Жрец Хаоса. Книга VI - М. Борзых

— Даже ваш отец в своём самом захудалом состоянии и то бежал быстрее! А у вас кровь не чета ему! Марш! Марш! Марш! Чего плетётесь, как беременные комарихи?

Пришлось тряхнуть головой, чтобы сбросить наваждение. Похоже, моё прошлое, как и прошлое Селима, тоже было наполнено увлекательными занятиями вроде марш-бросков по пресеченной местности.

— Было дело, — не стал вдаваться я в подробности, — я вам даже в некотором роде завидую, что вы можете послать к чёртовой матери весь высший свет, в то время как у меня особого выбора нет. Приняв главенство в роду, я теперь не скоро смогу уйти на покой… разве что на вечный.

— М-да, многие не задумываются, что аристократическое происхождение — это не только золотая ложку во рту, но и такие же кандалы на руках и ногах, — с пониманием отреагировал Селим. — Ну хоть здесь немного отлечёшься от условностей. Располагайся и приходи в общий шатёр. Там введём вас в курс дела, покажем имеющиеся материалы, а после проведём, чтобы вы хотя бы визуально, на расстоянии, провели первичный осмотр захоронения.

— А почему на расстоянии? — переспросил я. — Как-то не так я предполагал знакомство с древностями.

— Да потому что после чудачеств Костомарова захоронение выделило некий ядовитый эфир, который не прогоняется даже магией воздуха, а намертво стоит вокруг. Но, как заметили наши учёные, он постепенно слабеет, и по общим прикидкам понадобится ещё часа три-четыре, чтобы гробница вновь приобрела более или менее доступный вид и позволила к себе приблизиться. Так что подозреваю, что пока вы сможете лишь издали на неё полюбоваться, а непосредственно к изучению сможете приступить уже завтра утром.

Я бросил вещмешок рядом с постелью и сразу вышел из палатки следом за Селимом.

Ничего особо ценного у меня с собой не было, не считая подсумка с набором алхимии, который собрал мне с собой Константин Платонович, и нескольких защитных артефактов, которые теперь нужно было таскать с собой всегда как главе рода. Мало ли, меня кто-то прибить захочет. Всё это добро размещалось в моём пространственном Ничто на полочках. Но мне пора было подумать, куда перемещать всё это добро. Ибо были у меня подозрения, что такая удобная штука как пространственный карман скоро покинет меня вместе с магией пустоты.

Лагерь жил своей жизнью. В главном шатре размером где-то семь на тринадцать метров и высотой метра три вдоль стен стояли столы буквой «П», на одном из которых дежурные по кухне нарезали овощи и мясо для предстоящей готовки на полевой кухне. На двух других столах располагались просто-таки кипы бумаг и оборудования, как магического, так и механического, и вот там больше всего толпилось народу.

Алиса была уже там, она обзавелась шляпой с широкими полями, которая полностью скрывала её лицо на солнце, перчатки она так и не сняла, как и военную форму с высокими сапогами. Просто удивительно, как ей не жарко? Хотя, если прикинуть, что форма вполне могла быть оснащена артефакторным охлаждением и удерживанием температуры тела, то всё становилось на свои места.

Тенишева уже изучала некие зарисовки, сделанные представителями экспедиции, пытаясь объединить разрозненные рисунки в некую систему. И, судя по тому, какая складка залегла между её бровей, увиденное ей совершенно не нравилось.

— Николай Максимович, а вы уверены, что подобные надписи имеют место на гробнице? — допытывалась она у Костомарова, который чуть ли не ужом вился вокруг неё.

— Сударыня, ну позвольте, мои люди срисовывали всё в точности, ошибки быть не может. А вот эти и вовсе я сам зарисовывал! Завтра сможете самостоятельно сверить зарисовки с оригиналом, — всплеснул тот руками.

— Николай Максимович, но вы же востоковед. Вы должны понимать, что здесь не так.

Костомаров несколько смутился, а после тихо произнёс, склонившись к её уху (но я-то благодаря слуху горга прекрасно его расслышал):

— Я-то как раз прекрасно понимаю, что не так. И я надеялся, что вы, как специалист, сможете подсказать, что я, как минимум, не сошёл с ума.

Очень интересно, что же этакое они обнаружили, что для этого нужно было привлечь не только разведку, но и отдел магических чрезвычайных ситуаций. Идея со вскрытием гробницы всё меньше и меньше мне нравилась, однако же я обещал посмотреть на её защиту, и обещание планировал выполнить. Об её вскрытии с Ясеневым мы не договаривались.

Пока же Алиса лишь покачала головой и, указав на бумагу у себя в руках, строго сказала старичку-профессору:

— Это я пока забираю с собой.

— Конечно-конечно, сударыня, как скажете, — заторопился Костомаров с облегчением во взгляде, что ему сразу же не отказали в помощи.

Я присмотрелся к обитателям центрального шатра и словил себя на мысли, что всё происходящее здесь спектакль, тщательно разыгрываемый для нас. Как минимум четверо человек, здесь находящихся, явно имели отношение к военной стезе — выправку, а ещё колючий взгляд, наблюдающий по сторонам и чётко отмечающий всевозможные мелочи в поведении, ни с чем не спутаешь. Я бы даже отнёс их к особистам, охранному отделению либо шестому отделению, но мог быть и не прав. Перейдя на магическое зрение, я только удостоверился в собственных догадках — ведь они сияли не хуже новогодних ёлок, обвешанные всевозможными артефактами и магическими амулетами.

Всего из трёх десятков человек, расположившихся в шатре, магов было двенадцать, включая нас с Алисой и Мурадом. И если простецы в большинстве своём были воодушевлены находкой, то маги относились к происходящему с некоторой опаской. Но, правда, это не мешало им вести шуточный счет «Простецы — Маги»: «один — один». Что это за счет такой я понял чуть позже, когда обнаружил самую обычную окрашенную коричневой краской доску, на которой мелом писали все возможные предложения по вскрытию гробницы и затем вычёркивали те, которые были опробованы. Опробовали они уже много, причём напротив некоторых предложений стояли крестики. Когда я полюбопытствовал у Селима, что они обозначают, он пояснил, что во время этих попыток кто-то умирал и его возвращали к жизни с помощью магов смерти.

Ну что я могу сказать — историки явно стремились к самоуничтожению, ибо крестики стояли практически везде. А так и не подумаешь, что историк и археолог — это опасная профессия, пока не окажешься внутри лагеря какой-нибудь экспедиции.