Ученик лоцмана (СИ) - Батыршин Борис Борисович

…И, кстати, не забыть сделать соответствующую запись в судовом журнале «Штральзунда». Открыл остров — имеешь право дать ему название всё честь-по-чести.

Хотя — кто сказал, что это именно я его открыл?..

VII — 1

До сих пор я был в Петрозаводске лишь однажды — году, помнится, в восемьдесят девятом, когда отправился вместе со своими друзьями-студентами и их подопечными подростками в Карелию, раскапывать заброшенные финские укрепления. Нет, не многоэтажные бункеры линии Маннергейма, возведённые их из камня и железобетона. Обычные блиндажи и дзоты из земли и брёвен, в которых воины страны Суоми сидели на всём протяжении Карельского фронта до сорок четвёртого года, когда началось наше наступление, выбившее Финляндию из войны. Но и здесь было немало интересного — помнится, мы провели там почти месяц, а на обратном пути я, вместе того чтобы отправиться с остальными в Питер, решил задержаться на пару дней в столице бывшей Карельской ССР.

На этот раз я не торопился навестить своих друзей-реконструкторов, обосновавшихся в лагере на Бесовом Носу. «Квадрант», выйдя с Фарватера на траверзе маяка (к моей радости он исправно действовал), развернулся на вест и через всё озеро пошёл к Петрозаводску. Если кто в лагере экспедиции нас и заметил — то виду не подал; идти тут было около пятидесяти кэмэ по прямой, ветер был попутный, и бригантина, распустив паруса, резво бежала через озеро, не обращая внимания на мелкие, злые волны, бившие в корму.

В порт мы заходить не стали; высадили меня южнее города, на большом мысу, вдающемся в озеро на несколько километров. Я помахал рукой шлюпке, проводил взглядом «Клевер» — мы с Валуэром условились, что ровно через полтора месяца, час в час, он подберёт меня там же, где и в прошлый раз, на траверзе Бесова Носа — и я направился в ближайшую деревушку искать транспорт до города. Документов у меня по-прежнему не было (да и откуда им взяться?) — но, прежде чем приняться за исполнение моего плана, следовало сделать пару звонков в Москву. Конечно, я мог бы одолжить для этого смартфон у кого-нибудь из реконструкторов — но, здраво обдумав ситуацию, решил обойтись собственными силами. Кое-какие деньги, полученные от обменных операций с «Капитаном Врунгелем» у меня ещё оставались — позвоню в Москву, поброжу по городу, осмотрюсь без спешки. Сегодня среда, а значит, «Клевер» совершает свой обычный рейс за продуктами через озеро — «Врунгель» обычно заканчивает погрузку часам к пяти-шести вечера и сразу покидает порт. Смеркается здесь поздно, в это время года ночи такие светлые, что вполне можно читать — так что поспеть до темноты он не торопится, вполне может прийти на «базу» и за полночь.

Пока же у меня около трёх часов свободного времени; можно осмотреть, наконец, город, выпить кофе в одном из многочисленных кафешек, почитать купленную в киоске газету — на меня удивлённо косились, все остальные посетители за столиками, если не были заняты едой или беседой, не отрывались от своих гаджетов, — и, главное, хорошенько продумать предстоящий разговор. Затея, честно говоря, отдавала некоторым безумием — но что поделать, если в этом мире у меня не слишком много людей, к которым я мог бы обратиться по такому необычному делу?

Я остановился возле здания почтамта. Интересно, есть здесь ещё междугородние телефоны, или вездесущая сотовая связь с междугородним роумингом уже успела с ними покончить? Я постоял немного, потом поднялся по плоским бетонным ступеням и потянул на себя массивную, словно из середины прошлого века, дубовую, с латунными ручками, дверь.

VII — 2

…Зурбаган мы покинули на второй день после памятной беседы, состоявшейся на борту «Квадранта». Всё прошло примерно так, как и было условлено: в тот же день я навестил банк, где обменял ещё полсотни монет из «пиратского» клада на зурбаганские дублоны. Следуя совету Валуэра, часть драгоценностей я из банковского сейфа забрал, чтобы поместить в хранилище Гильдии — в самом деле, не стоит складывать все яйца в одну корзину… А вот астролябия, принадлежавшая неведомому капитану, как и взятые из его каюты карты, остались на месте — сообщать о них мастеру Валу я не торопился. Вот разберусь сам — тогда, может быть… правда, это случится ещё очень нескоро, ведь сначала мне придётся пройти начальный курс навигационных наук в Гильдии… и выучить, наконец, язык! А пока — я кое-как приспособился пользоваться доской-переводчиком, объясняясь с продавцами и официантами в городских заведениях. Не слишком удобно — но всё же лучше, чем язык жестов, который, впрочем, тоже иногда приходилось пускать в ход.

Планируя визит «домой», я рассчитывал на помощь наставника. И он не обманул моих ожиданий — легко согласился доставить меня на Землю на своём «Клевере» а потом, в назначенный срок, забрать назад. Брать «Штральзунд» я не стал — верная дорка осталась пришвартованной у пирса судоремонтного заводика в ожидании, когда будет доставлен заказанный паровик — мы с Валуэром долго выбирали его по прейскуранту, листая чертежи и до хрипоты споря с управляющим и старичком-техником. Оказалось, что приглянувшийся нам образец придётся ждать не меньше месяца, причём половину платы следовало внести вперёд. Срок меня вполне устраивал — раньше я и не надеялся вернуться из намеченной поездки домой.

Предстояло, правда, объяснить, куда я дел своё судно, но тут у меня была заранее заготовлена версия: мол, повредил в Петрозаводске при швартовке, пришлось договариваться о ремонте. Который должен занять не меньше двух месяцев — а значит, сезон для «Штральзунда» в этом году закончился, и придётся мне перейти в категорию пассажиров. Примерно так я и сказал’капитану Врунгелю', когда встретил его у пирса в Петрозаводске: «Клевер» приткнулся к бетонной пристани, и матросы перекидывали на его палубу картонные ящики и мешки со стоящего рядом бортового грузовика. Мы поздоровались, старик покровительственно похлопал меня по спине — «ну что, вернулся?»- и я, забросив в каюту свой невеликий багаж, включился в общую суету. Уже через час старый буксир отдал швартовы и, тарахтя дизелем, направился на Ост.

Я стоял в рубке рядом с капитаном, слушал последние экспедиционные новости, а заодно — излагал собственную историю, насквозь вымышленную. В голове же крутилась одна-единственная мысль: поверил ли мне тот, кому я звонил в Москву? Не обернётся ли эта затея пустыми хлопотами и сплошными разочарованиями, не придётся ли на ходу придумывать что-то новое? Что ж, не пройдёт и двух недель, как я это узнаю, а пока — мне есть, чем заняться.

— Михаил Христофорович, а ваш матрос — тот, что из Латвии — ещё на борту? — осведомился я.

— Валдис-то? — «Врунгель» перебрал ладонями штурвальное колесо, немного меняя курс. — здесь, куда он денется! Отсыпается, небось, в кубрике, после погрузки, ему ещё вечернюю вахту в машинном стоять. А зачем он тебе понадобился?

— Да так, есть одно дело…. — я сделал пальцами неопределённый жест. — Помнится, Михаил Христофорович, вы говорили, что Валдисподал бумаги на получение российского гражданства? Ну и как, есть у него подвижки, вы не в курсе?

VII — 3

— Было дело. — подтвердил «Врунгель». — Ждёт, дело-то небыстрое. Пока ему в старом, латвийском паспорте штамп какой-то поставили, для временной регистрации. Вроде, не цепляются, хотя, конечно неудобно. У нас по любому поводу бумажками человека обвешают, как барбоску блохами — а ещё твердят о возвращении соотечественников!