Лисовский. Всевидящий барон (СИ) - Антон Старновский
Вариантов больше не было. Студенты напряжённо молчали, поглядывая то на меня, то на Андрея Евгеньевича.
Даже низкорослый азиат, отошедший после унижений преподавателя, приполз обратно и теперь сверлил меня своими узкими глазами.
— Хорошо, — вздохнул Андрей Евгеньевич. — Если никто не знает — скажу сам. Главная причина, по которой победил господин Лисовский — это то, что он, в первую очередь, концентрируется на противнике, выявляя его слабые и сильные стороны. Он знает, что почти ничего не представляет из себя как боец, но использует имеющиеся силы на полную.
Вот же… и снова похвалил, не забыв обхаять.
— Запомните это, как собственное имя, дорогие студенты. Многие из вас во время тренировочного поединка со мной — может, и выложились на полную, показали свою скорость, силу, владение энергией, но позабыли о главном. Вы слишком зациклены на себе, вы пытаетесь следить только за собственными действиями, упуская из виду противника. А это — прямая дорога на тот свет. Основа выживания — не ваше развитое тело и ваша энергия, а именно что — анализ противника. Надеюсь, я доходчиво объяснил…
— А что насчёт вашего поединка с Лисовским?
Зубы Андрея Евгеньевича сверкнули одновременно с его очками.
— А мой с ним поединок — доказательство прямо противоположного. Несмотря на огромные старания господина Лисовского и всю правильность его действий — он всё равно проиграл.
Так ты, идиот, заранее запретил нам атаковать в ответ. Какой исход здесь может быть ещё?
— … так что это пункт номер два, дорогие студенты. Даже если вы знаете противника, как свои пять пальцев, но отстаёте от него чересчур сильно, вам ничего не поможет. Муравей, как бы тот не тренировался, никогда не победит слона. Это невозможно. Поэтому… тренируйтесь изо всех сил, чтобы ни один глурк не стал для вас слоном.
Ох… сколько же в нём самолюбования. Хотя и правильные вещи говорит, но этот его тон. Себя со слоном сравнивать, а меня с муравьем.
Договорится ведь однажды.
* * *
— Ну как тебе первый день? — с немного глупой, но очень добродушной улыбкой спрашивал Виталий Верховцев. Мы сидели с ним друг напротив друга в столовой. Обедали. Я взял себе паэлью (так как в ней было много полезных витаминов за счет свежих морепродуктов), а Виталий — вегетарианский луковый суп.
— Пойдёт, — ответил я и зачерпнул очередную креветку. Тщательно прожевал. — Препод по искусству защиты, правда, какой-то чересчур странный. Ваша группа с ним ещё не занималась?
— Андрей Евгеньевич? Да-а… грубый он слишком. Я таких людей не особо жалую. Хотя как профессионал он — выше всяких похвал. Очень любопытный человек, в общем.
— Значит, занимались?
— А, — махнул рукой Виталий. — Нет, занятия с ним ещё не проходили. Я с ним просто по подготовительным ещё знаком.
Ну естественно…
— Кстати, а ты ничего не слышал по поводу инцидента в холле? — спросил Виталий. — Кажется, там сегодня кто-то подрался перед первой парой.
— Не, — соврал я и отпил красного чаю. — Не в курсе. Очередные идиоты что-то не поделили. Ничего интересного.
Всё то время, пока мы с Виталием обедали, неподалёку от нас сидела Кудрявцева. Злобная белобрысая коротышка сверлила меня взглядом, отчего становилось не по себе.
Да чёрт бы её побрал. Это я должен дуться. Из-за неё, между прочим, чуть экзамены не провалил. А эта всё из-за своих детский обид места найти не может.
Что с этими людьми не так?.. не живётся спокойно.
Вот я в своё время…
— Я думаю, ты ей нравишься, — выдал вдруг Виталий.
— Чего? — чуть креветкой не подавился. — Кому нравлюсь?
— Кудрявцевой. Смотрит на тебя уже минут десять.
— Да она двинутая просто. Вряд ли нравлюсь. Скорее, хочет прирезать меня, или чего хуже.
— Не-не-не, — ехидно улыбался Виталий. — Я такие вещи сразу вижу. Да и вообще, от любви до ненависти, как говорится — один шаг. Так что у вас, всё-таки, случилось?
— Была там одна ерудна ещё в далёком детстве. Она одноклассница моя бывшая.
— Ого! — удивился Верховцев. — Неразделённая любовь?
— Отшил её в третьем классе, ага. Ну оно и понятно, она ведь пухлая была, а зачем-то пристала со своей “дружбой”. Я тогда ей так и сказал — люблю исключительно фигуристых самок. А она обиделась.
— Ты жестокий, Глеб… нельзя такое девочкам говорить.
— В третьем классе же было, ну. Хотя фигуристых до сих пор люблю… кстати, а как эту тёмненькую зовут? Со мной учится в группе, а я даже не знаю, как звать. Может, ты слышал? Ты ведь у нас обо всех в курсе.
Через стол от Кудрявцевой сидела темноволосая высокая девушка. Та самая, что возмущалась на паре у Андрея Евгеньевича душным помещением. Беззлобная на вид зверушка, что только в путь крутит сальто в спортивной юбке.
— Лицо знакомое, но имени не знаю, — Виталий огорчённо пожал плечами.
— Мде… а когда надо, он не в курсе.
— А что с ней?
— Да хотел взять у неё пару уроков… ты бы видел, какие акробатические штуки она вытворяет. Голова чуть не закружилась, когда она сальто назад прямо с места сделала.
Веретенникова, что удивительно, так и не было видно. Какой же странный тип. Наехал ни с того ни с сего, вызвал на дуэль через импуслуги, а потом пропал. Что с ним не так?
— Ладно, побегу я, — Виталий стал подниматься из-за стола. — Нужно на занятие бежать.
— Так ведь ещё двадцать минут. Хотя… кому это я говорю. Давай, беги.
Пока доедал паэлью, без конца обращал внимание на прикованные ко мне взгляды остальных студентов. Слухи о самом Глебе Лисовском (!) разлетелись очень быстро. И обо мне знали уже не только внутри третьей группы, но и даже в среде второкурсников.
Про преподавателей и говорить нечего.
Я чуть ли не физически ощущал всю ту тяжесть, которая ложилась на плечи от интереса, обращённого в мою сторону.
Что занятно, далеко не все относились ко мне негативно. Насколько могу судить, для многих я оставался просто как… интересная зверушка. Звезда, на которую посмотреть и прикоснуться к которой желает каждый.
Думаю, такая неоднозначная реакция была бы, заявись в академию… какой-нибудь порноактёр. Или режиссёр одиозного фильма. Или если заявится актёр снятого собой же фильма для взрослых.
— Ух, вкусно было… — радостно произнёс я и понёс грязную тарелку на специальный столик.
Пространство вдруг покрывается красным, рябит, и мне в плечо втыкается острейшая вилка.
— Ай, сука!
Глава 23
Оказывается, мне уже и грязную посуду со стола убрать
