Мир - Анатолий Анатольевич Логинов
Дальше, пока Томпсон производил «обратную амбаркацию[3]» и возвращался с семьей «с отдыха», взлетел еще один «Союз», доставивший в космос и экипаж Первой Лунной — астронавтов Нила Армстронга и Джеймса Лоуэлла, и космонавтов Алексея Леонова и Олега Макарова. В то время, как герои космоса стыковали транспортный корабль к лунному, Томпсон вернулся в Москву и неожиданно заболел. Причем вначале врачи даже и не могли понять, что за непонятное простудное заболевание его свалило. Подозревали и воспаление легких и какой-то китайский вариант обычного гриппа, и даже вообще что-то новое, пока неисследованное. Но в результате все-же остановились на гриппе, но лежал Том в отдельной палате инфекционного отделения госпиталя Бурденко и к нему никого не пускали, кроме медиков, русских и американских. Так что все эти космические приключения он мог только наблюдать издали и уточнять детали по присылаемым письменным докладам. А болезнь, несмотря на все усилия врачей, то почти пропадала, то вновь давала рецидивы. Кажется, иммунитет просто не выдержал нагрузок во время последней авантюры и теперь организм Томпсона мстил ему за все: за фронтовые нагрузки, за нервную работу, за недосып и перекус на ходу, а может и просто за возраст…
На Луне, как показывали по телевизору, космические путешественники набрали обычными лопаточками, вроде тех, какими дети играют в песочницах, верхний слой грунта. Прогулявшись с мешочками под образцы вокруг корабля, Армстронг и Леонов вернулись к шлюзу, чтобы положить туда образцы. А потом показали самое интересное — сняв подвешенные на посадочном модуле блоки, космонавты начали собирать буровую установку. С ее помощью планировалось получить керн с породой на глубине не меньше двух метров.
Досмотреть передачу Том не смог. Появились пара медсестер и он попал в цепкие лапы медицинских процедур. Уколы, таблетки, мази, прогревания, магниты… Так что о том, что буровая заработала, а космонавты отдыхают, он узнал только из краткого сообщения в вечернем выпуске новостей.
А на лунной орбите, в космокорабле «Селена», Лоуэлл и Макаров следили за приборами и разговаривали обо всем на свете. На смешанном англо-русском пиджине, который появился в экипаже сам собой еще во время совместных тренировок[4].
— Честно говоря — не люблю китайцев, — признался Лоуэлл.
— Ты просто не можешь найти с ними общий язык, — не отрываясь от панели с телеметрией, предаваемой с Луны, откликнулся Макаров. — Парни они конечно своеобразные, как и все азиаты. Но вполне вменяемые. Или ты про то, что они тоже коммунисты?
— Не в этом дело. Просто, когда я был пилотом, моя эскадрилья одно время базировалась в Демократическом Китае, а потом в Японии. И мне приходилось встречаться в воздухе и с вашими, и с китайцами. Вы, русские, тоже коммунисты, но с вами можно иметь дело. Вы поступаете логично. То есть вы можете, например, поступить жестоко, как в инциденте над Кунасиро…
— Кунаширом, — поправил его Олег.
— Ну да, я так и сказал. То есть вы вполне жестко взяли и сбили нарушителей вашего воздушного пространства… между прочим мой друг, Джо Семецки, погиб. Катапульта неудачно сработала… Но я понимаю — все было в рамках правил. И вы всегда поступаете в рамках правил и логики. Цивилизованно, можно сказать… То есть если ваш «Фишбед» включил радар в режим наведения — это серьезный сигнал. И пора думать, как разрядить ситуацию, если ты дейтсивтельно не хочешь утроить локальную, но вполне серьезную войну. Мы всегда отвечаем тем же… Видимо поэтому при Айке[5] и Дике все и ограничилось парой-тройкой «инцидентов». Кстати, что там моргает?
— Ток в цепи двигателя вырос в два раза. Похоже бур наткнулся на что-то очень твердое. Ничего, все в пределах нормы. И возвращаясь к китайцам и нашим — мне казалось, что тогда вы только и делали, что задирали друг друга.
— Очень нравится мне это ваше русское «Ничего». Конечно, задирали… Но как это сказать… ничего серьезнее… Мы всегда контролировали ситуацию. С обеих сторон. Я проверяю, насколько близко ты подпустишь меня к «Чкалову», а ты прощупываешь, насколько далеко я готов зайти. Но все в рамках правил. А с китайцами не так. Они совсем другие… Может быть между собой и с вами они ведут себя, как отличные парни. Но мы воспринимали их как полных психопатов. Как там бур, не пойму?
— Да нормально все…
— Так вот, о китайцах. Они могли выдать тысячу и одно предупреждение, но ничего не предпринимать, даже если нарушил их все. Но могли молча маневрировать в отдалении, но лишь только ты давал им малейший повод, просто пустить ракету или выпалить из пушки. Без всякого предупреждения.
— Но формально они были правы? Кстати, ток пришел в норму…, - Олег повернулся к напарнику, отвлекшись от приборной панели.
— Формально. Но и вы, и мы — соблюдали определенные правила. Предупреждение, жесткое предупреждение, радар в боевой режим… Следующей могла последовать стычка, но обычно на этом все заканчивалось…
— Так, к делу. Бур пошел вверх. Я веду, твой чек[6], - прервал беседу Макаров.
Наконец пришел сигнал, что бур вернулся в исходную позицию. Облегченно вздохнув, Олег предложил Джеймсу идти отдыхать:
— В норме. У тебя еще четыре часа осталось. Спи.
— Иду, — согласился Лоуэлл и начал устраиваться на ложементе. Пристегнувшись, чтобы не улететь во сне, он вдруг заявил:
— А все же плохо ты китайцев знаешь. Мне моя… знакомая, научный сотрудник, которая их изучает, рассказывала, что у них и понятия такого как равный партнер нет. Только старшие и младшие. Вот так…
— Не буду спорить, я этот вопрос с научной точки зрения не
