Последнее лето ярла Ульфа (СИ) - Мазин Александр Владимирович
Стая ждала. Если сейчас вожак добавит: «Тебе, Один, дарю эту победу», добычи им не видать.
Но Бирнир не сказал. Сегодня Всеотец получит славную битву и новых воинов в свой небесный хирд. А то, что останется в Мидгарде, достанется победителям.
Бирнир ничего не сказал. Бесшумной неторопливой рысцой двинулся вниз по склону.
Стая последовала за ним.
К утру все было закончено. Сто семнадцать воинов Севера отправились в Валхаллу. Сто тринадцать выбравших возвращение и два берсерка, получивших раны, с которыми не выживет даже берсерк. И еще двое умерли, потому что занятые добиванием раненых товарищи вовремя не перевязали их раны.
Четверо — это немного. Внезапность нападения сыграла свое. Впрочем, у защищавшихся все равно не было шансов. Один воин Одина в божественной ярости стоит пятерых, а то и десятерых, если таких, как он, несколько десятков. Зато потом его может убить даже ребенок.
Все сто семнадцать были похоронены достойно. Как и подобает павшим в битве. На холме, под курганом, который насыпали согнанные из трех сел местные бонды.
Бондов после отпустили. Отправить таких вслед за павшими — унизить героев.
Бирнир и его люди выполнили приказ конунга.
«Теперь, — сказал им Бесстрашный, — у нас только один способ очиститься от родной крови: убить того, на кого она пала».
В общем, я подвернулся вовремя. Хотя не стану утверждать, что Бирнир не управился бы без меня. Кажется, что десять к одному — заведомо проигрышный расклад. Но это же берсерки. И им не требовалось убить всех. Достаточно прикончить одного зарвавшегося конунга.
А еще имелся самый простой вариант: вызов. Сутулый был отменным бойцом, но против берсерка, да еще такого, как Бирнир, точно не устоял бы. Берсерки, особенно такая толпа, чудовищная сила. Лишний раз в этом убедился. И поблагодарил богов, судьбу и удачу за то, что там, в Норвегии, нам удалось сжечь такую же, пусть и поменьше, свору безумцев раньше, чем они на нас набросились. Вырвись они тогда на волю… В общем, понятно.
[1] Дан-ло (данло) — — область датского права. Аналогичная область возникла в Англии после ее частичного завоевания данами.
Глава 31
Глава тридцать первая. Разъяренные черниговские мстители
— Только берсерка в Смоленске нам не хватало!
— Этот по крайней мере не захочет стать твоим зятем.
— Что? — удивился Трувор.
— Скульд планировал взять в жены мою вдову.
Трувор захохотал.
Отсмеявшись, вытер выступившие слезы:
— А Сутулый точно не был берсерком?
— А что тебя удивляет? — пожал плечами Рулав. — Нурман — нурман и есть.
— Полегче! — возмутился я. — Я тоже нурман!
— Ты наш нурман! — ухмыльнулся Рулав. — Варяжский.
Мы встретились на волоке, соединявшем Западную Двину с Днепром, точнее — с одним из его притоков. Отличное место. Оборудованное по высшему разряду. Везде бы так. И что характерно — никакого мыта. Только плата за услуги строго по прайсу. Недешево. Зато все, чего душа желает. Даже банька с девками или без.
В данном варианте — без.
Но с пивом.
Отличное место, чтобы потолковать с родней.
Рулав теперь мне тоже родня. Взял второй женой дочь Трувора от наложницы. Чисто символически. Девочке десять лет. Но теперь — родич. Как я понял, Трувор намерен его в Киев заслать. На постоянное жительство. Сам он в стольном граде Аскольда задерживаться не собирался. Проводит Рулава — и домой, в Изборец.
— Рюрик… — сказал Трувор ровно, без эмоций. — Рюрик будет расстроен.
— Рюрик добился главного, — возразил я. — Сигурд Рагнарсон не узнает, что вы увели у него драккар. Никто из его хирдманов не вернется в Роскилле.
Скрывать от своих тайну Бирнира я не собирался. Тем более что Сигурду они точно не разболтают.
— Подлый поступок, — проворчал Рулав. — Как раз впору берсерку.
— Бирнир считает, что поступил правильно, — заметил я. — Смерть тех, кого они убили, легла на Сутулого. И кара богов тоже должна была пасть на него.
— И пала, — сказал Трувор. — Ты его убил.
— Его убил Бирнир, — уточнил я.
— Добил, — в свою очередь уточнил Трувор. — А вот твой брат меня удивил. Знал, что задумал Скульд, и отпустил тебя одного.
— Он не знал, — оправдал я Медвежонка. — Бирнир сказал ему, когда мы с Сутулым уже за столом сидели. И он сразу примчался.
— Таким, как Скульд, место в Хельстаде! — процедил Рулав. — Ты пришел к нему в гости, он разделил с тобой трапезу — и напал.
Тут он не совсем прав. Трапезы мы не делили. Только пиво. Поросенка я сам трескал. Хотя с точки зрения обычая это не принципиально. Для вступления в статус гостя довольно поднесенной чашки воды.
— Легко Скульд умер, — Рулав глянул на меня исподлобья. — Его бы за ноги на древе подвесить, богоотступника!
Эх, Рулав, Рулав. Трудно тебе будет заниматься политикой в стольном граде Киеве.
Хотя кому в этой жизни просто?
Нет, кому-то легко. Заре, например.
Особенно когда мы вместе.
Тремя часами ранее
— Здравствуй, отец.
Сама скромность. Глаза в пол, голосок тихий, нежный.
Трувор даже застыл на секунду, потом засмеялся и сгреб дочь в охапку.
— Не прикидывайся, малая, — шепнул он ей. — Со мной не получится. — И, отодвигая ее от себя, громко, для всех: — Здравствуй, Заренка! — И уже мне: — Когда внука покажете?
— Ну уж не сегодня! — улыбаюсь я.
А кто это прячется за спиной Трувора? Совсем молоденький парнишка. И подозрительно похожий на Вильда того времени, когда они с Зарей наткнулись на меня в лесу.
Теперь-то Вильд другой. Заматерел. Не мальчишка — воин. На вид ничем не уступит моему Вихорьку. Хотя в деле мой сын покруче. Оба это знают, но все равно постоянно соревнуются. Возраст такой.
— Вильд!
— Отец!
Обнялись. Похожи. Вильд повыше, зато Трувор покряжистее и с усищами.
— Вильд, здравствуй!
Это пацан, который с Трувором.
— Въиск! Ты гляди, как вымахал, братище!
Вильд прихватил младшего за плечи, потискал. Тот мужественно стерпел, не поморщился.
— Я его в род принял, — негромко произнес Трувор. (Ага. Значит, сын не от жены, а от наложницы.) — Поглядишь, достоин ли?
— Непременно, отец.
Часом позже
— Как мой? — спросил попозже Трувор. — Не срамит?
— Уж не сомневайся. Воин. И с морем ладит. Прирожденный кормчий.
— У нас это в породе, — самодовольно заявляет Трувор.
Мы смотрим, как старший брат учит младшего управляться с мечом.
— Тулово, тулово в удар включай! — покрикивает Вильд. — Да ногу не так, не так ставишь, потому и заносит! Ты боком ставь! Вот смотри…
Мне приятно. В технике, которой учит Вильд, узнаю свою руку. Хотя только ли мою? В варяжском обоеруком бою меня Трувор с Ольбардом натаскивали. Кстати, открылось мне это искусство по-настоящему, только когда я освоил личный мистический танец. И, как ни странно, не в процессе фехтования, а во время тренировочных обстрелов, которыми мучил меня Бури. Ничто так не способствует развитию навыков амбидекстра, как болезненные попадания тупых стрел в развиваемый организм.
А Въиск — молодец. На лету схватывает. Действительно, порода.
— А то давай и мы? — с затаенной надеждой спрашивает Трувор, похлопав по ножнам.
Понимаю. Соскучился Жнец по Перуновой пляске. Равных ему немного, а с теми, кто слабей, не интересно.
— С сыном не хочешь попробовать?
Трувор задумчиво глядит на Вильда, оценивает. Потом качает головой.
— Нет, — говорит он. — Рано. А вот с твоим поиграл бы.
Вихорек тоже развлекается. Играет в свободный поединок с бывшим хускарлом Энока Везучего.Фридлейвом Рысью,
