Небо за нас (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

Но все когда-то подходит к концу и через неделю после окончания битвы наша победоносная эскадра вернулась в родную гавань. Тело Нахимова отнесли в собор, где еще совсем недавно прощались с моим братом. Многочисленных раненых отправили по госпиталям, а я засел за сочинение верноподданной реляции к своему августейшему родителю.

То есть, вчерне она была составлена еще в море, но теперь этот документ следовало тщательнейшим образом проверить, после чего безжалостно сократить для отправки по телеграфу, а полный вариант отослать в Петербург с одним из своих адъютантов или еще лучше с братом.

— И не проси! — взбеленился, услышав об этом Михаил. — На пороге быть может величайшая победа со времен взятия Парижа, а ты хочешь услать меня из армии?

— Успокойся, пожалуйста, — устало отозвался я. — Неприятель уже разбит и не без твоего, кстати, участия. Так что без награды не останешься…

— Да разве дело в орденах⁈

— Нет, конечно. Но надобно решить, как нам продолжать эту войну, и именно поэтому ты нужен мне на заседании Государственного совета!

— О чем ты? Какую войну…

— Ту самую, Миша! Которая идет уже больше года и никак не желает останавливаться!

— Но ведь мы уже почти победили…

— Вот именно, почти! Ты думаешь капитуляция Канробера, на которую он, к слову, говоря, еще не решился, что-то изменит?

— Конечно…

— Позволь осведомиться почему?

— Но ведь у союзников нет больше ни армии, ни флота…

— Разве? — криво усмехнулся я. — Как раз с флотом, любезный братец, у них все прекрасно! Сожженные нами в Синопе линейные корабли все до единого были парусными. По сути, мы оказали англичанам и французам услугу, разом оставив их без устаревших судов.

— Ты думаешь, он смогут быстро построить новые?

— Британцам для этого и строить ничего не надо. У них и без того огромный флот. Наполеон через несколько месяцев введет в строй свои новейшие броненосцы, противостоять которым в данный момент не сможет никто.

— Но где они возьмут армию? — не желал сдаваться Мишка.

— Купят.

— Но разве солдаты продаются? — растерялся брат.

— Еще как, мон шер!

— Но у кого?

— Да мало ли жаждущих золотых соверенов в мире? Итальянцы, испанцы, шведы, хотя на счет последних я не уверен. Возможно даже австрийцы с пруссаками.

— Ну, это ты, пожалуй, хватил! — нервно рассмеялся Михаил.

В принципе, скепсис брата можно было понять. В этой истории не было обидных поражений нашей армии, а потому «Черные орлы» [1] продолжали считать себя нашими союзниками и сохраняли более или менее дружественный нейтралитет.

— Ну, хорошо, что ты предлагаешь?

— Выбить из войны ее главную причину. То есть Турцию!

— Но как?

— Все очень просто. Ударить по Константинополю!

— Ты сейчас серьезно?

— Вполне. Более того, произведи мы год назад после прошлого Синопского сражения подобную демонстрацию, султан наверняка пошел бы на попятный и никакой войны, черт бы ее подрал, просто не случилось!

— Это война сделала тебя героем.

— А еще унесла тысячи жизней и сотни миллионов рублей.

— Миллионы, может быть, — с сомнением в голосе протянул Мишка. — Но вот чтобы сотни… неужто так много?

— Боюсь, это еще очень скромная оценка. Впрочем, если угодно, давай посчитаем. Для начала возьмем прошлый год. Совокупный доход казны тогда составил, если правильно помню, 246 миллионов рублей серебром с мелочью.

— Хороша мелочь! — ухмыльнулся великий князь.

— Точнее пусть тебе Брок [2] считает. Ты суть слушай!

— Прости, я весь внимание!

— То-то же! Так вот, на финансирование военных нужд из них пошло ни много, ни мало 98,5 млн рублей. Сумма, согласись более чем значительная, при том, что воевали мы с одной лишь Турцией!

— Однако…

— Это, любезный братец, еще цветочки. В нынешний год, как только к нам пожаловали союзники, траты возросли еще более.

— На сколько?

— Ну, год еще не окончен, но в любом случае никак не менее двухсот миллионов.

— Не может быть!

— Еще как может. Но и это только полбеды. Доходы ведь тоже уменьшились.

— Но почему⁈

— Да все потому же. Война, экспорт перекрыт, торговли нет, стало быть, и прибыли. Следовательно, казна пуста, а финансы поют романсы!

— Господи боже. Но на какие же средства мы тогда воюем?

— Во-первых, кое-что мы все-таки продаем. Через посредников вроде той же Пруссии. Львиная доля прибыли, разумеется, достается им, но тут уж ничего не попишешь. Это, кстати, основная причина, по которой наш добрый дядюшка Фридрих Вильгельм ни за что не согласится выступить против нас. Пока денежки капают в казну, война ему не нужна.

— Не густо.

— Добавь к ним еще сборы от государственной монополии на винокурение, или если точнее от откупщиков. Что-то порядка 79 миллионов рублей. Прямые налоги с населения еще 43.

— Но ведь этого недостаточно даже для армии… Как же мы выкручиваемся?

— А никак! Просто печатаем деньги.

— Печатаем?

— Ага. Шлепаем кредитные билеты, как взбесившийся пр… хм, печатный станок.

— Ничего не понимаю… Это же безумие!

— Еще какое. В оборот влито никак не менее 200 миллионов ничем не обеспеченных бумажных рублей, которые закономерно обесценились в полтора раза от довоенного номинала, когда за рубль ассигнациями давали 45 копеек серебром. Теперь только 34. Это мне, Миша, по должности и главы Морского ведомства, и как главнокомандующему Крымской армией хорошо известно, поскольку каждый божий день подписываю накладные на закупки.

— Выходит война нас разоряет? — ошарашенно посмотрел на меня брат.

— Я вижу, реальным делами тебя папенька покуда не нагружал? — сочувственно посмотрел я на него. — Прости, дружище, и… добро пожаловать в реальный мир!

— И что же делать?

— То, о чем я тебе уже битый час толкую. Заканчивать эту идиотскую войну как можно скорее, причем, с как можно меньшими потерями для нашего и без того не слишком богатого отечества! Поэтому и предлагаю добить турок, пока они вместе с Парижем и Лондоном находятся в прострации.

— Так-то оно так… — задумчиво пробормотал Мишка. — Но ведь твои корабли нуждаются в починке?

— Далеко не все. Отряд Новосильского почти не пострадал, а это, как ни крути, семь линейных кораблей. Плюс мой «Несравненный»… если хорошенько напугать Абдул-Гамида, он вполне может пойти на сепаратный договор. И тогда причина войны исчезнет сама собой!

— Даже не знаю… боюсь, отец не согласится.

— Именно поэтому ты и нужен мне в Питере! Молодой, дерзкий, с заслуженными в бою орденами! Ты ведь — великий князь! Одно твое слово будет весить больше, чем все велеречивые речи толпящихся вокруг трона сановных ничтожеств!

— Боюсь, ты преувеличиваешь мое значение. Я ведь не цесаревич…

— Как раз Сашка для этого и не годится. Наш старший брат слишком уж мягок. Это, кстати, очень даже хорошо, но только в мирное время, а сейчас надобно действовать.

— Хорошо, — скрепя сердце согласился Михаил. — Просто очень жаль, что придется пропустить капитуляцию…

— Не придется. Думаю, он сдадутся уже завтра.

— Но почему?

— Во-первых, потому что после прибытия я первым делом послал к союзникам парламентеров, которые и сообщили им все последние новости. А во-вторых, потому что три наименее пострадавших и потому легко узнаваемых трофейных парохода «Инфлексибл», «Фейри» и «Магеллан» сейчас стоят на виду у них в Карантинной бухте, подтверждая свои присутствием эти печальные вести. Так что в Питер ты с большой вероятностью поедешь не один, а вместе с герцогом Кембриджским и принцем Наполеоном.

— Невероятно! Знаешь, я не перестаю восхищаться твоим умом и энергией. Нет, правда, за что бы ты ни взялся, все получается! Может даже удастся налет на Константинополь. Хотя, помяни мое слово, папа не согласится. Не говоря уж о том, что дорога займет много времени и когда я прибуду в Петербург ситуация может очень сильно измениться.

— А кто тебе сказал, что я буду ждать до того момента? Нет, братец, ты будешь моим адвокатом перед августейшим папенькой, когда все закончится!