Треск штанов (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич
После осознания этой проблемы к вопросу подошли функционально. Вот у нас вражеская артиллерия. Чем с ней бороться?
Вариант с 6-дюймовой гаубицей выглядел безальтернативным решением. Хорошая дальность, терпимая скорострельность, убедительные снаряд с низким шансом осечки. Батарея таких гаубиц могла с безопасной дистанции смешивать с грунтом обычные 6-фунтовки. Причем быстро. Все ведь в пределах видимости и корректировка по разрывам простейшая.
Для чего в этом случае оставались нужны 3,5-дюймовые пушки?
По хорошему их задача была прежней, а именно заливать врага картечью. И в такой роли заменить их гаубицами просто не получалось. Тут и очень неспешное изготовление боеприпасов из-за неоправданного оптимизма Льва Кириллова. И очень плохое действие картечи, в то время как граната штука специфическая — ей просто так шарашить «в ту степь» нельзя. Прицеливаться нужно. Попадать… в общем — морока.
В принципе 3,5-дюймовые пушки справлялись со своей задачей. Но учитывая характер вероятной войны их требовалось как-то усилить. Чтобы большую плотность огня создавали.
Заменить их многоствольными картечницами выглядело делом соблазнительным, но пока не реальным. Их даже производить пока не начали из-за кое-каких технических трудностей, ведущих к низкой кучности огня. Поэтому решили поступить предельно банально.
Взять и увеличить калибр.
Была 6-фунтовая пушка, а стала 12-фунтовая с каналом в 4,5 дюйма. На первое время из бронзы. Благо, что ее хватало. Тут и старые запасы, и новые поставки: медь то поступала с Урала — из под Нижнего Тагила, а олово из Аютии…
Утвердили решения.
Распределили задачи.
Ну Алексей совещание и закрыл. Отправившись к родителю. Тому совсем плохо было. И по его приказу решили выдать порцию той самой жижи, которая вроде как Серафиме помогла. Терять уже все одно было нечего…
[1] Cujus regio, eius religio — (лат.) чья власть, того и вера.
[2] Патрон получил индекс.70/15, что означало «патрон 70-ого калибра с гильзой длиной 15 линий».
Часть 3
Глава 2
1713, февраль, 3. Москва
Царь выхаживал по комнате.
Большими, энергичными шагами. Грозно поглядывая на выстроенную по стойке смирно шеренгу лекарей, знахарей и прочих медиков. Всех более-менее опытных и знающих, которых он сумел поймать. Рядом на диване, укрывшись одеялом, сидел Алексей и грустно на них смотрел.
И ему было бы даже смешно, если бы не сильное чувство «испанского стыда» за всю эту весьма глупую ситуацию…
Когда Петр Алексеевич тяжело заболел аристократия заходила очень интересными кругами вокруг царевича. Про государя же, казалось, позабыли. Видимо списав и просто выжидая, когда лихоманка его приберет.
Единственным человеком, который развивал бурную деятельность и пытался хоть как-то вылечить царя, был его сын. На удивление. Даже Петр не верил в то, что видел своими глазами. Ведь его смерть делала монархом Алексея. И ему бы просто постоять со скорбным видом в сторонке. Но нет — вон — как ужаленный носился. Даже пару жалоб на него написали, дескать, одному лекарю зубы выбил, а другого из окна выкинул — аккуратно на кусты диких роз. Первый теперь отчаянно шепелявил, а второй так ободрался, словно его кошки дикие охаживали.
Зачем?
Царь не понимал.
Но запомнил. Сын ведь его с того света считай вытащил в ситуации, когда даже недостаточно расторопные действия вели Алексея к престолу. А ведь он мог вообще ничего не предпринимать. Или отправиться, например, в монастырь какой, чтобы «помолится о здравии родителя», то есть, тихо, спокойно и благочинно дождаться его смерти. Но нет… он так не поступил. Большего проявления преданности Петр и помыслить себе не мог.
Из-за чего многое переосмыслил.
Очень многое.
Он ведь готовился умирать.
Принял это.
Смирился.
И умирая лежал, вспоминал слова сына. Его дела. И сожалел о своих, нередко вздорных или глупых реакциях…
А тут раз и выздоровел.
Он даже как-то растерялся. Однако же быстро взял себя в руки. Собрался. И новым взглядом посмотрев на окружение в считанные дни вышвырнув из него всех слишком скользких личностей.
И тут заболел Алексей…
Несущественно.
Простая простуда в легкой форме.
Петр же испугался. В эти годы ведь любая простуда могла получить развитие вплоть до такой пакости как воспаление легких.
Да, Алексей лечился.
К этому времени уже более-менее удалось утвердить комплекс мероприятий считай «народной медицины», которые позволяли надежно купировать развитие такого рода заболеваний. Постельный режим, регулярные проветривания помещения, всякие настои и прочее. Так что если не геройствовать, как любил сам царь, то угрозы как таковой особо то и не было.
Государя же это вообще не убедило.
Поэтому каждое утро у сына он уже который день собирал консилиум. И мучал медицинских работников. Не со зла, но от чистого сердца. Пугая, между прочим, не только их, но и сына. Ведь эти деятели на нервах иной раз предлагали ТАКОЕ… Хорошо хоть Петр Алексеевич уже маленько разбирался в вопросе и понимал — клизмой простуду лечить плохая затея, как и кровопусканием. Даже если при этом воодушевленно читать псалмы…
В этот раз пронесло.
Царь их выслушал. Посмотрел на сына, который явно шел на поправку, и удовлетворившись отпустил их.
— Может дела обсудим? — робко спросил Алексей, опасаясь родительского рвения в этом клистирном вопросе. Его явно требовалось отвлекать и переключать фокус внимания.
— Давай ты для начала выздоровеешь полностью.
— Так просто лежать и киснуть для здоровья очень вредно. Нужно хотя бы немного шевелиться. Гулять. А чего прогуливаться в пустую? О делах и поговорим.
— Думаешь?
— Убежден.
На улицу не пошли.
Зимний сад уже немного оборудовали, выставив целую батарею всяких растений в кадках. Притащили из зоопарка. При нем ведь имелся уже довольно внушительных размеров ботанический сад, расположенный по большей части во всякого рода отапливаемых зимой теплицах. И там довольно бодро накапливался массив всякого рода растений из американских, африканских и азиатских тропиков. Частью декоративных, но в основном полезных и нужных. Под то же хинное дерево здесь уже целый большой павильон отвели.
Вот сюда — в зимний сад отец с сыном и отправились. Благо, что обслуживание всей этой красоты не требовало постоянного участия большого количества людей. Поэтому днем там можно было уже вполне уютно погулять и подумать в тишине среди зелени. Видя за стеклами снежную белизну.
Подошли к воротам.
Отдали распоряжения.
Немногочисленные работники спешно покинули территорию крыла. И царь с наследником вошли туда. Погулять и поговорить. Заодно подышать приятным, свежим от зелени и многочисленных искусственных ручейков с водопадами воздухом…
— Я пока болел много думал над твоим предложением убить Людовика и Иосифа. Это так странно было. Так неожиданно. Так шокирующе. Ты серьезно этого хочешь?
— Хотеть хочу, но делать, не собирался. Во всяком случае — пока.
— Тогда зачем ты у меня спрашивал разрешение? — удивился Петр.
— А ты думаешь наш разговор до них еще не донесли?
— Так это была уловка? — удивился отец, остановившись. — Ты был так убедителен. Мне казалось, что ты действительно их хочешь убить.
Алексей прошел немного вперед.
Тоже встал.
Задумчиво смотря куда-то в пустоту перед собой.
— Что ты молчишь?
— Как жаль, что ты это все не можешь увидеть… — тихо прошептал он.
