Гросс - Оченков Иван Валерьевич
– А как они хотели? Чтобы автоматическое оружие не тратило БК?
– Даже не в том дело. Солдаты ихние как нажмут на спусковую скобу, так разом полмагазина жгут…
– Ну, это не беда, а полбеды. Можем научить их правильно обрабатывать спуск, и будет им праздник. Я поручу Виктору Киму этим заняться. Заодно посмотрит на месте, как у них обслуживание поставлено в частях, мастерские ремонтные глянет…
– Это очень хорошо, – одобрил решение Пантелеев.
– Ну раз ты за, то вот что, Леонид, давай и ты вместе с Виктором проедешься по батальонам. Надеюсь, и расход снизим генералам…
– Еще на точность и кучность жалобы бывают. Мол, прикладистость не особо, ствол «гуляет» при стрельбе очередью и рассеивание высокое.
– Еще бы, если по два десятка патронов разом отстрелять, и не такое выйти может… Но тут скорее руки кривые и навыков нет. Надо будет местным кадрам показать при случае, как наш автомат может работать, пусть проникнутся… Виктор с этим отлично справится.
– Устроим небольшое представление… – скупо улыбнулся Пантелеев в ответ на хитрый прищур Марта.
– Вот и славно. Леонид Иваныч, ты не голоден? У нас как раз время завтрака, присоединяйся, коли не побрезгуешь…
После этих слов уже собиравшийся вежливо отказаться рейдер только развел руками, «обижать» сенаторов, гроссов и просто собственного работодателя он точно не хотел.
Между тем прием в посольстве, который должен был стать кульминацией первого почти официального визита цесаревича в Китайскую Республику, все откладывался и откладывался. Сначала ждали очередных инструкций из Петербурга и наградных списков для отличившихся рейдеров и «китайских товарищей», потом прибытия в Чунцин гоминьдановских военачальников, желавших лично выразить высокородному гостю с севера свое почтение.
За это время оперативная обстановка на фронтах успела резко перемениться. Японцы начали широкомасштабное наступление, и генералам стало не до парадов и торжеств. Чан Кайши тоже счел широкое празднование в подобной обстановке неуместным, о чем через доверенных лиц тут же сообщил послу.
– Очень жаль, – не мог скрыть огорчения князь. – Сами понимаете, ваше императорское высочество, момент не подходящий…
– Ничего страшного, – не без облегчения выдохнул цесаревич. – Полагаю, подобная возможность еще представится.
– Очень на это надеюсь, – вздохнул с кислой физиономией Белосельский-Белозерский.
– В таком случае, – решительно заявил помалкивавший до сих пор Колычев, – Николаю Александровичу лучше вернуться к выполнению своих обязанностей стажера на «Ночной птице».
– Совершенно согласен, – поддакнул дипломат. – Более того, после некоторых событий, имевших место в последнее время, я бы настоятельно рекомендовал вам, господа…
– Держаться подальше от Чунцина? – правильно понял его Март.
– От Китая, – вежливо поправил его князь.
– Пожалуй, мы воспользуемся вашим советом.
– Вот и славно!
Несмотря на не слишком долгое пребывание в посольстве, цесаревич успел обрасти за это время кое-каким имуществом. Во-первых, пошитой для него Мастером Шифу формой. Во-вторых, подарками от служащих посольства и купленными им лично сувенирами. В-третьих, генералиссимус Чан Кайши и его любезная супруга также не остались в стороне и преподнесли наследнику российского престола пару ящиков разных безделушек.
– Даже не знаю, что с этим всем делать? – немного смущенно спросил у своего наставника Николай.
– Что-что, – пробурчал занятый другими мыслями Март. – Пакетботы никто не отменял. Сейчас упакуем весь этот хабар и отправим воздухом в Питер. – Оставь себе то, без чего не сможешь обойтись, а остальное в багаж!
– Да, совсем забыл, – спохватился великий князь. – Меня тут просили передать тебе кое-что…
– Давай, – не слишком заинтересованно отозвался Колычев и, получив в руки конверт из плотной бумаги, попытался просканировать его через «сферу». – Не знаешь, что там?
– Откуда? – удивился Коля. – Это же для тебя…
Внутри оказалось нечто вроде открытки или, если точнее, раскрашенной фотографии на плотном картоне, как это делалось в прошлом веке. На нем была запечатлена молодая и очень красивая китаянка с младенцем на руках. Это была Сун Цянь.
– А кто это? – полюбопытствовал цесаревич.
– Да так, одна знакомая, – как можно более равнодушным голосом ответил Март. – Кажется, дальняя родственница генералиссимуса.
– А почему она прислала тебе свое фото?
– Да я как-то лечил ее…
– Лечил?!
– Правильнее будет сказать, проводил кое-какие процедуры. Слушай, я смотрю, тебе заняться больше нечем?
– Нет-нет, – сразу же умерил разгулявшееся любопытство Николай, хорошо уяснивший за время практики, что работы на корабле всегда много, а ничем не занятый военнослужащий – потенциальный преступник.
На всех русских в Чунцине вчерашнее известие о сбитом корвете и неудачной попытке проведения спасательной операции подействовало очень тяжело. Все надеялись на лучшее, но уже готовились к худшему. Команда «Ночной птицы» не была в этом смысле исключением. Все ее члены от командира до стажера переживали катастрофу «Буреи» как свое личное несчастье. Наверное, поэтому Колычев все никак не мог отдать приказ улетать. Обычно решительный и даже жесткий, он почему-то медлил. Душа его как будто разделилась. На одной стороне был долг, а на другой какое-то непонятное чувство, словно ему пообещали встречу с очень дорогим, даже близким ему человеком, которого, казалось, он давно не надеялся увидеть, смирившись с неизбежным, и вот опять потеря!
Наверное, ему просто хотелось дождаться и лично убедиться, что все будет в порядке. Команда «Ночной птицы» целый день сидела у радиоприемников, жадно ловя малейшие новости о судьбе экипажа «Буреи». И они были не одиноки в таких настроениях. Вся база жила ожиданием.
Выяснилось, что и матерые воздушные волки могут искренне и не сдерживаясь волноваться. Чкалова уважали и любили все. За мастерство, неукротимый нрав и силу. В него верили. Но с каждым новым вернувшимся на базу бортом надежды таяли. Все еще говорили, что Чкалов обязательно выберется, что он фартовый. Вот только уверенности в голосах становилось все меньше. К вечеру по радио прошла информация от японцев о взятии экипажа и его капитана в плен. Поначалу им не поверили.
– Врут узкоглазые, кукиш им, а не Чкалов!
Но спустя еще несколько часов в вечерних газетах опубликовали фотографии пленников. Этой же ночью заботливые британские журналисты даже умудрились доставить в Чунцин бобину пленки с кинохроникой, на которой со всей беспощадностью демонстрировались пленники, уже доставленные на базу японской армии. Зрелище жестокое. На мгновение внимательно смотревшему материал Марту даже показалось, что в кадре мелькнуло знакомое скуластое лицо…
Глава 17
Люди успешные чаще всего добиваются своего потому, что упорно следуют за своей целью и ни на что не отвлекаются, пока ее не достигнут.
Кайгун-тюса, или на английский манер коммандер[32] Сатору Асано из главного управления разведки Воздушного флота Японии когда-то тоже был таков. Потомок древнего самурайского рода, он с раннего детства стремился стать первым в своем деле и, можно было сказать, что преуспел, пока на его пути не встал проклятый мальчишка-гайдзин. Потеря брата и родового клинка так сильно подействовала на Асано, что он некоторое время не мог ни есть, ни пить. Обрушившаяся на него беда оказалась так тяжела, что он всерьез подумывал о сэппуку… Но сначала надо отомстить. Заставить отплатить по всем счетам.
Непонятно откуда взявшийся русский со странным даже для этих северных варваров именем или кличкой Март стал для него идеей фикс. Навязчивым бредом, ночным кошмаром или паранойей. Проверь японского офицера хороший психиатр, он наверняка бы нашел в нем признаки шизофрении, но…
