Ирина Успенская - Конт
Ксен как никогда был похож на довольного жизнью, обожравшегося кота.
– Так прикажи, – осторожно произнес Алан.
Но ведь он не курил, значит, что-то выпил. Какое-то психотропное для увеличения способностей. Конт ухватил ксена за рукав и потащил в сторону.
– Ты что творишь, придурок? – зашипел Алан в лицо лыбящемуся Алвису, чувствуя себя при этом женой, встречающей мужа после мальчишника. Как же хотелось упереть кулаки в бока! Едва удержался. – Чем это от тебя пахнет? – Конт принюхался. – Да ты пьян!
– Издержки, – подхихикивая, развел руками брат Искореняющий. – У меня не было времени на медитацию, пришлось усилить способности зельем, а оно готовится на основе настойки багулиса и очень пьянит. Дайте мне немного времени. – Алвис уже не улыбался. – Сейчас… раз уже не надо… – забормотал он, размахивая руками.
Конт только головой покачал. Психолог, гипнотизер, телепат, менталист и сильный боец… Ксена упускать нельзя. Служба безопасности, возглавляемая этим человеком, будет весьма эффективна. Да, пока он играет на другом поле, но это не означает, что так будет всегда.
Тем временем ксен встал перед людьми и громко и отчетливо произнес:
– Вадий велит вести себя спокойно и отвечать на вопросы нового владетеля Рогана. Вы не видели здесь Длани Наместника.
Виктория отстраненно наблюдала за происходящим, в голове роилась туча вопросов, ответить на которые она не могла. Что делать с Алвисом? Теперь, когда она воочию увидела, на что он способен, не правильнее ли устранить угрозу до того, как брат Искореняющий применит свою божественную силу против Алана? Что делать с баронессой? Назначить опекуншей при сыне или отдать замуж за верного человека? Что делать с рабами и воинами Рогана? Она порылась в доставшейся от реципиента памяти, но не нашла ответов ни на один из вопросов. Настоящего Алана больше интересовали развлечения, чем политика.
Баронесса наконец-то очнулась и теперь с улыбкой сюсюкала с младенцем, его принесла опрятная пожилая женщина, забрав из рук чернобородого раба. Спустя мгновение мать отдала сына кормилице, и та унесла его в дом. Виктории вдруг стало жалко маленького барона, которого вырастит чужая женщина, как Нанни вырастила Алана – ненавидимого отцом бастарда короля. Когда-то Нанни и Берт были затравленному подростку единственными близкими людьми. Кто знает, каким бы вырос Алан, люби его отец.
– Сир, люди ждут, – раздался голос ксена.
– Как ты меня назвал? – Алан усмехнулся.
– Я вижу ваше будущее величие, – поклонился Искореняющий, чуть при этом не рухнув.
Конт закатил глаза. За эти несколько минут Алвиса развезло еще больше. Что же это за настойка? Надо обязательно попробовать. Может быть, с ее помощью можно иногда расслабляться? Изредка… когда совсем невмоготу.
– Алвис, расскажи, зачем ты здесь? – словно между прочим поинтересовался конт.
Ксен только пальцем погрозил и загадочно усмехнулся.
– Я контролирую себя, – сообщил он. – Побочный эффект выражается в хорошем настроении, голоде и… – он поманил конта и шепнул в ухо, – в неудержимом желании тела. Посему я вас ненадолго покину.
У Виктории моментально пропал интерес к загадочной настойке. Не хватало еще испытать «неудержимое желание тела» в действии. Она с утренней эрекцией справиться не может, а уж о «неудержимости» даже думать страшно. Виктория проводила взглядом брата Искореняющего, подхватившего двух симпатичных служанок, и подленько захихикала. Ксен дал ей отличный повод для шуток и шантажа. Ну почему она не может на него злиться? Он ведь интригует против конта, а сердиться на него долго не получается. Природное обаяние или тайное оружие?
– Кир Алан, мы готовы, – подошел Серый.
– Кто виновен в смерти барона Рогана?
Конт стоял напротив рабов, заложив руки за спину. Все познается в сравнении. Сейчас как никогда был ясен смысл этой крылатой фразы. Люди, стоящие перед Аланом, совершенно не напоминали рабов Крови. Худые, грязные, со следами побоев, одетые в какое-то рванье. Обреченные.
– Я виноват, хозяин, – вышел вперед высокий старик с почти белыми, выцветшими глазами. – Я застрелил его из лука. Меня и казните. Это я подбил остальных на бунт.
– Не ври, дед, – устало произнес Алан, жестом приказывая баронессе молчать. – У тебя сил не хватило бы. Расскажи мне правду.
– Правду? – раздался злой голос, и рядом с дедом встал чернобородый. – А правда в том, что барон только и делал, что пил и охотился, всеми делами в замке заправлял Сержик, любовник хозяйки. Набрал щенков в гарнизон, чтобы на их фоне казаться кобелем. Не воинский отряд, а разбойничья ватага. Только пить да девок щупать. Никакой дисциплины. Вчера один из этих взял себе на ночь девчонку из рабынь. Как мы ни просили барона, отбить не смогли. Он только хохотал. А утром закопали ее за стеной. Ей всего восемь лет было! Восемь, конт! Доколе это может продолжаться? Разве мы не люди?
– Где он?
– Свернул я ему шею, – хмуро произнес чернобородый, глядя на конта с вызовом. – Первому и свернул, потом уж на барона бросился. Я один виноват. Вели казнить. Вадий свидетель, лучше смерть, чем такая жизнь.
Виктория прикрыла глаза, медленно сосчитала до десяти. Она ненавидела насильников. Особенно тех, кто зарился на детей. Сейчас главное – не дать гневу выйти из-под контроля, не позволить себе злости, потому что остановиться она не сможет. Женщина призвала все свое хладнокровие, всю выдержку. И, возможно, все бы обошлось, если бы не баронесса Роган.
– Они не люди, они рабы, – отчеканила аристократка. – Их жизнь принадлежит мне и тем, на кого я укажу. Я могу приказать закопать их всех за стеной, и меня никто не осудит.
Виктория сделала глубокий вдох, чувствуя, как сознание заливает липкая тьма. Перед глазами начали мелькать черные точки, все вокруг приобрело красный оттенок, она сжала кулаки, пытаясь бороться с накатившей тошнотой, голова заболела еще сильнее, и тут ее дух вышибло из тела. Она видела конта со стороны и одновременно чувствовала, как двигаются его руки. Все случилось настолько быстро и неожиданно, что Виктория не успела ни испугаться, ни понять, что же происходит.
Баронесса даже не заметила, как к ней подкрался красивый пушистый зверек с миленькой мордочкой и черными глазками. Песец.
Конт выдернул клинок и повернулся к Серому, указывая мечом на ошарашенных воинов Рогана.
– Повесить всех. Слуг заклеймить и продать в рабство. Все сжечь. Младенца удавить.
«Нет! – закричала Виктория, прозрачным духом зависнув перед контом. – Остановись! Это не я! Я этого не приказывала! Не делай этого!» Она попыталась вернуться в тело, но у нее не получилось. Ее дух беспомощно наблюдал, как конт коротким выпадом пробивает мечом горло связанного капитана Сержика. «Остановись! Так нельзя! Это неправильно!» Но слова звучали лишь для нее, больше их никто не слышал. Ее воины быстро вязали петли, а конт, словно демон смерти, с безразличием смотрел на это, скрестив руки на груди.
– Я знал, что так произойдет, – раздался тихий грустный голос. – Ты не сумела смириться с новым телом, и вот результат.
– А при чем здесь тело? – не поняла Виктория.
Смотреть на говорившего было больно, словно наблюдать за солнцем без темных очков. Хотя как может быть больно несуществующим глазам?
– Останови его! – крикнула Виктория.
– Кого? – удивился сверкающий незнакомец.
– Алана! Это ведь его душа вернулась!
– Глупости. Его душа развоплощена, от нее остались лишь отголоски памяти.
– А кто это? – растерялся дух Виктории.
– А это ты. Ты настоящая, которая всегда пряталась в самом дальнем уголке человеческой души. Ты – дикая, необузданная, первобытная, не испорченная верой и моралью. С собственным понятием о чести и справедливости. Ты, от которой отказалась твоя цивилизованная, воспитанная в гуманном обществе половина, заперев себя в глубинах подсознания. У каждого из нас есть первобытное представление о справедливости.
Незнакомец улыбнулся, а Виктория растерялась:
– Но почему я не могу вернуться?
– А ты хочешь?
Хочет ли она? Ежедневно видеть несправедливость и понимать, что ты бессильна что-то изменить. Каждый день бояться за свою жизнь, бороться с гормонами, с мужским телом, раз за разом подбрасывающим неприятные сюрпризы. Отвечать за массу народа, принимать жесткие решения. Никогда не любить и не быть любимой. Убивать и нести ответственность за эти убийства. Одно дело – исполнять приказы, другое – приказывать самой. Но… Берт, Дар, ее мальчишки, Нанни и Рэй. Как она может их оставить?
– Хочу. Я хочу вернуться.
– Твоя душа уникальна. Создатель трудился над нею не для того, чтобы ты ломала себя. Твоя цивилизованная часть взбунтовалась против того, что творит первобытная половинка, она не смогла вынести этого – и вот результат. Утеряна гармония. Инь и ян. Свет и Тьма. Добро и Зло. Вадий и Ирий. Ангел и демон. Всегда рядом, всегда дополняют друг друга. Без солнца нет тени. Ты этого пока не понимаешь и пытаешься окрасить душу в два цвета. Что может быть хуже? Это самая большая награда для живого – быть собой. Принимать решения, позволять себе ошибаться, бороться и побеждать, созидать и разрушать. Вам дан выбор. Помни об этом.
