Григорий Шаргородский - Заблудшая душа. Диверсант
Помимо увеличившегося контингента местной знати, в расположившемся возле небольшой деревушки лагере меня ожидал отряд конных гвардейцев герцога численностью не менее двух сотен и четыре сотни пеших лучников. Сначала я расстроился, понимая, что пехотинцы сильно затормозят наше передвижение, но, увидев обоз – как рыцарский, так и гвардейский, – обреченно вздохнул и успокоился: с таким «довеском» пехотинцы уже никак не повлияют на скорость.
Грифон за время моего отъезда обзавелся неплохим шатром и встретил свое начальство лежа на местном варианте раскладушки и попивая вино из серебряного кубка. Даже «чешуя» находилась на специальной подставке, а бывший рыцарь был одет в дорогой камзол.
И где он все это достал, а главное, за какие шиши?
Увидев меня, Грифон моментально вскочил на ноги.
– Командир.
– Что, Грифон, вновь почувствовал себя рыцарем?
– А это плохо? – осторожно осведомился «ящер».
– Это глупо, – решил я не накалять обстановки. – Для тебя «чешуя» и позывной являются щитом, который не позволит топору палача отделить шальную голову от тела. Ты бы еще свой родовой герб вывесил над палаткой.
По взгляду Грифона я понял, что вызвал в нем некоторые опасения, но отнюдь не осознание степени опасности. Впрочем, пусть живет своим умом и обходится без нянек.
– Вижу, у нас появилось пополнение?
– Так и есть, – кивнул Грифон. – Теперь войско насчитывает девятнадцать рыцарей, четыреста шестьдесят оруженосцев, а также двести конных и четыреста пеших гвардейцев из бывших вольных стрелков.
– Как обстановка?
– Нормально, – ответил Грифон, настраиваясь на деловой тон. – Бароны немного бузят, но в пределах разумного. Гвардейцев герцога я заранее поставил ближе к лесу и запретил соваться в расположение дворян. Хорошо, что дворяне брезгуют подходить к лагерю простолюдинов.
– Права качают?
– Не без этого, – ответил Грифон и прислушался к нараставшему снаружи палатки шуму. – Сейчас сами увидите.
Я тоже прислушался и помимо мужских голосов услышал девичий смех.
Ох и намучаюсь я с этой девицей!
Грифон предупредительно отодвинул с моего пути полог шатра, и мы вышли наружу. Возле командирского шатра собрались все девятнадцать рыцарей и десяток оруженосцев, явно приходящихся некоторым рыцарям сыновьями. Вот эта «золотая молодежь» и вилась вокруг кокетничающей Тани.
– Таня, – резко прервал я шум всей толпы, – в шатер. Быстро.
Дождавшись, когда надувшая губы девочка исчезнет за пологом, перешел к основной программе:
– Господа, чем могу помочь?
– Мы хотели обсудить порядок, которым будем следовать на помощь императрице, и общее командование, – высказался за всех надменный дворянин с сединой в рыжей шевелюре. Судя по розеткам на гербе, это был какой-то граф.
– Обсуждать нам нечего, я приму решение и сообщу вам порядок следования. Грифон?
– Да, ваша милость, – напрягся дворянин-разбойник, который в своем камзоле смотрелся среди ящеров инородным телом.
– У тебя есть список рыцарей и оруженосцев?
– Конечно.
– Прекрасно, – похвалил я Грифона и обратился к рыцарям: – Что касается командования, то через полколокола жду в шатре тех из вас, кто когда-нибудь водил в бой отряды численностью больше ста воинов.
Рыцари угрожающе зароптали, поэтому пришлось добавить для убедительности:
– Те, кого не устраивают мои приказы, могут прямо сейчас отправиться на все четыре стороны, только хочу предупредить: все, кто покинет нашу «веселую» компанию, будут считаться сторонниками мятежников, со всеми вытекающими из этого последствиями. – Судя по выражениям на мордах представителей «благородного» сословия, до них не дошло, поэтому пришлось дожать. – И еще, не хотите думать о своей жизни – подумайте о родственниках.
А вот теперь дошло – надменная злость на лицах сменилась яростью в смеси с неуверенностью.
Закрепив слова свирепым взглядом, я удалился в шатер.
Под горячую руку досталось и Тане.
– Судя по одежке, ты сделала выбор между придворной негой и военными развлечениями. Увы, жизнь не шампунь с кондиционером, два в одном не получится. Хочешь воевать – давай воевать, но если из-за романтических бредней ты полезешь в неприятности, я лучше сам сверну твою цыплячью шейку. От меня не отходить ни на шаг. Выполнять любую команду. Внятно выражаюсь?
– Внятно, – набычившись, ответила Таня, но особо обиженной она не выглядела.
Ну и слава богу, значит, не совсем безнадежная.
Еще на Земле я понял, что в критических ситуациях говорить с женщинами нормальным тоном бесполезно. Ни объяснения, ни уговоры не помогут. Даже предупреждения о смертельной угрозе влетят в одно ухо и тут же вылетят в другое, а свободное пространство заполнят романтические настроения и мысль о том, что без нее дело не сделается. Поэтому работала только жесткая и неприкрытая правда, лучше всего в грубой форме, без оглядки на воспитание и нежные чувства к объекту защиты. Лучше так, чем потом рвать на себе волосы, потеряв родного человека лишь потому, что она недооценила степень опасности.
Таня за последнее время пережила очень много и прошла психологическую трансформацию из девушки, воспитанной в защищенном мире земной цивилизации, в настоящую убийцу. Но это не отменяло нашего славянского менталитета, а также всеобъемлющего и бесконечного, как вселенная, русского «авось».
Через положенное время в палатку явился рыжий граф в сопровождении семи баронов помоложе. Хорошо, хоть не привел с собой совсем юнцов.
И все равно народу было слишком много.
– Господа, кто из вас водил большие отряды в отрыве от общей массы дворянского ополчения? – задал я тестовый вопрос и с удовлетворением увидел, как кивнули граф и трое среднего возраста рыцарей. – Что ж, тогда именно вы и возглавите сводные сотенные отряды. Кто кем будет командовать, решите с моим помощником, а сейчас, господа, если позволите, я хотел бы отдохнуть с дороги.
Дальше работа пошла более конструктивно – рыцари и оруженосцы разбились на сотни, а на вечернем собрании мы обсудили порядок движения отдельных отрядов и действий в случае встречи с врагом. На собрании присутствовали не только два новоиспеченных рыцаря конной гвардии, занимавших должности сотников, но и четверка совсем уж мужиковатых на вид командиров стрелковых подразделений. Граф и бароны попытались возмутиться, так что пришлось стукнуть кулаком по столу:
– Не забывайте, что все вы лишь номинально принадлежите к сторонникам императрицы и свою верность еще нужно доказать. А вот эти достойные воины уже все доказали, поэтому их низкое положение в обществе вы будете поминать только тогда, когда восстановите честь дворянина в бою.
Возражений у рыцарей, конечно, было очень много, но граф, принявший на себя роль неформального предводителя дворянства, быстро успокоил горячие головы.
Совещаться нам особо было не о чем, поэтому, обсудив основные моменты, все разошлись почивать. Я же «под шумок» распихал хозяйственные заботы на командиров сотен и их помощников, как бы выделяя свой отряд в отдельную единицу, а для себя оставил роль не то чтобы командира, а скорее куратора – власть та же, а вот забот намного меньше.
Утро началось с шума и гама, который даже близко не имел конструктивного происхождения. Дворяне решили, что можно долго раскачиваться, но мотивированный мною Грифон быстро разубедил их в этом, и к обеду мы все же тронулись в путь. Стоит заметить, что по местным меркам это было еще очень оперативно.
Каким было приятным путешествие от замка Торнадо до лагеря ополчения – в такой же степени мерзким оно стало по выходе из сборного лагеря. Пыль, жара и шум постоянно раздражали не только меня, но и Черныша, который так и норовил умчаться вперед, но стоило мне поддаться порыву моего скакуна, как вслед тут же неслась пара всадников с ворохом проблем. В принципе все мелкие неувязки могли решить и командиры среднего звена, но здесь вновь вставала проблема разницы в социальном статусе. Вот тогда я принял решение разделить войско на две части – почти пятьсот всадников дворянских отрядов ушли вперед, а на небольшом расстоянии за ними двинулась четырехсотенная масса лучников в сопровождении двух сотен конных гвардейцев герцога.
Сначала было желание пустить вперед простолюдинов, но тут же прискакал граф и разразился гневной тирадой, суть которой сводилась к тому, что дворяне не собираются глотать пыль быдла. Мне было совершенно непонятно, чем пыль, поднятая лошадью дворянина, отличается от такой же, но потревоженной лаптем крестьянина. Разницы никакой, но все же с графом пришлось согласиться – не создавать же проблем на пустом месте.
Через четыре дня я вознес хвалу небесам за брезгливость графа и свою покладистость.
Вокруг еще царили леса севера империи, но уже чувствовалось приближение лесостепи центра континента – маленькие, порой рукотворные поляны сменились большими участками земли, поросшей лишь высокой травой. Посреди подобных участков располагались деревни.
