Время перемен (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Сомнения были недолгими — перевесив портупею с мечом в ножнах за спину, Аркан удостоверился, что морские волны несут брандеры к вражеской эскадре, кивнул старому уголовнику и соскользнул с борта лодки в холодные волны Последнего моря.

Так себе удовольствие! По собственной воле он бы точно в такую водичку не полез — не купальный нынче сезон! Спасало только то, что загодя все они натерлись маслом, да и владения Флоя располагались всё же ближе к знойному Югу, чем к студеному Северу… От заплыва до берега околеть не околеешь, но лихоманку или инфлюэнцу подхватить — это запросто…

А потому он плыл так быстро, как только мог, выплевывая соленую воду, когда волны били в лицо, и оглядываясь, чтобы понять — как там дела у Сухаря и остальных?

Вдруг резко вспыхнуло пламя, кто-то нечеловечески заорал, раздались крики тревоги, забил барабан комита на какой-то из галер — в заливе воцарилась суматоха и паника. Следом за первым костром поднялось зарево второго, третьего… А четвертый? Четвертая шлюпка — что случилось с ней? Гадать было поздно. Рем понимал, что от его действий уже практически ничего не зависит, и потому — в несколько мощных гребков приблизился к берегу, нащупал ногами дно, и выбрался на каменистый пляж.

— Господин! — его уже искали дружинники.

Их было трое, вымокших до нитки, но с обнаженным оружием в руках. Кажется — двоих они спасли из когтей гёзов на Кон Ките, еще один — зверобой из Бивня. Кажется, им уже и самим было наплевать на это после вассальной присяги. Дружинники стали его людьми — и точка.

— Нужно найти остальных. Заодно согреемся… Трусцой — марш! — и вчетвером, они двинулись вдоль линии прибоя, посматривая в сторону залива.

Там полыхало знатно. Так или иначе — урон врагу был нанесен немалый! Рассмотреть всё в точности не представлялось возможным, но, скорее всего, брандеры сумели поджечь несколько кораблей, да и масло из бочек, очевидно, расплескалось по поверхности воды — пламя раскинулось гораздо дальше, чем предполагали размеры залива. Укромная гавань стала огненной ловушкой!

Аркан и его люди встретили у линии прибоя еще с десяток соратников, и теперь вместе патрулировали побережье, выискивая друзей — чтобы оказать помощь, и врагов — чтобы прикончить их. «Каракатица», которой командовали Ирвинг и Оливьер, уже поднимала паруса, и в сопровождении двух скампавей Флоя двигалась к месту пожара. Упустить спасающихся бегством они права не имели…

Среди гёзов хватало талантливых командиров. Одна из галер — мощный сорокавесельный корабль, забила клюзы пробками, вывесила по бортам мокрые паруса, чтобы защититься от огня, и, постоянно поливая их водой из помпы, шла под одним стакселем, пытаясь вырваться из капкана. Матросы орудовали длинными баграми, отталкивая от судна горящие обломки… За инициативным капитаном следовали еще две галеры — поменьше. Они не пострадали в первые минуты пожара, и теперь надеялись на спасение, повторяя все действия более умного и опытного соратника.

К ним наперерез и устремился высокий парусник под черным флагом с Красным Дэном Беллами, и изукрашенные суда Флоя. Битва обещала быть жаркой!

Они встретились в Гагарочках: залитый кровью врагов, мокрый до нитки Аркан — босой, в изорванной рубахе, и великолепный Флой. Он тоже принимал участие в бою, даже высаживался с абордажной партией на галеру гёзов, и проткнул кое-кого, и лишь слегка замарал сапожки.

— Знаешь, дорогой Тиберий, я бы тоже присягнул тебе на верность, — сказал виконт. — Но слишком всё это некультурно — столько жареных людей… Это уже не залив, это бульон! Фу! Но эффект потрясающий. Один мерзавец всё же вырвался, но с тремя кораблями и двадцатью бочками жира мы утопили девять их посудин и захватили две! Может быть, ты захочешь взять моих мальчиков и снова навестить Низац Роск? Мы здорово проредили их военную силу, на островах теперь можно взять богатую добычу! Гёзы и так готовы выпивать с горя днями напролет, лишь только вспомнив твоё имя, а если мы…

Рем с усталой усмешкой смотрел на франтоватого вельможу. Кажется, его финансы и вправду были не в лучшем состоянии — стремление к роскоши и гедонизму плохо сочетаются с активными боевыми действиями, да и о добыче он в последнее время говорит слишком часто… Поэтому он прервал поток слов, который лился из уст Флоя довольно решительно:

— Что касается трофеев — вы можете забирать себе всё, виконт. Всё, что найдете на дне морском, и всё, что взяли на кораблях. Мне оставьте людей — я должен переговорить с каждым из галерных рабов, кого освободили на пиратских судах.

— На морском дне? — поднял идеально выщипанную бровь Флой. — А ведь верно! Это — край ныряльщиц, и мы сможем…

— Рабы, виконт!

— Бога ради, забирайте этих невежд, я даже дам вам запас провизии на несколько дней для каждого из гребцов… И знайте — на острове Любви вас всегда ждут любовь, дружба и приязнь!

— Выходит — союз?

— Именно так! На погибель Массакру, Закану и прочим подонкам, что не дают нам наслаждаться жизнью! Во имя прекрасной и приятной жизни — союз до самой смерти, дорогой Тиберий! — и наманикюренная, с идеальной кожей рука виконта крепко, по-мужски пожала грязную, мозолистую, покрытую ссадинами ладонь Аркана.

XХVI

Дружина баннерета Тиберия Аркана выдвигалась из Гагарочек пешим порядком. Две с половиной сотни человек, до зубов, вооруженных, одоспешенных, в одинаковых черных коттах, бодро топтали добротными кожаными сапогами каменистую дорогу. Над колонной реяло знамя — то самое, первое, привезенное Ремом из похода за море, и его люди уже пересказывали друг другу жутковатую легенду про самого свирепого капитана Последнего моря — Красного Дэна Беллами, который погиб от руки молодого господина, и душа его теперь обречена вечно смотреть на то, как бывшие его рабы совершают подвиги и во всём превосходят своего мучителя.

Рем шагал впереди, удерживая на плече древко знамени — как и подабает баннерету, и не слышал, что его вассалы судачат не только про Красного Дэна, но и про него самого. Травили байки про избитого дракона, утопленных берсерков, пойманного в сетку великана, сожженый флот, повешенных гёзов и Бог знает про что еще.

Поминали и религиозность своего господина — мол, если Аркан молится, значит, будет лютая сеча, но победы не миновать! Для многих из них — вчерашних галерных рабов, которые всё в своей жизни потеряли, и были подняты с самого дна волей сеньора — Рем теперь был действительно первым после Бога. Тот, кто месяцами жрал только кашу с рыбой и кислую капусту, и одевался в ветхое рубище, будет испытывать невероятную признательность к человеку, подарившему хорошие сапоги, прочную одежду, пару монет и, самое главное, давно потерянное чувство собственного достоинства. Теперь ответ на вопрос «Ты кто такой?» звучал для каждого из этих людей вполне однозначно: «Я — человек Тиберия Аркана!»

— Знаешь, как молодого господина называли пленные гёзы? — говорил один дружинник другому. — Буревестник. Говорят, Красный Дэн Беллами навлек проклятье на себя и всех жителей Низац Роск, когда взял в плен Аркана. С тех пор у тамошних популяров всё идёт к чертям! Сначала бунт, потом — уничтожение нескольких богатых островных поселений… Зипелор пробовал отстроить Малую гряду — но наш Тиберий вернулся, укокошил самого Зипелора, и сжег его крепость… Теперь вот гёзы потеряли целую эскадру! А еще, говорят, галерные рабы теперь постоянно готовы к мятежу! Скоро популярам придется или нанимать гребцов, или садиться на весла самим… Я слышал — господин обещал вернуться на Низац Роск и освободить всех рабов и разнести там всё вдребезги! Воистину, где он — там буря!

— Буревестник? — второй дружинник глянул в сторону Аркана. Ветер растрепал отросшие темные волосы Рема, баннерет щурился, глядя в небо — мимо летела стая птиц. — Буревестник ему подходит. Я тоже слыхал — где бы наш Тиберий не появился, везде начинают твориться дела великие и ужасные…