Жена на продажу, таверна на сдачу (СИ) - Фрес Константин
Воспоминание тревожило его. Он пытался снова рассмотреть меня в своей памяти. Он вглядывался в мои глаза, но взгляд его темнел, и забвенье опускалось на его голову.
И ничего у него не выходило.
И я стояла, бессильно опустив руки.
Исправить эту черную магию я не могла.
***
Да уж, положение…
Как бы ни бесилась Катарина, а печь я продолжила.
Медовые коржи, легкие заварные пирожные, эклеры, бисквиты — все это очень быстро полюбилось жителям Белого Города.
Плюшки с ягодами и сухофруктами хорошо шли в «Печеном яблоке» Карла.
И деньги лились рекой. И во дворец тоже заказывали мою выпечку. Важные королевские посланцы поясняли, что принц Феланор сам желает выбрать лучший из всех тортов, что я могу приготовить
Вот только…
Катарина была далеко не дура.
Она следила за мной в сотню глаз. Ее люди постоянно толклись около. Ее дегустаторы постоянно пробовали все, что я выпекала, и напитки, что я подавала.
Так что если б я налила волшебной воды в питье, была велика вероятность что его попробовал бы недобрый человек. И его недобрые мечты сбылись…
— Нет, так нам принцу никак не подсунуть воду, — огорченный, произнес Карл. — Да и коня купить просто так не выйдет. Вон, видишь? Эти двое постоянно за мной таскаются, делая вид, что просто прогуливаются рядом.
Я присмотрелась к указанным Карлом людям. Переодетые в немыслимые наряды, с нелепыми париками на головах…
— О, боги… да это же папаша и мамаша моего бывшего! — в ужасе пролепетала я. — И они тут! Но как она их всех умудрилась с собой протащить?!
— Город полон шпионов и соглядатаев. Даже отпетых негодяев. Говорят, что личная гвардия новоявленной принцессы. Эти двое чуть нос не засовывают мне в корзинку. А если я куплю породистого рысака, то они точно об этом доложат Катарине. И попасть во дворец незамеченной тебе не удастся…
— Да уж, — мрачно пробормотала я. — Незадачка…
Нет, есть, конечно, вариант на самый крайний и отчаянный случай.
Испечь огромный торт, залезть внутрь, и в самый ответственный момент выскочить оттуда, размахивая бутылкой коньяка и пузырьком с Волшебной Водой.
Голышом, разумеется.
Потому что в платье я в торт не влезу.
Да еще и перепачкаюсь вся в креме.
— Милый, а вот и я!
С кремовыми розочками на голове и с вишенками, повисшими на ушах.
Да Феланор с испугу забудет, как его самого зовут. А не меня вспомнит.
Был еще один щекотливый вопрос.
Мой животик начал расти.
Может, конечно, я придираюсь и преувеличиваю, но мне кажется, я начала поправляться.
И у меня отрос огромный тяжелый зад!
И даже складками юбок его не скрыть, не задрапировать!
— Я уже располнела… А дальше живот будет только больше, — мрачно произнесла я, приглаживая одежду и маскируя живот и так, и этак.
— Это будет не так уж и скоро, — утешил меня Карл. — Ты преувеличиваешь, ничего еще не видно.
— Это ты так думаешь, — горько вздохнула я. — А юбка мне становится тесновата! Вот как тут платье заказывать? Пока портниха с ним будет возиться, я же растолстею, как колобок!
— И следят за нами, — уныло поддакнул Карл. — Старики, кажется, только и делают, что околачиваются здесь. Никуда не уходят. Словно иных дел у нас нет. Проскользнуть мимо такой слежки почти невозможно…
Но решить эту проблему мне неожиданно помог один из гостей.
В городе все только и говорили о предстоящем крупном бале.
Ради него пригласили гостей, кажется, изо всех знатных домов Белого Города.
И торт мне заказали — не свадебный, нет. Но он должен был быть не хуже.
Заявить о королевском заказе явились, разумеется, эти противные старики, мать и отец моего бывшего. Они просто раздувались от важности, а ядовитое ехидство так и сочилось из их гадких улыбочек.
Видно, никому, кроме них, Катарина не могла доверить такое важное дело, как наблюдение за мной. Кто еще бы исполнил то с таким тщанием?!
— Принц Феланор требует медовый торт, — объявила старуха, взбивая на плоской груди кружева. — Чтобы гости изведали всю сладость этих земель! Иди, готовь сейчас же! Да поживее поворачивайся, корова! Не то получишь пинка!
И она гнусно рассмеялась, вдруг покрутив у виска пальцем.
Я так и остолбенела.
Что это такое с бабушкой творится?!
Голова испортилась от неправильного хранения?!
Мозг заводится только вручную, путем подкручивания?!
— Дура! — вдруг радостно выпалила она, явно торжествуя победу надо мной. Ее опухшие глазки так и сверкали, седые волосы, выкрашенные травяной краской вроде хны, воинственно топорщились.
— Как вам не стыдно, — изумилась я. — Вроде, взрослая женщина…
Но старуха не унималась.
— Потому что ты дура! — радостно взвизгнула она, зловеще хохоча. Нет, клекоча! — Что, так и осталась в прислужницах, дура?! И умрешь ты грязной, дешевой служанкой! А мы-то зато теперь люди! Если я захочу, я тебе как дам кулаком прямо в морду! И ничего мне не будет! Надо дать, — она злобно стиснула сухонькие кулачки. — Тебя давно пора наказать!
Ее голос дрожал, торжествуя.
Лицо у старухи тряслось от злобной радости.
— Да вам на кладбище уже прогулы ставят! — заводясь, рявкнула я. — А вы все туда же, ругаться и драться!
— Да ты сдохнешь вперед меня! — завопила яростно старая карга. — Потому что ты дура!
Меж тем старик, не обращая внимания на воинственную супругу, словно огромная крыса помчался по кухне, всюду суя свой нос.
Он бесцеремонно хватал все, что ему нравилось, и совал по карманам. Ухватил молочник и мигов выпил из него самые густые сливки. Запустил руку в корзину с ягодами и ухватил горсть, небрежно подавив самые крупные и спелые ягоды.
— Да уж, интересные нынче слуги у Его Высочества, — брезгливо проворчал Торонтон, совершенно случайно оказавшийся на моей кухне. — Воры, проходимцы…
— Молчать! — выкрикнула разошедшаяся не на шутку старуха. Видно, власть ударила ей в голову посильнее вина, и она ощутила себя всемогущей. — Одно слово, лопоухий, и тебя выдерут на площади!
Торонтон высокомерно замолчал, глядя сверху вниз на старуху.
Губы его дрожали от нанесенного оскорбления.
— Сарессе, — вдруг звучно произнес он.
Старуха этого слова непоняла — как, впрочем, и я.
Но некоторые догадки у меня были…
— Ты что, наложил на них заклятье?! — зашептала я в ужасе, когда оба старика принялись методично грабить мою кухню.
— Может быть, совсем чуть-чуть, — беспечно ответил Торонтон.
— Ты с ума сошел?! Королевские слуги…
—…получат по заслугам, — так же невозмутимо ответил он, наблюдая, как папаша добрался до шкафчика с коньяком и с радостным воплем откупоривает бутылку. — Это ведь не проклятье и не злая черная магия. Это пожелание всего… достойного.
— О, только не в моей таверне!
Старый джентльмен тем временем сдуру присосался к бутыли.
Чудесный аромат коньяка его ввел в заблуждение, и старик сдуру и от жадности сделал три глотка.
Три хороших, больших глотка.
А затем жар спиртного наполнил его горло и старик с громким «х-х-х-х-ха!» выплюнул коньяк изо рта и шумно задышал, вытаращив глаза.
— Отрава! — закричала старуха, всплеснув руками. — Убивают!
И он сунулась ему под руку, поднимать — ибо ноги его подкосились.
Но старик и не думал помирать.
Алкоголь ударил ему в голову быстро и безжалостно.
— П-шла прочь, — вякнул он, отталкивая супругу слабеющей рукой. И снова присосался к бутылю.
Тут у Торонтона глаза на лоб полезли.
Потому что он был в курсе силы коньяка, и его жгучего вкуса.
Но слетевший с катушек старик снова хлебнул коньяка и люто захохотал.
— Так вот он что таят от меня, эти эльфы, — забормотал он, изумленно рассматривая хрустальную бутыль. — У ты, какие… как посмели, уроды лопоухие.
Торонтон с интересом наблюдал, как наш личный надсмотрщик медленно, но верно, выводит себя из строя.
— Великий светлый праздник, — шипела старуха злобно, стараясь ухватить развеселившегося супруга и приструнить его. — А ты нажрался!..
