Боги, пиво и дурак. Том 9 - Юлия Николаевна Горина
— С-скотина паршивая, — с ненавистью прошипела Деметра. Дольше держать свое тело приподнятым она не могла, и ей пришлось улечься обратно на свое пыточное ложе. — Где мы? Куда ты меня притащил? По какому праву ты держишь меня в плену?
Эреб театрально раскинул руки.
— Это — моя собственная вселенная! — с важным видом заявил он. — И мои права, к твоему огромному сожалению, здесь безграничны, великая госпожа.
— Оно и видно — четыре стены и кусок тьмы в середине, — фыркнула Деметра. — Совсем из ума выжил? Зевсом себя возомнил?
Эреб тяжко вздохнул.
— Посмотри на нас, великая богиня, — медленно, нараспев проговорил он. — Посмотри, что стало со всеми нами! Я держу тебя на привязи, будто рабыню. А ты проклинаешь меня, как уличная девка клянет вонючего рыбака, не оплатившего услуги, только что оказанной в подворотне. Как мы докатились до этого? Мир рухнул вдребезги. И мы падаем вместе с ним, все ниже и ниже. Из золотых чертогов — прямиком в дорожную грязь.
— И кто же в этом виноват, о великий бог Эреб? — скривив губы в усмешке, с тихой яростью в голосе Деметра. — Может быть, Сет? Или Фортуна? А, хотя знаю! Во всем виноват мой смертный любовник!
Эреб подошел к Деметре. Поднял вверх пустую руку, и в ту же секунду в ней материализовался белоснежный платок. Склонившись к Деметре, старик бережно промокнул ей платком вспотевший лоб.
Деметра со злом резко отвернула лицо.
— Да пошел ты в жопу со своей заботой!
Эреб печально покачал головой, пристально глядя на Деметру.
— Что бы ты обо мне не думала, я — не чудовище. Просто умею прогнозировать будущее. И всеми силами старался его изменить.
Он неторопливо сложил платок и положил у изголовья Деметры, как будто она могла бы им воспользоваться.
— Можешь не верить, но я всегда был искренне привязан к Сету. Я верил в него. Хотел, чтобы он взял Совет в свои руки и изменил весь этот гнилой уклад. Ему это было под силу уже тогда. Но кто-то хитрый подсунул ему эту дурочку…
На этих словах у Эреба нервно дернулась щека, и он принялся разглаживать ее кончиками пальцев.
— Фортуна… Сломала его характер. Его жизнь. Блестящее будущее.
— Ты хотел сказать, будущее, которое ты для него придумал? — проговорила Деметра, стараясь удержать внутри себя клокочущий поток ругательств и неудержимое чувство гадливости. Потому что все это никак не могло положительным образом повлиять на сложившуюся ситуацию.
— Да вообще — любое будущее! Надо быть наивным младенцем, чтобы полагать, будто кто-нибудь позволил бы им остаться вместе! В ту эпоху на Сета молились не только смертные, но и боги. В него верили, за ним готовы были идти — и потерять все это ради… Ради чего?
— Те, у кого в груди есть живое сердце, называют это любовью.
— Это называют похотью! — вскричал Эреб, теряя самообладание. — Любовь — это не про глазки и ляжки! Это про богов и человечество, про братство и подданных, про самоотверженность и самоотречение ради чего-то большего, чем ты сам! А вы живете, как хотите! Смотри, к чему это привело. Если бы тогда Сет занялся не этой вашей любовью, а переворотом, всех нынешних бед можно было бы избежать. Ты только посмотри, сколько крови пролито, сколько несчастий обрушилось на всех! И на богов, и на людей! Стоит оно того? То же самое я могу сказать и о тебе. Ты нашла себе игрушку на ближайшие пару лет… Да хоть даже на пятьдесят, не имеет значения. И ради того, чтобы сохранить ее, была готова на все. И что? Ты довольна? Этот парень освободил Сотота и возродил великий хаос, и теперь нам всем предстоит подчиняться им. Не говоря уже о том, что он — проклятый богоубийца. Так ответь мне, ответь не как обезумевшая от похоти женщина, а как богиня — твоя личная радость этого стоила?
Он смотрел на Деметру так, будто хотел ее задушить.
— Даже Оракул не всегда способен предугадать, к чему приведет то или иное решение, — проговорила она, выдерживая это взгляд и с трудом сдерживая стон от мучительной ломоты в теле. — Потому и молчит. Жизнь — не математика, где можно все просчитать и выбрать лучший вариант ответа. Тем более, если это даже не твоя собственная жизнь. Нельзя решать за других, что для них лучше.
— На то мы и боги, чтобы решать за других!
— Я считаю, ты ошибаешься, — как можно спокойней возразила Деметра. — Нам дана сила не для того, чтобы мы играли в театр марионеток, а чтобы помогать людям проживать ту самую жизнь, которую они сами для себя выбрали.
— Их выбор — ничто, если речь идет об общем благе!
— Вот только никакого общего блага не существует. Нет такой субстанции ни в одном из миров, понимаешь? Нельзя заставить кого-то другого быть счастливыми или успешными согласно твоим собственным представлениям, — сказала она. — Вот взять тебя. Ты отнял у Сета Фортуну. Потому что посчитал, что так ему будет лучше. И чем все закончилось? Безумным кровопролитием, плавно перешедшим в полную апатию на фоне постоянного пьянства. Сет потерял статус, влияние, даже собственное имя. Ты этого хотел для него?
Эреб побледнел.
— Не говори о том, чего не понимаешь, — проговорил он, снова склоняясь над Деметрой. — И поспи…
Он положил свою руку с крючковатыми коричневыми пальцами ей на лицо, и красноватое сияние заструилось у него из-под ладони.
Деметра дернулась и со злостью впилась зубами в основание его большого пальца.
Эреб вскрикнул. Вырвал прокушенную руку и, тяжело дыша, уставился на кровавую отметину.
— Ты… Ты!..
— Я тебе не рабыня, и не уличная девка, — процедила сквозь окровавленные зубы Деметра. — Не смей вот так прикасаться ко мне!
— Дело твое, — просипел Эреб, с отвращением буравя ее взглядом. Он забрал платок, который сам только что оставил у изголовья, и обернул его вокруг руки. — Скоро сама попросишь, чтобы я усыпил тебя. Но,
