Особист - Павел Барчук
— Это не Борисыч сука… — Сказал я вслух, а потом искренне рассмеялся. Вот я, блин, осел. — Это Рома-сука. И Жанночка. Не знал никто про то, чем можно меня зацепить. Кроме Ромы. И мамы там никакой нет. Хотя, мама, возможно есть, но болезни нет. Сучка Жанночка просто спелась с Ромой. Или он с ней. Рома рассказал этой твари про то, как меня подтолкнуть к делу, которое было ему нужно...
— Максим Сергеевич... — Комарова приподнялась со стула, протянула руку и потрогала мой лоб ладонью. — Вы себя хорошо чувствуете? Может, переутомление?
Естественно, для Александры Сергеевны все это выглядело, как набор слов. Но не для меня. Потому что я отчетливо понял, кто слил. Не Борисыч. Рома. И Жанна, чтоб ей обосраться. Вот тварина... Ведь жила, как сыр в масле каталась. Подарки, деньги, украшения. Но в тот день, сыграл момент моего нежелания жениться. Жанна окончательно поняла, тратить на меня время и дальше, бессмысленно. Видимо, совпало так. А позвонил ей Рома. Когда она вышла из-за стола в холл. Потому и вышла. Чтоб я не услышал. Позвонил и сказал, мол, есть вариант срубить бабла. Скорее всего, много бабла. Ради мелочевки Жанна не стала бы суетиться. Ну и все. Дальше –ценные указания от Ромы, как именно и что мне надо сказать. Правда, не понимаю, зачем это было нужно именно ему. Ну... Теперь уже и неважно. Наверное...
— Да хорошо я! Прекратите трогать меня за разные части тела. — Я оттолкнул Александру Сергеевну, которая уже полезла щупать мой пульс. — Отлично все. Давайте займёмся Ведерниковым. Человеку нужны деньги. Для этого должна быть причина.
— Да зачем они ему? — Александра Сергеевна отцепилась, наконец, от моей конечности, которую она упорно тянула к себе, двумя пальцами разыскивая на запястье нужную точку. — За деньги счастья не купишь. Уж простите за банальность. А если у Игоря проблемы, так есть коллектив. Касса взаимопомощи, опять же. Никто бы его не бросил наедине с бедой. Если есть беда.
— Деньги нужны всем и всегда. — Я усмехнулся, снова подумав о своей прошлой жизни. Удивительный придурок. Это потому, что в какой-то момент охренел от собственной значимости.
Однако, Ведерникову в этот момент, можно сказать, повезло. Не знаю, обнаружили бы мы что-нибудь интересное или нет. Дверь кабинета с силой распахнулась. На пороге стоял Калинин. Лицо — бледное, волосы — дыбом. Все ясно. Менты, наконец, сообщили о теле Маслова.
— Максим Сергеевич, там... — Начальник первого отдела тяжело, очень тяжело вздохнул.
— Там, Владимир Александрович, найден труп главного инженера нашей спецгруппы. — Я поднялся со стула и повернулся к Комаровой. — Идёмте, Александра Сергеевна, пообщаемся с нашей доблестной милицией.
Глава 19. В которой я решаю, что с убийством инженера надо разобраться.
Калинин огдядывался на Комарову все время, пока мы топали нашим небольшим дружным коллективом вниз к машине. Впереди шёл Владимир Александрович, за ним — Александра Сергеевна, я завершал эту процессию, чувствуя себя каким-то погонщиком мулов. Честное слово. Просто вид у обоих моих спутников был очень удрученный и несчастный. Будто я их на убой веду.
Начальник первого отдела, скорее всего, прикидывал в своей голове, во что ему выльется смерть Маслова. Кстати, моей осведомлённости он очень удивился.
— Откуда вы знаете, что нашли тело? — спросил Калинин первым делом, когда я сходу определил, зачем он явился, и мы покинули кабинет.
— Оттуда, что это мой был звонок мента... в милицию. Это я им сообщил, где труп и куда ехать.
Владимир Александрович как-то удивлённо "хмыкнул", но расспрашивать подробнее не стал. Тем более, в присутствии Комаровой. Хотя, по его лицу было видно, он охреневает от ситуации. И от того, что я так спокойно об этом говорю, и от того, что меня не сильно волнует, какое сложится мнение у самих ментов. Так-то я должен был, по идее, сообщить и дожидаться их на месте. Ну, либо не рассказывать никому о звонке. Просто меня на самом деле не волновал данный вопрос. Потому что я точно понимал, у ментов дело заберут. Сразу после моего отчета.
А вот Калинина, наоборот, все это беспокоило. У него даже затылок, который я наблюдал, пока мы спускались, был напряжён. Собрался крупными складками, как морда шарпея.
Хотя о найденных чертежах менты уже сообщили, я так понимаю, Владимир Александрович желал увидеть их лично. Убедиться, что пропажа вернулась. Да и потом, в любом случае несколько дней секретные сведения находились неизвестно где. Теоретически, конечно, исключительно у Льва Ивановича. Для того ведь он их и забрал. Но это только теоретически.
Александра Сергеевна очевидно тоже усердно о чем-то думала. У нее уж побольше причин для волнения. Во-первых, она поняла, я знаю, кем гражданка Комарова является в реальности и ничего другого, кроме правды, слушать больше не хочу. Во-вторых, девушка опасалась, справедливо, кстати, что как только решится, наконец, вопрос с инженером, я вернусь к ее персоне.
По идее, с точки зрения самой Александры Сергеевны, меня, человека, представляющего ведомство, которое не входит в состав Комитета Государственной Безопасности, судьба внучки Ершова Виктора Николаевича не особо должна волновать. Тем более, тут даже больше затронуты интересы внешней разведки. Но по той же самой идее, я и не должен ничего знать о Комаровой. На кой черт она была бы мне нужна? Откуда у простого... ну, ладно, пусть не простого, однако, всего лишь особиста могла взяться информация подобного рода, в принципе? Этот момент, похоже, Александру Сергеевну тоже смущал. Потому что она явно не могла сложить все вместе, ибо части головоломки абсолютно друг другу не подходили. Если я — чекист, что было бы логично, и искал ее конкретно, то на кой черт мне завод с этим инженером. Я должен сосредоточено работать в направлении самой гражданки Комаровой. А Максим Сергеевич почти год катался с проверками. Он реально выполнял определенную работу, контролировал первый отдел и вообще за все это продолжительное время никак, никаким образом не соприкасался с Александрой Сергеевной. К тому же, если бы я был сотрудником Комитета, то, как минимум, должен трясти Комарову за шиворот, требуя отправиться со мной в
