Витязь на перепутье - Алексей Птица
— Ты жив, ты жив! — зарыдала она и упала ему на грудь, заливая её слезами и кровью.
— Роса, Роса, ты ранена⁈
Вадим смог встать и обнять полностью голую девушку. По всему её телу виднелись следы укусов, а ноги оказались основательно изгрызены, и кажется, даже оказалась задета кость.
— Я тебя перевяжу, подожди, — не обращая внимания на её голую грудь, сказал Вадим.
Нет, он зафиксировал мужским сознанием её наготу, но мысли у него были только о спасении девушки.
— На дереве узелок, там лечебные мази и зелья, без них мы оба умрём, — сказала Роса.
Вадим взглянул наверх и, не теряя времени, разорвал свою рубашку и туго перевязал раны девушки, остановив кровь, а потом полез на дерево. Это далось ему нелегко. Он смог залезть до половины, но нечаянно схватился раненой рукой о ствол и, вскрикнув от пронзительной боли, свалился наземь. Ему повезло, упал он удачно, как мешок с дерьмом, ничего не сломав, только вновь потеряв сознание.
Очнулся он опять от ощущения влаги на своём лице и, открыв глаза, вновь увидел перед собой лицо Роксоланы.
— Я смогу, я сейчас, я сделаю, — и встав, он вновь полез на дерево, на этот раз гораздо медленнее и осторожнее. Наконец, ему это удалось, и он снял узелок, тут же спустившись вниз.
Найдя лечебные зелья, Вадим смог напоить раненую девушку и перевязать её раны, а потом она помогла перевязать его. Роксолана оделась в шкуры, а он смог уже из последних сил добраться до своего мешка и принести его. Уже когда стемнело, разжёг костёр, накормил девушку и поел сам.
Откинувшись спиной на ствол, Вадим в каком-то беспамятстве смотрел прямо перед собой, а сбоку, сжавшись и прижавшись к нему вплотную, лежала Роса. И всё же инстинкт самосохранения не позволял ему всё пустить на самотёк, он смог зарядить оба пистоля и положил их рядом с собой. И не зря.
Когда ночь накрыла своим покрывалом место боя, прилетел знакомый филин и, опустившись на ветку, посмотрел вниз. Он увидел, что и Роса, и Зимогор тяжело ранены и лежат без сознания. Приказ богов был однозначен, а все волки погибли или разбежались, и филин решил сам добить обоих или хотя бы Зимогора.
Тихо слетев с дерева, он выставил перед собой когти и напал на человека. Вадим каким-то шестым чувством понял, что ему угрожает опасность, и автоматически поднял пистоль, что держал зажатым в правой руке.
Открыв глаза, он увидел неясную тень, с огромной скоростью наплывающую на него, и, выставив перед собой пистоль, нажал на спуск. Грохнул выстрел, и тяжёлая свинцовая пуля отбросила прочь тело филина. Роса вздрогнула всем телом, взглянула в сторону ночного хищника и ещё крепче прижалась к Вадиму. А он впал в полудрёму и, несмотря ни на что, был счастлив.
А что ещё нужно молодому парню, если любимая девушка рядом, доброе оружие в руке, и есть понимание, что он смог сделать то, что не дано сделать никому? Здесь он обрёл себя, да, именно в этом мире, он смог стать тем, кем сейчас и являлся. Он не желал этого, не стремился и не просил, а просто сделал, и к нему всё пришло само. Оставалось только выжить и жить дальше, жить дальше здесь.
Глава 19
Любовь, похожая на сон
Вадим просидел всю ночь в каком-то полусне. Уже под утро он очнулся от того, что Роса у него под боком заметалась в горячечном бреду. С трудом поднявшись, он вновь разжёг костёр и, найдя неподалеку воду, вскипятил чай, добавив в горячее питьё толику зелий.
Напоив девушку, он допил остатки сам и провалился в глубокий сон. Росе стало лучше, и она тоже заснула, но Вадим просыпался, чувствуя, что ей плохо. Он и сам не понимал, как он это чувствовал. Вот, казалось бы, он только что спал, как убитый, а в следующий миг уже открывал глаза и вставал, чтобы вновь напоить девушку.
Так продолжалось и утром, и в обед, и вплоть до самого вечера, пока Росе не стало значительно лучше. Постепенно опустилась ночь, и на запах волчьих трупов стали сбегаться потихоньку жители леса, что не брезговали ими. Пришёл, в частности, медведь.
Не став испытывать судьбу, Вадим подхватил Росу под руки и, забрав мешок, отвёл её немного дальше от места битвы. Идти далеко он не мог и вскоре остановился, найдя более-менее удобное место. Запас еды у него ещё оставался, но ненадолго, дня на три, не больше.
У Вадима болела рука, прокушенная волком, скорее всего, волк сумел повредить ему сухожилие, но, не обращая на свои раны внимания, Вадим заботился о Росе.
Три дня пролетели незаметно. Их не трогали, а может быть, просто не смогли найти. Пора отправляться в путь, потому как ночи стали ощутимо холоднее и длиннее. Да и если уж животные смогли их чуть не убить, то чего дальше ждать от людей?
Роса пришла в себя на вторые сутки. И Вадим впервые смог полностью выспаться за ночь. Проснулся он уже под утро от того, что на него что-то легло сверху. Очень мягкое и одновременно упругое.
Открыв глаза, он увидел смеющиеся глаза Росы, которая тут же впилась ему в губы, укусив при этом. Целоваться она не умела. Пришлось учить, но недолго. Сил на любовь не оказалось ни у неё, ни у него, сказались ранения, но лиха беда начало, и утренний поцелуй оказался не смертельным для обоих, хотя Роса один раз уже показала женскую сущность, испив крови Вадима.
— Ты чего, Роса, кусаешься⁈
— Я не кусаюсь, вы же, люди, так целуетесь?
— Нет, так кусаются, а целуются совсем по-другому. А что на тебя нашло?
— А я тебе не нравлюсь?
Вадим растерялся. Тут столько всего навалилось, а в лицо смотрят бесхитростные зелёные, как листва, глаза красивой девушки.
— Нравишься.
— А тебе нравятся больше беловолосые девки, да?
— С чего ты это взяла?
— Я знаю, видела у бабки в зеркале памяти.
— Гм. Мне всякие нравятся.
— Всякие? А я, значит, нет?
— Ты больше всех, — признался Вадим, сам того от себя не ожидая.
— Хорошо. Мне плохо сейчас, всю морозит. А тебе как?
— А мне хорошо с тобой.
— Правда?
— Правда!
