Тафгай 7 (СИ) - Порошин Влад

— Ну и что? — Удивилась девушка.

— А то. — Борис тяжело вздохнул и на подносе пододвинул чашечку кофе подруге. — Даже если мы выиграем у армейцев 26-го, затем дважды обыграем неслабый московский «Спартак», то к концу чемпионат наберём с ЦСКА равное количество очков и благополучно займём второе место. Так как у них лучшая разница забитых и пропущенных шайб. Мы «Спартаку» много не забросим, а ЦСКА в свою очередь Ленинграду, Свердловску и Горькому набросает на раз-два несколько десятков этих шайб.

— То есть вам нужно надеяться на победу с ЦСКА и ещё на дополнительное чудо?

— Теперь уже только на чудо, — грустно улыбнулся юный нападающий.

Глава 20

В понедельник вечером 23-го апреля у меня состоялся пренеприятный разговор со своей подругой Лизой. Она требовала, чтобы я пошёл на её утреннее телевизионное шоу, так как при появлении на нём хоккеистов Чикаго, в особенности меня, всегда поднимались рейтинги. Я же требовал оставить меня в покое. Ведь после 5-ти ассистов и 10-ти шайб, которые я оформил в ворота «Сент-Лиус Блюз» дальше, в серии против «Рейнджерс», не считая двух результативных передач, меня посетила голевая засуха. Все штанги я обстучал вратарю ньюйоркцев Эду Джакомину, кучу нервов извёл в раздевалке и всё в пустую.

А между тем мы сыграли против «Нью-Йорк Рейнджерс» уже четырежды. После поражения в первом домашнем матче на «Чикаго Стэдиум» — 1: 4, мы так же дома добились очень важной трудной виктории — 5: 4. Затем два матча на выезде в «Мэдисон-сквер-гарден» принесли в нашу копилку ещё две героические победы — 1: 2 и 1: 3. В общем, перед завтрашней домашней игрой всё было у команды отлично, мы вели в серии 3: 1 и нам оставался последний шаг к финалу. Всё было в шоколаде, кроме моей персональной результативности. С одной стороны пока соперник опекал меня, забрасывали мои партнёры, а с другой — накануне пятого матча мне о многом стоило поразмышлять.

Я даже этим утром вдруг понял — почему произошёл такой голевой затык? И за-за повышенной ответственности. Мне слишком сильно желалось выиграть приз лучшему игроку плей-офф, чтобы доказать всем кремлёвским старцам, что проект нашей команды в ВХА хоронить нельзя! Чтобы они поняли ценность имиджевых приобретений для всего СССР. Ведь пока я заколачиваю шайбы в НХЛ и выигрываю индивидуальные призы, все газеты пишут, что Советский хоккей самый лучший и самый прогрессивный. А значит всё, что сделано в СССР имеет знак качества. Вот этой ответственностью меня и накрыло. Когда от моей скромной персоны ничего не ожидали, было легко, я как баловень судьбы играючи вколачивал шайбы. Теперь же всё поменялось. И как выйти из этого тупика я не знал, и уж тем более идти на телевидение не хотел.

— Я не знала, что ты такой трус! — Выпалила Лиза Савьер, когда я в десятый раз сказал — нет. — А ещё хвастался, что русские ничего не боятся!

— Неправда, — буркнул я. — Я говорил, что русские никогда не сдаются. И хватит кричать, я прошёл выгуливать кота, ему полезно дышать свежим тёплым чикагским воздухом.

— Подожди, я ещё не всё сказала! — Лиза, словно фурия в халате, преградила в прихожей мне дорогу на улицу. — У этого Ивана Курнуайе из Монреаля всего 15 очков, по вашей этой идиотской системе гол плюс пас, а у тебя целых 17! Ты пока лидер плей-офф Кубка Стэнли, а боишься завтра сходить на двадцатиминутное интервью.

— Хорошо! — Психанул я и, ткнув рукой в Фокса, выпали. — Вот как мой кот скажет, так и будет.

— Не выдумывай, — заулыбалась моя подруга, — он у тебя не разговаривает. Если только мяукает и урчит, когда я его кормлю.

— Ладно, — пошёл я на примирение. — Если кот не разговаривает, значит, молчит, а молчание знак согласия. Только завтра я на твоё утреннее шоу с Микитой приеду. Он у нас любит поболтать.

— Давно бы так, — обрадовалась Лиза и, разбежавшись, запрыгнула мне на руки и впилась в мои губы своими мягонькими губами.

«Вот это темперамент, — подумал я и про себя сказал коту, которому наши выяснения отношений были до фени. — Извини Фоксец, сегодня останешься без прогулки. Нам с Лизой в спальне нужно кое-что обсудить. Ничего скоро в СССР нагуляешься».

Утреннее шоу на 44-ом телеканале было копией вечернего, где мы в феврале этого года с Иваном Болдыревым знатно порезвились. Только на вечернем шоу задник, то есть картинка на заднем плане отображала сияющий огнями Чикаго в вечерних сумерках, а на утреннем шоу — небоскрёбы Чикаго были запечатлены в лучах восходящего солнца. Даже телеведущий остался прежний — Ник Тэйлор, мужчина с бровями как у Брежнева и с накладным париком, скрывающим небольшую, но некрасивую плешь. Правда, сегодня Ник нацепил на голову оранжевую шляпу похожую на котелок. Мы же со Стэном Микитой оделись в наши клубные пиджаки.

— Итак, сегодня 24-ое апреля на часах ровно девять ноль ноль. — Наигранно посмотрел на свои наручные часы телеведущий Ник Тэйлор. — И в нашей студии особенные гости: капитан «Чёрных ястребов» Стэн Микита и помощник капитана Иван Тафгаев! Встречайте гостей!

Музыканты грянули какую-то задорную джазовую композицию, и мы с Микитой из-за кулис выбежали, размахивая руками, словно ястребы, которые разучились летать. Режиссёр прямого эфира, моя подруга Лиза, мгновенно включила консервированный смех.

— Ти-ти-ти-ти-ти! — Разом издали мы звук, который по нашему мнению был характерен для ястребов, после чего дружно плюхнулись на гостевой диван.

— Что это было Стэн? — Спросил, округлив глаза, сидящий за своим столиком Ник Тэйлор.

— Это ястребы вышли на тропу войны, поэтому нью-йоркским «рейнджерам» сегодня вечером не поздоровится, — громко засмеявшись, ответил Микита.

— Будете их обстреливать с высоты птичьего полёта этим самым, — пошутил Ник.

— Будем обстреливать их ворота шайбой с самых выгодных позиций на площадке, — вступил в беседу и я.

— Отличный план! — Криво усмехнулся телеведущий. — Надеюсь, к сегодняшней игре некоторые парни из вашей команды поправят свой прицел, чтобы шайба летела точно в рамку, а не на зрительские трибуны?

«Вот, сука», — выругался я про себя, натянув улыбку на своё лицо и ответил:

— Обязательно поправим! Я даже могу показать секретную тренировку для улучшения точности броска, которую придумал легендарный советский тренер Анатолий Тарасов.

— Очень интересно! — Обрадовался ведущий Ник Тэйлор.

— Охо? — Присвистнул Стэн Микита. — Даже я про такую тренировку ничего не слышал. Что ж ты раньше-то молчал, Таф?

— Да вот увидел замечательный оранжевый котелок на голове Ника и вспомнил. — Зло заулыбался я и, вскочив с дивана, тут же принялся делать стандартную хоккейную разминку. — Только мне нужен один помощник. Ник, не в службу, а в дружбу, выручай.

— Наверное, вам лучше за помощью обратиться к Стэну, — телеведущий покосился на Микиту. — Я не большой специалист в хоккее.

«Ага, как советовать поправить прицел — он знаток, а как выйти на центр студии, так сразу же не специалист», — усмехнулся я про себя и сказал:

— Для чистоты эксперимента нужен именно любитель. Кстати, давайте спросим зрителей, хотят ли они увидеть, как их любимый телеведущий выполняет специальную хоккейную тренировку?

— Еееее! — Тут же заорали зрители, звук которых в студии включила моя подруга Лиза.

И Ник Тэйлор тяжело вздохнув, оторвал свою жирную задницу от стула и вышел ко мне на центр студии, где пролепетал, что готов.

— Это любимое тренировочное упражнение великого хоккейного выдумщика Анатолия Владимировича Тарасова, оно называется «вертолётик». — Бросил я короткое пояснение в центральную телекамеру и за доли секунды, присев, схватил ведущего утреннего шоу, наклони его на себя и поднял на своих могучих плечах. После чего стал вращаться вокруг своей оси. Оранжевая шляпка системы цилиндр мигом слетела с головы, заоравшего не своим голосом Ника Тэйлора. Поэтому через пять секунд я его вернул на место.

— Фак! — Громко выкрикнул Ник, нащупывая на голове вновь открывшуюся плешь.