мгновением и все так же торопливо стрелял, почти не целясь. Уцелевшие наконец дрогнули и понеслись вниз по склону.
Я оглянулся, спросил быстро:
– А где люди, которых ты привел?
Фицрой вытаращил глаза.
– Какие люди?
– А кого привел, нелюдей?
Он фыркнул:
– Кого тут можно найти?.. Да и зачем, если я, по словам тут некоторых знатоков, стою целой армии?.. Не волнуйся, Николетта в порядке. Главное, мы победили… ну, на какое-то время. А теперь давай за мной.
Голос его звучал не столько повелевающе, сколько по-деловому.
Я подхватил винтовку, он побежал вперед, лавируя между камнями, там в самом низу уже стоит Николетта, глаза от страха огромные, как у молодого совенка.
– Коней придется оставить, – сказал Фицрой с сожалением. – Но ничего, мы с Барклема потом целый табун возьмем… Еще не понял? Лезь вон туда!
За камнями ниже недобро темнеет нора, человек пролезет достаточно легко, но у меня сами собой передернулись плечи.
– Ты проверил?
Он огрызнулся:
– А где я, по-твоему, был?.. Или ладно, пойду впереди, потом глердесса, а ты прикроешь отход.
Он так быстро юркнул в нору, словно умеет сплющиваться, Николетта замешкалась, я помог ей освободить платье, что задралось выше головы, снизу донесся довольный голос Фицроя, сыплет комплиментами насчет ее дивной кожи, но, к счастью, больше ничего не упомянул.
В одном месте лаз оказался таким узким, что Фицрой едва протиснулся, Николетта проползла с легкостью, а мне пришлось еще труднее Фицроя, широкие плечи не всегда оказываются в плюс.
Позади послышались ликующие вопли, кто-то заорал радостно:
– Догнали!.. Бей их!..
Я охнул, Фицрой и Николетта ухватили за руки и плечи, я сам поднапрягся, вот уже вижу просторную пещерку, Фицрой велел выдохнуть воздух, наконец я вывалился на пол, кое-как поднялся, жадно хватая воздух.
Фицрой обнажил меч, за мной уже лезет воин в кожаной шапке. Я выхватил пистолет, но Фицрой крикнул быстро:
– Не стреляй!
– Почему?
Он сделал выпад и всадил клинок в правое плечо противника. Тот вскрикнул, дернулся, пополз с усилием назад.
– Я бы лучше убил, – сказал я. – Он бы дыру закупорил.
– На одну минуту, – возразил Фицрой. – А так им возиться с раненым! Раненый для отряда хуже, чем убитый.
– Соображаешь, – сказал я с уважением. – Ладно, пробирайтесь дальше, а я потопчусь здесь. Ты прав, буду просто лишать их обороноспособности. Жаль, лезут не ногами вперед.
– И куда бы ты стрелял? – спросил он весело.
Николетта покраснела и отвернулась.
– В ноги, – ответил я бесхитростно. – Чтобы их потом несли те, кто мог бы воевать.
Он посмотрел на меня весело, сказал Николетте покровительственно:
– Хороший он у нас, правда? Такой чистый и честный… Пойдем.
Я посматривал на узкий проход, с той стороны брань, злые голоса, всем понятно, что защищаться изнутри могу часами даже с голыми руками: взять камень и бить по голове любого, кто высунется.
На всякий случай я встал, как и тогда Фицрой, чуть сбоку, вдруг да с той стороны кто-то шмальнет из арбалета. Хотя вряд ли, я же помню, что дважды поворачивал, это же нужно тащить с собой и сам арбалет, а он точно застрянет.
С той стороны раздался злой голос:
– Ну что, крысы, попались?.. Теперь и гнить вам всем там. Сдохнете от голода…
Другой голос сказал ехидно:
– Их местные крысы сожрут раньше!
– Заживо, – крикнул еще кто-то.
Я уже раскрыл рот, чтобы ответить, но вовремя сообразил нехитрый ход, люди Барклема хотят узнать, застряли мы там или же сумели продвинуться дальше.
Некоторое время выкрикивали оскорбления, иногда настолько гнусные, что даже Фицрой, наверное, не выдержал бы и полез в драку, но я молчал, демократа голыми руками не возьмешь, даже не двигался, пусть в самом деле решат, что мы уже далеко.
На той стороне спорили и ругались довольно долго, наконец послышались решительные окрики, то ли командир появился, то ли бросили жребий, кому лезть первому.
В проходе зашуршало, моя рука с пистолетом взлетела, как подброшенная пинком, пуля готова ударить в то место, где появится голова, потом вспомнил урок Фицроя и чуть сдвинул.
Воин ползет с усилием, лицом вниз, все равно защищаться не может, куда бы ни смотрел, я сказал громко:
