Внедрение - Евгений Анатольевич Аверин
— Но есть такой феномен «метод в руках автора». — Продолжает дотошный зритель. — Когда все работает правильно, но только у автора методики. А другие, хоть и повторяют, результата того не получают.
Спорить и читать лекции желания нет. Поэтому еще раз разговариваю с основными специалистами и собираюсь по своим делам.
Вера Абрамовна меня ждет. Мы занимаемся гудением. Каждой чакре соответствует свой звук, своя поза и своя мудра. Я учусь подбирать тональность звука для каждой чакры.
Есть маленький секрет — в ощущениях. Надо добиться нужной вибрации или другого признаки в определенном месте тела. Есть и большой секрет — что при этом надо представлять, какой образ создавать. Пять минут на гудение каждого звука, еще пять на удержание образа. Все занятие часа на полтора.
— Мы с вами про политику не договорили, — вспоминаю за чаем.
— Да не люблю я про нее говорить. Что там договаривать? Вроде все сказала, чтоб самой понять.
— Я поняла, что власть людей не любит. Но выглядит так, что забота проявляется.
— Правильно сказать, у нас в стране не любит. Но тоже неверно. Использует — нужное слово. Причем, без эмоций к телу. Про ненависть к развитию ты помнишь. А тело? Ты свинок видела на своем Варегове?
— Видела. Они веселые, имена им дают. Борька или Федька. Мы их кормить ходили. Они уголь любят. И морковь.
— Ага. А потом все кушают котлеты и студень. И никто не задумывается об «свинской» судьбе.
— Но они же скот.
— Это я для понимания психологии. Любят милых овечек и козочек. В некоторых странах любят и собачек с кошками. Но едят. И обезьян едят. И даже людей. Они все очень трогательные, так ласково тыкаются мордочкой в ладошку, когда просят подачки или ласки. Но их участь быть кормом, охраной, шерстью. Понимаешь?
— Но тогда те, кто во власти, должны быть на порядок выше других. Как люди относительно животных.
— Представь, что заходит мужик петуха резать в сарай. А тот ему человеческим голосом: «Дед, ты охренел, что-ли? Я тут учиться на физику поступил, на первый курс, а ты меня просто так сожрешь, и все?». Согласись, уже не у каждого духу хватит думающее существо убить. Поэтому для удобства считается, что скот неразумен.
— Если все люди, то какое особенное право они имеют?
— Вот! Подошли к одному из главных положений, позволяющих понять нашу политику. Да и не нашу тоже. Это — привилегии.
— Это награда за заслуги?
— Нет. Это то, чем себя хотят отличить от других. И не важно, в чем привилегии выражаются. Деньги, меха, поклонение. Был случай в пионерском лагере, на юге. Жара невозможная. Мальчишки ходят в одних трусиках. И заехала смена трудных ребят. А у них иерархия формируется быстро. Посмотрели — отличаться нечем. Так самые бойкие стали трусы приспускать. Это знак отличия, принадлежность к элите. А другим нельзя такого. И в любом обществе также.
— Так у нас же борьба со всеми сословными различиями!
— Особенно в нашем обществе. И очень четко. Ты с голоду помираешь? Нет. И работник обкома — нет. Но он имеет привилегии на спецраспределение продуктов, дач, машин и прочих благ. У нас наиболее четко видно, что одним можно, а другим нельзя.
— Но ведь привилегией может быть не только блага. Сами говорили про животных.
— Умничка! Есть два способа делать различия. Первый — подниматься самим. Второй — опускать других. Подниматься можно по любой линии. Самые богатые, самые сильные, самые — самые. Но нас ждет второй вариант.
— Куда дальше? И так у нас забитые все.
— А дальше — к скоту. Я была в Европе. Там началась борьба за права животных. Зеленые всякие. Но это просто слуги. Вроде хорошие дела делают, забота о кисках и собачках. Но это ширма. Основная идея — приравнять нас к животным. Только их подтянуть до нашего уровня. Докажут, что они разумные, могут общаться и творить. Увидишь еще, как введут и уголовные статьи за собачек.
— Ну и правильно. Живодеров надо наказывать. А то у нас в Дядькове ребята то лягушек жарят живьем в роще, то собаку повесили.
— Жестокость наказать, это одно. А вот приравнять жизнь человека к жизни собаки — другое. Подожди, будут кобелей и сук называть мальчиками и девочками, а то и вовсе, своим ребенком.
— Ну, уж не такие люди дураки. — Усомнилась я, но ощущение возникло, что так оно и будет.
— Есть такое средство управления, как мода. В Европе модно сейчас джинсы тертые и рваные.
— Так буржуи с жиру бесятся.
— Нет. Им дали моду. Они и ходят. И у нас будут. Одежда, особенно у женщины, формирует восприятие себя в мире. Когда чувство собственного достоинства у тебя будет больше? Когда оденешься, как древнерусская княжна или когда пойдешь в рванине?
— Одежда тоже привилегия?
— Конечно. И всегда была. У рабов своя одежда, у господ — своя. Рабы будут и цепи символические носить, и кольца в разные части вставлять. Сами добровольно. И посчитают это передовым.
— Хорошо. Но развить способности, это тоже привилегия?
— О, да еще какая. Особенно, как у тебя. В движения встраиваться не пробовала?
— Как Олеся у Куприна? — я сразу поняла, про что она говорит.
— Да. Как Олеся.
— Врать не буду. Было. Но никто не пострадал.
Я прочитала, как героиня рассказа о колдунье заставила упасть на колени своего кавалера, правда, по его просьбе. Решила сама восстановить метод. Копировала движения, создавала образ, но такого результата получить не удалось. Никто не падал. Пока. Зато воздействие есть, хоть и слабое. Для его проявления нужен не стоящий, а двигающийся человек. Лучше всего подошли фигуристы. Движения сложные, немного нужно, чтоб упасть. Как раз прямая трансляция с соревнований была. Уронила троих подряд. Стыдно потом стало. И решила без крайней нужды так не делать.
— А представь, что так можно сделать с самым главным. Или его водителем. Открою факт — при должных условиях человек своими способностями может сломать любой механизм на расстоянии. А уж такие сложные, как сейчас, и вовсе легко. Понимаешь, какая это угроза?
— То есть меня сразу надо расстрелять?
— Именно. Сразу. Это очень серьезно для власть имущих. Лечение — ладно. А что другое, никому не показывай.
— Они этого боятся?
— Не только. Здесь прямая угроза, не более. Есть вещи серьезнее. Но о них поговорим позже.
— А если все же человек сильнее других, что с ним будет?
— В точку! Героев нужно убивать — их лозунг. Герои в смысле не крайнего выражения рабства и преданности, а
