Комбинация (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Глава 4

1701 год, апрель, 25–26. Устье Дона — Москва

Адмирал Крюйс осторожно раздвинул тростник и окинул взором плес.

Выход из дельты Дона перекрывал османский флот.

Большой.

Восемнадцать линейных кораблей и шестнадцать галер, включая три большие. И что примечательно — все парусники несли больше шестидесяти пушек.

Казалось, что султан психанул и, собрав в кулак все свои боевые корабли, выдвинул их сюда. Казалось. Так-то адмирал знал — их часть блокирует Керчь. Что в какой-то мере хорошо, ибо в противном случае они тоже сюда пришли. Город-то уже окружили наспех сооруженными земляными редутами да люнетами. И теперь вдумчиво возводили «звезду» — мощную звездообразную крепость с толстенными, многометровыми каменными стенами.

Да — из известняка.

Но ты такие каменные массивы поди проковыряй. Тем более, что кладку производили на добротном известковом растворе, которые через пятьдесят-сто лет вообще превратит это все в натуральную глыбу.

Поначалу все шло ни шатки, ни валко.

Но потом Петр по совету сына передал Керчь в управление Меншикову. С обещанием в случае успеха утвердить на полуострове княжество и его титулом пожаловать. Так что Алексашка старался не за страх, а за совесть. Считай — для себя.

Он смог в самые сжатые сроки найти подходы к армянам из Трапезунда, пригласив их строительные бригады[47]. Ну и на каменоломни местные нашел людей. У крымчаков арендовал за плату рабов. Не с Руси взятых, понятное дело. На такое Меншиков не пошел, опасаясь вмешательства царевича. Очень уж он не любил такие вещи. Но и других у крымских дельцов хватало. Хотя, конечно, дела у них шли совсем не так радужно, как некогда.

Война войной, но он договорился. Кстати, армянских строителей доставили османские корабли. Тоже за денежку.

Странно?

Безусловно.

Но пустой корабль пираты бы грабить не стали. И нередко их отпускали. А тут еще и условный знак висел о котором сговорились. Так что проскочили с ветерком…

Так или иначе, когда османский флот подошел, Керчь с наскока было уже не взять. Система редутов, люнетов и прочих полевых укреплений с приличным количеством малокалиберных орудий была весьма трудным орешком. Даже несмотря на то, что гарнизон едва набрался бы на полноценный полк. А внушительная батарея трофейных, османских береговых пушек создавала серьезные проблемы для кораблей. В случае, если они решат подойти поближе для обстрела или высадки десанта. Потому что так-то фарватер простреливали они плохо. Большой разброс.

Османский командир посмотрел на все это.

Почесал в затылке.

Да и поступил привычным ему образом.

С полуострова город заблокировали крымские татары. Но деликатно. И продолжая тишком подвозить камни с каменоломен, получая взамен также исправно плату. То есть, по существу просто изображая боевые действия, но не ведя их.

А с моря стояли корабли османского флота. Три галеры и два линейных корабля. Немного. Но больше и не требовалось. Основные силы русского флота отошли к Дону. А им вменялось поймать каперов, что в это время слонялись по Черному морю. Ну и обозначит осаду крепости, не лазя, впрочем, на рожон и не подставляясь под огонь батареи…

Ну а что?

Больше и не требовалось.

Османский адмирал рассудил вполне рационально. Если он сумеет разбить русский флот, то Кречь сама падет, утратив поддержку снабжением. А если нет, то и черт с ним со всем. Складывать тут на редутах и пушках моряков он желал в последнюю очередь. Да и вполне закономерно опасался береговой батареи. А без артиллерийской поддержки штурма взять редуты не реально. Поддержку же можно будет оказать, подставившись под самый огонь этих орудий…

Крюйс же уже неделю сидел в устье Дона.

В морской блокаде.

Османские корабли в реку не совались, справедливо опасаясь мелей и всякого рода неприятностей. Русские же силы не выходили к ним. Во многом из-за того, что несмотря на изрядную многочисленность, реально боеспособных у них было довольно мало кораблей.

— Что они? — тихо спросил казачий голова. — Якоря покидали?

— Покидали, — ответил Крюйс с сильным акцентом.

Он уже несколько дней приводил в чувства русский. Хотя дело выглядело тухлым…

Тихий всплеск весел.

Крупная морская шлюпка дала ход, пробираясь по зарослям травы. Продираясь скорее. Отталкиваясь веслами от травы и лишь изредка цепляя нормально воду.

Гребок.

Второй.

Третий.

Вроде выбрались.

С плеса не видно. Так что пошли увереннее. Турецкие галеры могли и отреагировать на таких любопытных. Во всяком случае мелкие полугалеры, составлявшие основу галерного парка осман здесь и сейчас. Быстрые и юркие. Способные сорваться и быстро догнать шлюпку.

Но нет.

Тишина.

Или не заметили.

Или проигнорировали.

Турки и сами находились в патовом положении. Долго тут сидеть весь этот флот не мог. Ну неделю. Ну две. А дальше что?

Идти в Дон в поисках сражения?

Штурм Керчи?

Оба варианта выглядели странно, мутно и рискованно. Причем не известно, какой хуже. Потому что штурм точно вел к огромным потерям, в то время как узор предстоящего боя в устье Дона выглядел полностью непредсказуемым.

Османы явно искали боя, но легкого боя. Чтобы навалиться на русские корабли большим числом и сжечь их. Но не вышло. У Керчи их засекли дозоры. А сюда… в дельту Дона, они не решались соваться. Пока не решались…

Гребцы гребли, мерно работая веслами, ведя шлюпку против тихого течения.

Пока еще солнце не село и видимость на реке была неплохой. Слабый, едва заметный ветерок не давал даже ряби. Которая если и появлялась, то такими озорными островками — то тут, то там. Остальная же гладь больше напоминала этакую ртуть. Чуть серебристую в этих сумерках, но совершенно непрозрачную.

Мимо медленно прошел топляк, выступая лишь чуть-чуть над водной гладью. Отчего чем-то напоминал спину какого-то гигантского водного жителя, змея там или рыбины.

Как он тут проскочил и откуда взялся было решительно не понятно. Но факт на лицо. Топляк. Об него даже веслом задели. Стукнув. Паренек, сидящий на весле прям специально по нему ударил. Не поверил. Вон ведь — шутки шутили, указывая на него и сказывая будто бы живность это какая. А этот не сдержался. Проверить решил. То ли смелый, то ли дурак, то ли наоборот все метко разглядел. Потому как если это оказалось спиной водного жителя, то шлюпке несдобровать. Он бы ее легко перевернул или даже бы разбил…

Крюйс медленно проводил взглядом это бревно. Задумчиво.

Большая часть русского флота здесь в устье Дона и представляло собой жалкое зрелище. Наспех построенные корабли из сырой древесины. Собранные тяп-ляп. Много огрехов. Перетяжеленные. Про экипажи и речи не шло. Зеленые насквозь.

Воевать с такими было самоубийством.

Во всяком случае выходить открыто, сходясь линиями и колоннами. Даже на равных…

Это был не флот, а… топляк.

Во всяком случае в глазах опытного моряка, прошедшего школу от юнги до адмирала. Топляка. Вроде того бревна, что уплывало в сторону османского флота…

— Удумал что? — оживился казачий голова, пообещавший его тишком вывезти к кромке зарослей. И выполнивший свое обещание.

— Удумать то удумал… да только риск велик. Промахнемся — голову снимут, а преуспеем — золотом осыплют.

— И ты еще раздумываешь?! — воскликнул казачий головой. — Это же считай верное дело!..

Ранним утром 26 апреля 1701 года из дельты Дона стали выходить корабли.

Тихо.

Без всяких огней.

Пока еще даже заря только-только стала загораться. Но едва-едва. И водная гладь покамест утопала во тьме. Отчего эти безмолвные едва различимые силуэты и не разобрать было.