Артем Лунин - Кровь леса
– Что сверху? – спросил я Нан. Девушка невежливо повернулась ко всем спиной и зажгла экран браслета, заглядывая на спутник, тут же погасила.
– Без изменений, – ответила. – Я настроила, мне сообщат, если что случится…
Уже научилась, надо же.
Я встал. Мужчина торопливо вручил небольшой топор, похожий на обычный туристический инструмент, целиком железный. Я покрутил им, приноравливаясь, кинул из руки в руку, тронул пальцем лезвие. Странный металл…
Мы отправились вверх по течению. Нужно было найти подходящие деревья, срубить, разделать аккуратно, перенести к берегу и сплавить вниз. Потом вымочить нарезанные с вечера ветви кожаного кустарника и стебли веревочника, сплести из них веревки, зачаровать эти веревки…
Геморрою на день, а то и на полтора.
– Вот это подойдет… – Дарел остановился, приметился топором по дереву.
– Погоди. Это что за дерево? – спросил я.
Дарел посмотрел безразлично, назвал дерево:
– У вас такие не растут?
– Кажется, нет, – я не стал упоминать, что у нас не растет девяносто процентов здешних деревьев.
– Не много потеряли. У него легкая древесина, это да, и не гниет, и не тонет. Только всегда коряво растет. Пустое дерево.
Дерево и вправду было корявое. Толстый ствол изгибался в сторону реки, рос почти параллельно земле, потом волнообразно уходил ввысь. Получалась этакая гигантская ступенька.
Я вскочил на эту ступеньку, прошел вверх по стволу, отмерив шагов восемь.
– Не тонет и не гниет, говорите… Вот такой кусок утащим?
Мужчина подумал:
– Ну?
– Не нукай, я тебе не… не тягловое животное… – я закрыл глаза: Ты мне нужна!
– Иду, – отозвалась Нан. Я побродил еще по стволу и спрыгнул. Дарел с интересом наблюдал за моими манипуляциями, но ни о чем не спрашивал.
Появилась Нан. И все остальные тоже, малыши на руках у матери и сестры. Нан уставилась на меня, потом посмотрела на дерево, потом снова на меня.
– Ты сошел с ума, – заявила она неуверенно по-русски. Как хорошо быть телепатом, бац, и уже все объяснил.
– Угу, – я снова измерил дерево шагами. – Уже давно…
Ритуал. Нужен ритуал – вэйри трепетно относятся к любому дереву, конечно, не как наши фанатики-зеленые… Что ж, сымпровизируем.
Я сделал затес, смахнул часть коры. Выступили капельки мутного сока. Наклонившись, собрал губами.
– Доброе дерево…
Потом чуть порезал себя по левой руке чуть выше запястья. Кровь побежала горячим ручейком. Набрав полную ладонь, я плеснул на место среза.
– Прими кровь мою…
Дерево зашелестело.
И кровь мгновенно впиталась, даже потеков не осталось. Древесина, бывшая белой, приобрела цвет мореного дуба. Я даже не удивился – хотя дурачился, придумывая «из головы» и ничего такого не имея в виду. Возможно, Дэв подхватил мою шутку, потому что:
– Принято, – шепнула листва, и на руку словно плеснуло холодной водой, порез мгновенно закрылся.
Я сформировал клинок, истончил, удлиняя. Семейство таращило глаза, но не пыталось чаровать и не хваталось за оружие. Должно быть, никому из них не приходилось раньше видеть вблизи клинки чужаков.
– И отдай мне плоть свою… – пройдясь вверх по стволу, я добрался до места, где дерево попыталось расти вертикально. Примерился и одним ударом отсек верхушку.
И выронил меч, едва не полетел вверх тормашками, когда ствол резко спружинил. Показалось, что подо мной содрогнулась шкура огромного зверя.
Спустившись с дерева, я подобрал клинок и отделил ствол у корня. Получилось относительно ровное бревно, выгнутое с одного конца.
– Служи верно… и продолжайся в потомках… эй, мелкие!..
Дети с охотой помогли, набирали и раскидывали орехи дерева, втыкали повсюду тонкие веточки. Что ж… Имплант?
Странное, конечно, хобби для девушки – авиа– и корабельное моделирование, но Джулия увлекалась именно этим. Могла часами возиться со скальпелем, деревом и клеем, вязала пинцетом крохотные узлы на такелаж, собирала электромоторчики и радиопульты для летающих моделей самолетов. Пыталась обучить меня премудростям, не преуспела, но кое-что я запомнил. Считал для нее парусность кораблей на компьютере, рисовал всякие модели – в том числе и объемные.
А сейчас с помощью импланта рассчитывал наш будущий корабль. Недлинная высокобортная лодка с форштевнем, со скамейками, даже с носовым украшением.
Имплант выдал на бревно шаблон-проекцию, которую видел только я.
– И я!.. – Нан развернула свой меч.
Мы трудились над лодкой около часа. Семейство наблюдало, открыв рты. Дарел отправился искать еще одно такое же дерево. Малыши носились взапуски с птицей, собирали на себя стружки.
Наконец лодка была готова. Вырезанная из одного куска дерева. Метра четыре в длину, в ширину с полметра в середине, со скамейками. В середине лодки была даже опора для мачты. По крутым бортам струились теплые разводы, серые с красным линии. На носовом высоком закруглении Нан грубовато, но очень реалистично вырезала речного духа – бородатого, широкоплечего, с водорослями в волосах. Прожилки на деревянном лике ложились так, что лицо казалось живым, глаза смотрели в неведомую даль. Собственно, именно бугристые наросты на блестящей коре дерева напомнили мне носовую фигуру, и я подумал – какого черта нам возиться с плотом, когда с помощью сверхострого биомеча вырезать лодку?
А уж потом, когда Дэв подхватил мое дурачество, осталось только продолжать.
– Дай имя, – сказал я Нан. Девушка подумала:
– Скиталец.
– Да будет так, – сказал я, касаясь рукой плеча речного духа. – Нарекаю тебя Скиталец. Народ, взяли!
Я, Нан и Орла без труда приподняли лодку и унесли к реке. Нан залезла, я столкнул и вспрыгнул следом. Нан завопила индейцем от избытка впечатлений.
Я взялся за биомеч, клинок вытянулся, сделался плоским и широким. Мы подгребли к лагерю, довольно неуклюже, ладно, еще будет время попрактиковаться…
Дарел с семейством спустился по лесу. Глаза у старших были такие, какие наверно, были у свидетелей полета «этажерки» братьев Райт. Только дети радостно визжали, не особо удивляясь чудесам.
Лодки в Лесу были неизвестны. По малым рекам можно спускаться на плотах, а по большим ходить просто-напросто опасно – «очи небесных тварей» бдят, можно спровоцировать налет «железной птицы».
Я направил лодку к берегу, надо вырубить еще парочку шестов… Дарел чуть затащил на берег, смотрел с восторгом.
– Не нашел, – пожаловался он.
Нан засмеялась и указала на другой берег. Корявое дерево росло в пяти метрах от воды…
Нан настояла, напоила второе дерево своей кровью. Потом осторожно взялись за биомечи, мне все казалось, что мы только помогаем лодке выйти из дерева.
Она оказалась меньше, чем Скиталец, и какой-то более «стройной», «девичьих» очертаний. Носовая фигура имела определенное сходство с Нан – улыбающаяся девушка, рыжие прожилки-пряди волос рассыпались по плечам. Ее мы нарекли Путешественницей.
Когда закончили с лодками, был уже день. Бревна, оставшиеся от плота, развязали и вытащили на берег. На то, чтобы срубить шесты и сочинить весла, много времени не ушло.
Спуск назначили на после обеда. Мы поели, собрались, Нан прошлась с Зеленым Словом по стоянке и местам кораблестроительных работ, все заросло, и теперь ничто не говорило о следах человека… ну, или вэйри.
В Скитальца посадили Дарела, жену и младших. Орла была вместе с нами в Путешественнице, старательно орудовала веслом, не попадая в мой ритм и поминутно обрызгивая меня.
– Замечательная штука! – от избытка чувств промахнулась по воде и окатила меня с ног до головы. Принялась извиняться, от неловкости уронила весло в воду. Нан сидела на корме, орудовала биомечом, как рулем, наклонилась и выловила:
– Держи, неуклюжая.
– Я уклюжая, – запротестовала девушка. – Просто мне никогда раньше не приходилось плавать на… как эта штука называется?
– Лодка, – сказал я.
– Чуден поселок Питер, – сказал с почтением Дарел. – Надо там побывать…
Во мне что-то усмехнулось. Чудеса Леса велики, возможно, как-нибудь Дарел и в самом деле сможет попасть в Питер… полюбоваться на корабли…
Пару дней мы плыли вниз по течению. Лесные люди отлично освоились с веслами, вечерами Орла выпрашивала у меня магический огонек, устраивалась на корме и ловко била острогой рыбу. Сайна сплела сети из подготовленных для плота веревок, Дарел ставил силки на зайцекрыс, Нан добывала птицу. Пищей мы были обеспечены.
Я сам не понимал, рад ли компании. С одной стороны, всемером, конечно, веселее. С другой, отвык я от общения. Странно не молчать, не делать, что хочу, не вести себя как угодно, а придерживаться какого-то этикета. Хотя мне, как магу, к тому же откуда-то с другой стороны Леса, к тому же одичавшему в скитаниях, прощалось многое. Но купаться голышом все-таки было бы… предосудительно.
