Жатва (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич

Харул, конечно же, не пошёл с нами на верхние этажи. Свалил куда-то под предлогом того, что ему нужно отыскать других наёмников Дома Мэй. Поэтому мне самому пришлось всё объяснять Рустаму и его маленькой хунте, состоящей в основном из бывших СОБРовцев, полицейских и других силовиков. Главное было убедить эту группу, потому что остальные люди, скрывавшиеся в здании, были просто кучей напуганных и смертельно уставших за эти полтора дня гражданских. Сами они уже ничего не в состоянии были решать.

В ходе переговоров Сергей, командир развед-группы, видевший мою стычку с арранами, встал на мою сторону. Да и Макс с Ринатом поддерживали. Но всё равно споров было много, подключились даже гражданские. Все были на нервах – голодные, растерянные. Уже потихоньку с ума начали сходить в замкнутом пространстве.

Много споров возникло насчет оружия ортосов. Шила в мешке не утаишь – раз уж я спалился перед группой Сергея, что владею радиумным оружием, то пришлось рассказать и остальным. Некоторые из бойцов Руса, не веря мне на слово, попытались активировать трофейную цепь. Но оружие неизменно реагировало на всех алой подсветкой. Хорошо хоть совать руки в нее никто не додумался. В итоге трофей просто пока спрятали подальше – я предупредил, что держать такие штуки на виду опасно, могут засечь.

Надо отдать должное Караеву – он не допустил того, чтобы обсуждение превратилось в стихийный митинг, а то и в потасовку. Грызться между собой – последнее дело. Да и вести себя нужно было потише, чтобы не демаскировать наше убежище.

Хотя, с большой долей вероятности, гракхи нас уже засекли. Невозможно такой большой группе так долго укрываться под самым носом у нескольких Жнецов. Есть куча факторов, которые выдают наше расположение. Звуки, запахи, тепловое излучение, наконец. Наблюдая с биноклем за лагерем чёрных, я несколько раз замечал, как некоторые из них смотрят на верхние этажи нашего здания. В том числе через какие-то приспособления типа подзорной трубы. Но больше разведчиков в нашу сторону не высылали.

Возможно, потеряв троих, решили уйти в глухую оборону. Да и, в конце концов, охрана пилона для них была куда важнее. Им нужно удерживать позиции еще тридцать с лишним часов. И если это им удастся – всё равно вся прилегающая к пилону территория отойдет к ним. Тогда и можно будет спокойно заняться её обыском. Они и так согнали сюда гораздо больше гелотов, чем можно запихнуть в пирамиду.

В итоге к концу ночи мы пришли к некоему шаткому равновесию. Гракхи устроились на ночлег, оставив часовых. Пленных людей согнали обратно в здания. Наш лагерь тоже утих, так и не придя пока к единому мнению. С одной стороны, как я и ожидал, новость о том, что у нас есть шанс на свободу, если сумеем захватить пилон, многих воодушевила. Но когда речь зашла о том, как это сделать, энтузиазма резко поубавилось.

Бойцы Руса с мрачным видом пересчитывали патроны и гранаты, скептически осматривали трофейное оружие, доставшееся от гракхов – мечи, кинжалы, элементы доспехов. Я вспомнил, что когда впервые попал в лагерь, краем уха зацепил обсуждение каких-то зарядов взрывчатки, которыми Рус собирался заминировать лестницы. Но оказалось, что для этого планировалось использовать водородные баллоны, найденные тут же, на стройке. В бою их применить будет куда сложнее. Так что чуть ли не единственной надеждой на удачный штурм пилона был я. Но я, честно говоря, пока не готов был геройствовать, по нескольким причинам.

Разошлись мы с посылом «утро вечера мудренее». Я ушёл ночевать отдельно от основной группы, поднявшись на самый верхний этаж здания, где даже потолочные перекрытия были не полностью возведены. Помня слова Харула о том, что источники радиума на открытой местности можно засечь издалека, лежанку устроил между штабелями пенобетонных блоков. Снизу, конечно, и так куча слоев бетона прикрывает, но лишний барьер никогда не помешает.

Ама сигнализировала мне, что закончила анализ захваченных кластеров амальгамы. Из двадцати семи трофейных кластеров двадцать один перешёл в статус «свободный», остальные шесть оказались фрагментированными. Со всем этим добром надо было что-то делать, но после нескольких уточняющих вопросов, заданных Аме, я понял, что пока момент совершенно неподходящий.

Возможности амальгамы крайне обширные и гибкие. Можно использовать живой металл для того, чтобы перестраивать собственное тело, в том числе выходя за рамки задуманного природой. Можно создавать из самих кластеров что-то вроде имплантов, дополняющих функции тела. Однако и то, и другое – процессы достаточно длительные, занимающие от пары дней до нескольких недель. И при этом их рекомендуется проводить их в спокойных условиях, когда организм получает вдоволь еды, воды и сна. Возможны и различные побочные эффекты, особенно если изменения касаются центральной нервной системы или крупных внутренних органов.

В итоге лучшее, что я пока мог сделать – это поставить все свободные кластеры на «боевое дежурство» с приоритетной функцией залечивания любых ран. По словам Амы, это сильно повысило мои шансы на выживаемость. Пары-тройки кластеров достаточно для того, чтобы залечивать в течении часа довольно серьезные ранениня – в этом я уже убедился, когда меня утром цапнула за ногу порченная игнисом псина. С двумя десятками я и вовсе должен буду превратиться в этакого Росомаху. Проверять, конечно, не очень хочется. Но, возможно, придется.

Фрагментированные кластеры я пока трогать не стал – пусть остаются расходным материалом.

Перед сном слопал почти все еду из рюкзака, которой запасся в торговом центре. И только тогда понял, насколько голоден. Амальгама всё это время притупляла чувства голода и жажды, чтобы не отвлекали, но организм-то требовал своё.

От самого рюкзака решил избавиться. Он был небольшой, эргономичный, но драться с ним, бегать, прыгать через всякие препятствия оказалось не очень-то удобно. Сам не знаю, как умудрился протащить его через все эти передряги. Оставшиеся скудные запасы я рассовал по карманам снаряжения. Здорово выручил широкий пояс-разгрузка, доставшийся в качестве трофея от одного из гракхов. Он заодно служил и неплохой броней – плотный, жесткий, но не стесняющий движений. В его ячейках остались и кое-какие мелочи от прежнего владельца. В том числе и несколько брикетов чего-то явно съедобного. Но пробовать я пока не стал.

Проспал я от силы часа два, но благодаря амальгаме даже этого времени хватило, чтобы хорошо восстановиться. Видимо, как-то хитро настроила фазы быстрого и медленного сна. Да и вообще позволила отключиться, убрав тревожность и сгладив стресс от переутомления. Можно было не опасаться засыпать – в случае опасности Ама бы меня быстро разбудила.

Чем больше я пользовался этим живым металлом, тем больше поражался ему. Удобнейшая штука. Немудрено, что высокородные арраны так стремятся ей обладать. И даже убивать готовы за каждый кластер.

Впрочем, кое-где даже амальгама может давать осечку, и в этом я убедился на рассвете.

Проснулся я сам, без всякого оповещения от Амы. Со знакомым ощущением тревоги и чьего-то присутствия.

Мелодия, насвистываемая на флейте, была тихой и протяжной, а временами и вовсе почти терялась из-за порывов сквозняка, гуляющего по пустому этажу. Я сел, зябко поёжился, обхватив себя руками. С утра было весьма прохладно, а толком укрыться было нечем – на всем этаже нашлась только старая замызганная спецовка, но и ту я предпочел подстелить под себя, а пару смотанных в рулон мешков для строительного мусора свернуть и подложить под голову.

Козлоногий сидел спиной ко мне на углу штабеля пеноблоков и сосредоточенно наигрывал на своей дудке, делая вид, что не заметил моего пробуждения. Если бы не потертый кожаный плащ с воротником-стойкой, он бы сейчас очень походил на древнегреческого фавна, каким их обычно изображают на картинках. Разве что без рогов.

Мелодия закончилась протяжной чистой нотой. Демон отнял инструмент от губ и покрутил его в пальцах, разглядывая так, будто впервые увидел.