МИМ-1. Оникс - Эл Лекс
Ветер тут же накинулся на меня, ударил в бок, пытаясь сбить, но я держался крепко. Обшивка дирижабля была сварена не стык в стык, а с небольшим нахлестом, оставляя щели, достаточные, чтобы за них можно было держаться даже пальцами. И не удивлюсь, если это было сделано специально, чтобы облегчить восхождение. Для меня, с ледорубами, чьи острые «клювы» легко цеплялись за самые узкие щелочки, это не составляло никакой проблемы. Не знаю, чем пользуются для восхождения члены экипажа, но если не ледорубами, то они, похоже, не очень умные!
Я фыркнул, выгоняя из носа воду, которую ветер упорно пытался туда запихнуть, уперся ногами в обшивку и вытянулся вверх, занося второй ледоруб. Острый клюв зацепился за щель повыше, я зацепился второй рукой, закрепился, подобрал ноги и снова вытянулся вверх.
В три движения я поднялся на три метра и наткнулся на еще один карабин, прижатый к борту — его, похоже, намагнитили, чтобы он не болтался на ветру и не разбивал обшивку. Умно, ничего не скажешь, даже о такой мелочи подумали.
Я подтянул к себе веревку, вщелкнул её в карабин и продолжил восхождение. Удобные резиновые рукоятки ледорубов не скользили даже в мокрых руках, и только ветер мешал, постоянно закидывая воду в глаза, нос и уши.
Сверкнула молния, так ярко, что меня на секунду ослепило, хотя я и был повернут к ней спиной. Раздался громкий грохот, как будто выстрелили из пушки — я уже слышал такой звук. Похоже, так щит дирижабля реагировал на молнии, не позволяя им добраться до корпуса. Но щита того осталось с гулькин хрен, так что надо спешить.
Я поднялся на пятнадцать метров, преодолел пик изгиба баллона и решил сделать небольшой перерыв, чтобы не перегрузить руки. Я нашел еще один страховочный карабин и прикрепился к нему, накинув сразу несколько петель. Закрепившись, я освободил руки и обернулся, чтобы осмотреться.
И вовремя — снова сверкнула молния, и я снова на секунду ослеп. Но за мгновение до этого я успел увидеть, как на пути молнии возникла яркая белая оболочка, которая остановила её. Через полсекунды раздался характерный грохот сработавшего щита. Я проморгался, стер воду с глаз пальцем и продолжил восхождение.
Пока я был под баллоном, он хоть как-то защищал меня от дождя, но как только я выбрался на его верхнюю часть, я сразу промок до нитки. Все, что было до этого, оказалось детской считалочкой, и не помогало даже то, что вода была теплая. Ветер быстро вытянул это тепло из моего тела, и мышцы начали болеть. Я стиснул зубы, несколько раз напряг все тело, чтобы разогреться, и выпрыгнул на два метра вверх!
Да, лезть стало сложнее… Но легче. Теперь, по крайней мере, не приходилось бороться с гравитацией, которая пыталась стянуть меня вниз. Теперь гравитация работала на меня. Я просто перебирал руками и ногами по металлическим плитам и с каждым метром позволял себе все больше лечь на обшивку.
Снова сверкнула молния, и белый щит снова преградил ей путь, но его вспышка была намного слабее, чем раньше. Мне даже показалось, что несколько тонких веточек молнии пробились через него и чудом не достигли обшивки — иначе поджарили бы меня, как индейку на электрогриле.
Надо торопиться. Я не отвлекался на страховочные карабины — упасть отсюда можно только специально. За минуту я добрался до самой вершины и наконец нашел то, ради чего всё это затевалось. Мышцы горели, но я старался не обращать на них внимания. Не сейчас, когда цель так близка.
Клапан сброса газа выглядел как деревенская водяная колонка, и изнутри, и снаружи тоже. Единственное, у него не было носика, и он был утоплен в баллон глубже — по самую голову. Зато у него был рычаг и манометр, стрелка которого стояла в зеленой зоне. Даже идиот разберется.
Я потянул за рычаг, глядя на прибор. Ожидал, что в клапане откроется отверстие, но вместо этого одна из секций обшивки приподнялась, и газ с громким шипением стал выходить через образовавшиеся щели. Я следил за манометром, и когда стрелка достигла середины желтой зоны, камень в груди потеплел, и меня от этого слегка бросило в дрожь — настолько это было неожиданно после ледяного пронизывающего ветра. Я дернул рычаг обратно, и секция обшивки вернулась на место, остановив утечку газа. Я быстро огляделся, но не смог понять, снижаемся мы или нет — вокруг бушевала гроза, и, похоже, она собиралась продолжаться еще долго.
Вдруг моя страховочная веревка затряслась, как будто её свело судорогой! Я посмотрел вниз и увидел, что подо мной, там, где положительный уклон дирижабля переходит в отрицательный, находится человек. Это был техник Стас, который только-только подготовился и едва-едва преодолел половину пути. Он тряс мою веревку так, будто пытался превратить её в хлыст вместе со мной на конце.
Поняв, что я его вижу, он замахал рукой, но быстро бросил это дело и снова ухватился за обшивку, когда его чуть не сдуло порывом ветра. Оставив рычаг сброса газа в покое, я сел на обшивку и на заднице скатился к Стасу, страхуя себя ледорубом, который волочился следом и звенел на стыках обшивки.
Оказавшись рядом со Стасом, я зацепился крюком за обшивку и повис рядом с ним. Я не мог катиться дальше, потому что у меня тут была зацеплена страховка, и нужно было как минимум освободить её.
Стас тоже был прикреплён к тому же карабину, но его инструмент для восхождения отличался. Это были железные когти с загнутыми крючками и горизонтальной рукояткой, на которых можно было подтягиваться, как на гимнастических кольцах. Неплохая штука, возможно, даже удобнее для лазанья по обшивке, чем ледорубы.
- Какого черта! — закричал Стас, глядя на меня с недоумением. — Ты кто вообще такой?! Что ты здесь делаешь?!
- Газ выпускаю! — так же громко ответил я, чтобы перекричать ветер. — А ты что думал?
- Что?! — его ярость сменилась искренним удивлением. — Ты выпустил газ?! Весь?!
- Нет, конечно! — я рассмеялся, стараясь разрядить обстановку. — До середины желтого!
- А… — Стас немного успокоился, но всё равно смотрел на меня с подозрением. — А откуда ты узнал, что надо именно столько?!
- Чутье подсказало! — пожал я плечами, стараясь выглядеть уверенно. — А что, неправильно?!
- Да в том-то и дело, что правильно! – Стас посмотрел на меня с ещё большим подозрением, его глаза сузились,
