Мариан. Крылья для феникса - Вероника Азара
Приняла на себя его тяжесть и, нежно обняв, опустила на пол.
Там где билось сердце доброго толстяка, была выжженная рана... Но мозг советника ещё жил, он смотрел на Мариан, словно не понимая происшедшего. Она не могла ответить ему...
В те несколько мгновений, пока господин Чороин был ещё в сознании, она послала ему всю свою преданность, всю свою любовь, всю нежность...
Советник улыбнулся...
Едва шевельнул губами...
Волна благодарности окатила его...
К Мариан присоединился Правитель. Они оба опустились на колени возле лежавшего тела, только Мариан смотрела на любимого толстяка, а Правитель не сводил глаз с мага.
Но вот голова советника откинулась... Он так и ушёл, сохранив на губах радостную усмешку...
И тогда на Мариан накатила совсем иная волна чувств!
Насколько она полюбила умного и доброго толстяка, настолько в ней сейчас вспыхнул огонь ненависти к его убийце. Правитель попытался её остановить, но его буквально откинуло от женщины.
Она поднималась медленно. Со стороны казалось — тело не принимает в этом медлительном и от того ещё более страшном движении никакого участия.
Находившиеся в зале замерли, ощущая опасность ненависти, поднимавшей женщину.
Её недвижное, словно маска лицо, на котором горели глаза, заставляло шевелиться волосы. Люди в полной тишине, страшась издать хоть звук, и тем привлечь её внимание, пятились от мага.
Ни одного резкого движения, ни единого вздоха, лишь бы она и дальше не отводила глаз от стоявшего в центре!
Он окаменел, опасаясь движением заставить выплеснуться ярость, готовую испепелить. Отчётливо видел теперь, какую силу разбудил, и знал — устоять не сможет!..
Мариан вынимала оружие, казалось целую вечность... Складки расшитой ткани словно раздались под рукой, и она нацелила ствол на мага...
И в этот критический момент вновь раздался голос от двери:
— Мариан, не смей!
Все, находившиеся в зале, вздрогнули, и готовы были упасть на пол, лишь бы не попасть под перекрёстный огонь, такая властность звучала в этом голосе.
— Мариан, девочка моя, не дай ненависти руководить тобой. Убей это животное, но не здесь и сейчас! А тогда, когда твой разум будет спокоен! Вспомни уроки...
Говоривший приближался, голос его из громового стал неожиданно ласковым, полным боли и сочувствия.
Мариан на мгновение отвела глаза от мага и посмотрела в сторону говорившего. Тот осторожно, медленно приближался к девушке. Правитель опасливо взял её сзади за плечи, глаза Мариан наполнились болью и такой мукой...
— Знаю, девочка, знаю, очень больно терять друзей, но ещё больнее будет им, если ты потеряешь сама себя...
И в этот миг, опомнившийся маг, выстрелил в мужчину, стоявшего к нему спиной. Выстрелил и исчез из зала.
Мужчина на пару мгновений окутался огнём, но продолжал, словно не замечая выстрела, двигаться к Мариан. Огонь погас, не причинив никакого вреда. Мужчина протянул руки, и Мариан бросилась к нему. Крепкие руки, словно стеной отгородили от мира... Она отчаянно застонала.
Когда подошёл Правитель и осторожно коснулся её волос, Мариан не выдержала и разрыдалась, прижав голову к плечу Егорыча. Тот осторожно гладил её по волосам и приговаривал:
— Плачь... Плачь. Слёзы делают горе легче. Вот ты и снова с нами, снова с нами. Прости, столько веков я ждал минуту, когда приду к тебе, так спешил... Но опоздал, прости...
Потом старик поднял девушку, передал её на руки Правителю и тот, не раздумывая, отнес её на попечение так же рыдавшей Изель.
В зале остались указанные Егорычем.
Удивительным образом, он выбрал помогавших возвращению Правителя. Господин Кеоталь передал тело советника его двум сыновьям, присутствовавшим здесь же в зале.
Вернувшийся Правитель просил молодых людей повременить с погребением до момента пока его супруга немного не придёт в себя. Судя по её состоянию, это случится нескоро.
— Напрасно ты так думаешь, мальчик, — голос пришельца был спокоен, словно не он только что утешал рыдавшую женщину. — Должен тебе сказать, потом, когда всё закончится, ей будет очень, очень плохо. А сейчас это временная поблажка самой себе. Она скоро встанет, и снова будет бороться.
Правитель очень внимательно рассматривал стоявшего пред ним человека.
Назвать его стариком смешно. Тело обнажено до пояса, и хорошо видна отнюдь не старческая мускулатура, на запястьях могучих рук браслеты. Просто две полосы розоватого металла. На поясе — длинный меч, даже на первый взгляд неимоверно тяжёлый. Волосы с проседью ниже плеч. Борода, покрывавшая подбородок, смотрелась чужеродной.
Да человек ли он? Правитель припомнил, как выстрел мага не причинил гостю ни малейшего вреда.
— Кто вы?
— Я? Учитель Мариан. Хотя училась она недолго. Ваш маг сумел затащить её сюда раньше, чем она раскрыла силы. Правда, — он усмехнулся, — если бы раскрыла — не прошла бы через переход. Уж больно сильна, Путь не пропустил бы. А я не мог раньше придти.
— Так это вы помогали ей? Но как вы сумели преодолеть канал перехода, ведь они закрыты?!
— Теперь открыты. Как только открылся, так я сразу сюда. Чувствовал, нельзя откладывать.
— Да уж, если бы не вы, она...
— Да нет, ты её сумел бы остановить, а тебе и так досталось... Я помогу восстановиться. Ты ведь, — он окинул фигуру Правителя внимательным взглядом, потом так же внимательно глянул в глаза, — ты из рода Фениксов, я прав?
— Да...
Правитель немного подался назад, ещё внимательнее осматривая гостя. Подозрение мелькало в его мозгу, но так трудно в это поверить. И всё же проверить стоит!
— Вы... Вы дракон?!
Пришелец усмехнулся:
— Узнал, тебя хорошо учили! Да, я — дракон. Остальным пока об этом знать не следует. Хватит того, что я учитель твоей супруги.
Правитель улыбнулся усталой улыбкой и подозвал деликатно отошедших в сторону на время разговора помощников. Решать предстояло многое. Надо разобраться со сбежавшим магом, решить вопрос с тем, кто передал ему запретные технологии. С тем, кто собственно, отдал всё человечество этого мира под власть маньяку.
Глава 11
Мариан не заметила ни того, кто принёс её в спальню, ни того, что уложив её на кровать, Правитель из своей комнаты принёс небольшую склянку и, вылив содержимое в бокал с вином, заставил половину выпить её, а половину — Изель.
Была опустошена гибелью советника, свершившейся у неё на глазах. Нет, она не наивна и понимала — вряд ли обойдётся без жертв. Но гибель совершенно не воинственного, утончённого, вечно эстетствующего советника... Такая несправедливость сводила
