Пабам, и вновь на БАМ (СИ) - Шарапановский Владимир
[8] — Провода МГШВ нашли широкое применение в радиоэлектронике, производстве бытовых приборов и в быту. Благодаря хорошей гибкости, надежной изоляции и отличным физическим характеристикам. Расшифровывается — многожильный, гибкий, шелковая оплётка, виниловая изоляция.
[9] — лудилка — некоторая емкость с расплавленным припоем предназначенная для облуживания проводов.
Глава 19
«Начало ясного дня смело уподоблю рождению невинного младенца:
быть может, первый не обойдется без дождя, а жизнь второго без слез»
28 афоризм, Козьма Прутков
Празднование Первомая проводил в кругу студентов Университета. Долго перед этим решал с кем же идти на демонстрацию трудящихся. С заводскими друзьями и товарищами уже виделись и отмечали, cо связистами можно будет отпраздновать профессиональный праздник — День Радио[1], а вот со студентами только в этот праздник и можно будет встретиться.
Потому составил компанию сестре, чтобы пройтись по площади со всей студенческой братией. Тем более, что от их альма-матер до площади недалече топать. Дворики вокруг все до боли знакомые, в которых уже не раз готовились к торжественному шествию в рядах споенного коллектива.
И за посудой для налива недалеко бегать, а то по случаю праздника в автоматах газировки всегда отсутствуют гранёные стаканы. Стоять в ожидании прохождения по площади мимо трибун ещё не менее часа, и мы естественно приступили к отмечанию праздника весны и труда. Зазвучали тосты и звон стукающихся друг о друга мензурок, и химических стаканов.
Пьются исключительно сухие и полусухие вина, ибо не пьянства ради, а веселья для. Все приподнято обсуждают близящуюся сессию и обычную для студентов неготовность к её сдаче. На улице стоит теплынь и благодать, ни единого облачка не омрачает небосвод. Во дворике цветут плодовые деревья и разносится одуряющий аромат.
Я принялся рассказывать про сугробы метровой глубины и морозы, перед моим отъездом. Окружающим нереально поверить в такие зимы и морозы, где столбик термометра падает в обморок и больше не встаёт над отметкой минус пятьдесят. Большинство не верит рассказам и воспринимает как байки. Ещё бы при здешней зиме, когда минус двадцать и ниже уже наступление ледниковый периода — никак не меньше!
Милиции дано указание в праздничные дни не трогать веселящихся и не свозить всех подряд в медвытрезвители. А уж студенты в нашей компании ни за что не станут с самого утра нажираться в хлам. За многие наши междусобойчики выработалась определенная культура и традиции веселиться. Тем более что параллельно мы занимались выпуском стенгазеты к очередным датам и праздникам.
В последние два года мне пришлось порядком отойти от выпуска стенгазет и принимать лишь эпизодическое участие, так как большинство выпусков готовилось под конец месяца, а на заводе данное время не подразумевало ничего кроме тотальной штурмовщины во имя спасения плана. Тут было не до выходных и вечерних посиделок на редколлегии.
Сестре в университете повесили в качестве комсомольского задания ответственность за выпуск стенгазеты, и я был кооптирован в состав редколлегии её волевым решением. В школьные годы это представляло для меня большой интерес, как общение со взрослыми состоявшимися людьми. Тем более, что в школе я в комсомол не вступал, и на меня там не могли повесить никакой никчёмной нагрузки.
А сейчас в нашей компании появились новые и незнакомые мне лица из первокурсников. С ними я совсем не виделся. Девочки совсем молоденькие и на пару-тройку лет младше меня. Хотя в прежние годы в редколлегии такое положение дел прочно закрепилось за мной. И вот теперь я ветеран редколлегии, аксакал начинавший в ней пять лет назад. Вот до чего стремительно летит время.
Со многими из состава редколлегии в течении лет связь постепенно оборвалась, а многие уехали после развала Союза. Стали там профессорами в их забугорных университетах. С научными званиями и соответствующими регалиями.
А были и те, кто остался, едва сводя концы с концами на нищенские оклады учёных. В заброшенной богом стране, даже не видной на большой карте. В стране, где наука и промышленность оказались никому не нужными, а народ массово уезжал на заработки, где прославился статусом гастарбайтеров. Молдаванин стало звучать тождественно строителю.
Да что там наука и промышленность. Аграрная сфера ушла в глубокое пике и так не вышла из него. В Союзе каждая третья банка плодовых и овощных консервов была из нашей республики. А позднее большинство аграрных культур в неё приходилось завозить из других стран. Так всё замечательно урегулировал свободный рынок.
Трудиться осталось возможно лишь в сфере торговли и финансов, так как иных рабочих мест практически не стало. А промышленные помещения пустовали и разрушались с разворованными и распроданными основными фондами. Либо же переоборудовались под бутики и торговые центры, если очень повезло.
А сегодня по площади в едином строю пройдут сотни тысяч трудящихся с множества предприятий столицы. А сами предприятия, на которых и работают эти трудящиеся, выпускают нужную всей стране продукцию. И все эти веселящиеся и празднующие люди не подозревают и не сознают такого будущего. Всего мрака 90-х и прозябания дальнейших годов.
Они надеются на достойную пенсию и нормальную жизнь на закате дней. А в Советском Союзе это гарантируется и реально осуществляется. Вполне возможно достойно прожить на пенсию, и не придётся стоять по улицам торгуя всем нажитым, чтобы хоть как-то свести концы с концами.
В тайге на стройке века у меня как бы не было такой почвы для сравнения и оценки. Только увидев вокруг это море трудящихся, собравшихся для празднования своего праздника, только тут осознается вся глубина пропасти, в которую завела страну «партия — наш рулевой». Проклят дар Кассандры, ибо в него никто не верит.
Проходя мимо трибуны, когда кричали славу партии, я вздевал руку с мало знакомым здесь оттопыренным пальцем, но громко поддерживал криком, когда славили Мир, Труд и Май.
После прохождения мы компанией завалились к Олежке, так как туда было ближе всего идти. И там продолжили наше веселье, застольем и танцами. Я соответственно стал ездить по ушам новеньким девчонкам, и вешать привычную лапшу. Пообщались и затем потанцевали, и о чудо — оказалось, что Алёна, одна из новеньких, отлично танцует рок-н-ролл.
С ней мы до самого вечера отжигали все зажигательные танцы. Благо фигурка у неё отличная, а сама девушка идеально подходит по росту, чтобы было нетрудно её подбрасывать и крутить волчком. Она и сама получала удовольствие от таких танцев. И как оказалось, в школе занималась бальными танцами, так что техника у неё просто замечательная.
Мне вначале пришлось восстанавливать свой утраченный навык, но с её помощью удалось быстро наверстать упущенное. Зато потом мы отплясывали, как заводные, и устроили прямо танцевальный марафон. Благо ещё не лето и вполне возможно нормально танцевать, не истекая при этом потом.
В один из перерывав я ей прочел стишок Бёрнса о Тэме О’Шентере. И она долго смеялась, что сравнил её с Короткою Рубашкой. Почла это для себя комплиментом. А так и есть — хороша чертовка. Такой партнёрши для рок-н-ролла я давно уже не встречал. У нас на заводе есть свой коллектив бального танца и девочки из него отлично танцуют. Но с ними я танцевал аж целых полвека назад.
Вечером с удовольствием проводил её до дома, и не спешил расставаться. Благо, что нам оказалось по пути. Перед подъездом поблагодарил её за волшебный вечер, подаренный простому солдату, не знающему слов любви. Я его надолго запомню, так как найти девчонок, чтобы с ними замутить несложно, а вот так чудесно потанцевать просто нереально.
Все эти танцы-обжиманцы с топтанием на одном месте — не для меня, нет в них искры божьей, нет индивидуальности. И огромное спасибо за ту магию лунного света, и танец на его лучах и переливах. Нежно обнял и поцеловал девушку.
