Воздушные рабочие войны (СИ) - Лифановский Дмитрий

Василий опять напрягся. Все-таки странный он, этот Стаин. Где-то он уже слышал эту фамилию. А подполковник уже вставал из-за стола, положив под стакан несколько купюр по десять червонцев:

— Ладно, бывай, капитан, — на удивление на ногах он держался твердо, — удачи тебе, — и подпол пошел на выход. Неожиданно их внимание привлекла какая-то суета через два столика, где весь вечер тихо просидели, иногда задорно посмеиваясь, три девушки в погонах лейтенантов медицинской службы и парень медик-капитан. Судя по сверкающим на парадных гимнастерках алой эмалью новеньким орденам Красной Звезды, отмечали они свое награждение. А восторженные взгляды, которые медики то и дело бросали вокруг, говорили, что в такое место, как ресторан, все четверо попали впервые. И вот сейчас над этим столиком навис красномордый полковник-танкист, который брызгая слюной, громко, никого не стесняясь, выговаривал одной из девушек:

— Ну, что ты ломаешься, как целка?! То я не знаю, как вы ордена получаете! — девушка сидела бледная, сжав в нитку губы, на глазах у нее выступили слезы. Подруги и капитан испуганно что-то лепетали, пытаясь урезонить полковника, а тот только отмахивался от них рукой, растопырив толстые, волосатые пальцы. Василий уже было привстал, чтобы вмешаться. Он сам не ангел, но такое явное, неприкрытое хамство, терпеть был не намерен. Вдруг мимо него, по красной ковровой дорожке мелькнула тень, и его сосед по столику врезался всем телом в хамоватого полковника. Послышался звон разбившейся посуды и женский заполошный визг. Вася закусил губу и в сердцах выпил только что налитую рюмку. Опять скандал! И попробуй, докажи отцу, что он здесь абсолютно ни при чем!

[i] Постоянный военно-санитарный поезд.

[ii] Сейчас Сергиев Посад

[iii] 1 червонец приравнивался к 10 рублям

[iv] Артём Фёдорович Серге́ев (5 марта 1921, Москва — 15 января 2008, там же) — советский генерал-майор артиллерии, один из основателей зенитных ракетных войск СССР, участник Великой Отечественной войны. Родился в семье революционера Ф. А. Сергеева (известного как «товарищ Артём»), после гибели отца в 1921 году воспитывался в семье И. В. Сталина.

[v] Сталин прохладно отнесся к браку Василия с Галиной Александровной Бурдонской. Иосиф Виссарионович благословил сына правительственной депешей: «Что ты спрашиваешь у меня разрешения? Женился — черт с тобой! Жалею ее, что вышла замуж за такого дурака»

XIX

— Ай, красавэц! Ай, маладэц! — Сталин с каким-то злым весельем смотрел на понуро стоящего перед ним Стаина. — Настоящий джигит! Абрек! — Иосиф Виссарионович делано похлопал в ладоши, имитируя аплодисменты, — Вот и Начальник Главного автобронетанкового управления товарищ Федоренко оценил! Целую бумагу мне сочинил, как неизвестные подполковник и капитан жестоко избили, отмечающих новое назначение своего товарища командиров из его Управления. Просит найти и наказать.

Сашка вскинулся:

— Товарищ Сталин, капитан Иванов абсолютно ни при чем! Он, вообще в драке участия не принимал.

— Вот как?! — удивленно вскинул брови Сталин, — А генерал-лейтенант Федоренко утверждает обратное.

— Товарища генерал-лейтенанта там не было, — буркнул Сашка, — а капитан Иванов просто пытался разнять драку.

— Даже так? — как показалось Сашке, Сталин облегченно вздохнул. — А ты? Ты при чем?

— Я причем, — понурился Сашка, — готов нести любое наказание!

— Любое наказание? — злобно зашипел Сталин, — Ты избил старшего по званию! Ты понимаешь, что это трибунал?! И это в тот самый день, когда мы с товарищем Берией подали в Президиум представление на вторую Звезду Героя подполковнику Стаину! А он в это время морды бьет по ресторанам! Неприкосновенным себя почувствовал?! — Иосиф Виссарионович сочно, от души выматерился.

— Трибунал, так трибунал, — дернул головой Сашка. От былого страха перед Сталиным у него не осталось и следа. А сейчас ему было и подавно абсолютно наплевать, что с ним будет. В штрафники отправят? Или куда там провинившихся командиров отправляют? Все одно, тот же самый фронт. Расстреляют? Да тоже, в принципе, плевать! — Только быстрее, давайте! — попросил Сашка и добавил, — А в морду этому полковнику правильно дал! — он упрямо посмотрел на Сталина.

— Мальчишка! — Иосиф Виссарионович ударил ладонью по столу, — А завтра тебе что-нибудь не понравится, ты и меня изобьешь? Ты сотрудник органов госбезопасности, командир, а ведешь себя, как босяк!

И тут Сашку накрыло:

— Это я как босяк?! Пусть! Пусть я буду босяком! Лучше им, чем таким, как этот ваш полковник со своим генералом! — его колотило, он смотрел на Сталина белыми от ярости глазами, — Это у вас тут в Москве, как на курорте! Водочка, ресторанчики, девочки! Вы сами ордена вручали девчонкам! Наверное, за то самое! Да?! Наташа с Лидой и Рузой в лесу сгорели! Лена неизвестно, выживет ли? А эта сволочь знает, как им ордена достаются?! Может у вас здесь в Москве они так достаются?! А там! У Кольки Литвинова мать одна осталась! Вы знаете, что такое совсем один?! Когда совсем никого нет?! А они! Твари! В морду я им дал! Мало! Жалко не пристрелил! — и он замолчал, невидящим взглядом уставясь в стенку за спиной Сталина.

Иосиф Виссарионович устало опустился на стул. Выдвинув ящик стола, он достал пачку папирос и, привычно ломая, начал потрошить из них табак, собирая его на чистом листке бумаги. Набив трубку, он прикурил, с удовольствием затянувшись ароматным дымом. Этот ритуал успокаивал его, давал возможность подумать. А подумать было над чем. Впервые за полгода здесь Александр сказал «вы», отделяя тем самым себя и близких ему людей от тех, кто не соответствует его понятию «своего». И это деление вызывало опасение. Ведь не свои, это значит чужие. А чужих надо уничтожать. Чтобы они не уничтожили тебя. Стаина так научила жизнь. Точно так же она учила и его, выковав из романтичного, восторженного мечтателя семинариста Сосо, жесткого, закаленного революционной борьбой товарища Сталина. Так в чем между ними разница? Сталин усмехнулся в усы. А ведь он сейчас решает ни с кем этот мальчишка, не побоявшийся высказать ему в глаза, все, что он думает, а с кем он сам. С такими же по сути мальчишками и девчонками, буквально из-за школьной парты ушедшими на фронт и гибнущими там сотнями, тысячами, или вот с этими полковниками из ГАБТУ. Только вот и полковники тоже нужны. Других полковников у него нет. Пока вырастут новые… Но если оставить все как есть, как раз и вырастут такие же как этот, Сталин заглянул в записку Федоренко, Рузляев. И тогда точно поражение. То самое, которое привело к развалу Советского Союза и гибели мира.

— Хоть победил? — Сталин, прищурившись, смотрел на Сашку.

— Было бы кого, — пробурчал Сашка, — четыре тюленя.

— Значит их четверо, а ты один? — в глазах Иосифа Виссарионовича загорелся интерес. — И ты их избил?

— Да если б я их избил, товарищ Сталин! — в сердцах воскликнул Сашка, — Так, помял слегка! А надо было не слегка! — у парня на лице заиграли желваки. Сталин посмотрел на потухшую трубку и выбил ее о край пепельницы.

— Джигит! — поморщился он, — Значит так, рапорт Начальника ГАБТУ я без внимания оставить не могу и не хочу, — Сашка закусил губу, — но и оснований передавать ваше дело в трибунал не вижу. Товарищеский суд бы тебе устроить, так ты у нас даже такому суду не подлежишь, как сотрудник госбезопасности. В общем, после парада, на фронт поедешь! Свой неуемный характер там немцам показывать будешь!

— Есть — на фронт, товарищ Сталин, — Сашка едва сдерживал радость. Сталин фактически спустил инцидент на тормозах, — кому сдать корпус?

— Не неси ерунду, товарищ подполковник, — Иосиф Виссарионович раздраженно хлопнул рукой по столу, — с командования корпусом тебя никто не снимает. Готовься к переброске корпуса на Южный фронт. В полном составе. Там сейчас основная каша заваривается, — Сталин поморщился, немцы все сильнее и сильнее стали давить на крымскую группировку. А Крым терять было нельзя. Потеря Крыма даст немцам начать масштабное наступление на юг. А это Кубань и Кавказ. Допустить повторения той истории было ни в коем случае нельзя.