Ротмистр Гордеев - Дмитрий Николаевич Дашко
Взвод и поступившие на время под моё командование сибиряки вгрызаются в твёрдую, полную камней, почву. Копаем, как говорится, отсюда и до обеда.
И это не просто окопы, а фортификационные сооружения по военной науке будущего – полного профиля, ломанной линией, с оборудованием фланговых позиций для пулемётов.
Соседи уже несколько часов как закончили работы, а мои по-прежнему пашут, не разгибаясь.
То и дело к нам подходят офицеры разных частей, недоумённо качают головами, порой пускаются в диспут со мной.
- Зачем такие сложности, штабс-ротмистр? Всё, что надо, предписано уставом.
Объясняю как могу, но мои соображения кажутся коллегам надуманными. Они ещё не представляют, что такое полноценная позиционная война, когда противник с утра до вечера лупит по тебе артой.
И что самое хреновое: меня никто не воспринимают всерьёз, для них мои приготовления – блажь. Не удивлюсь, если кое-кто в душе считает меня трусоватым: в представлении большинства - офицер должен стоять во весь рост под градом пуль и снарядов.
Разве что Третьяков проникается и пытается перенять мой опыт, уже что-то…
Японцам хорошо досталось, поэтому они пока не дают о себе знать. Накапливают где-то там, впереди, силы и готовятся атаковать. Одно радует: часть войск таки переброшена ими от стен Порт-Артура.
Одними окопами я не ограничиваюсь. С минами у нас напряг, если быть конкретней – нет от слова совсем. Приходится пускать в ход смекалку.
Охотников среди моих и среди сибиряков хватает, поэтому быстро проводим мозговой штурм на предмет скрытых ловушек для противника.
Останавливаемся на самом простом и действенном варианте: копаем и тщательно маскируем ямы с вбитыми в дно заострёнными колышками, испачканными в нечистотах и гнилом мясе – такой колышек не только травмирует, но и может довести жертву до гангрены, с последующей ампутацией.
Да, я варвар, но, когда сражаюсь за Родину, делаю всё, чтобы враг понёс потери. Пусть лучше геройски умрёт он, чем я или кто-то из моих бойцов.
Очередное совещание ИО комполка начинает с разноса:
- Штабс-ротмистр Гордеев, мне доложили, что вы занимаетесь самоуправством: ваши позиции обустроены совершенно не по уставу, кроме того, вы нарочно загоняете ваших подчинённых, чтобы они устали и не смогли дать отпор неприятелю.
Мне не по себе от такого дикого наезда, вспоминается чересчур усердный в попытке потопить меня Дзатоев, теперь вот Коломнина несёт в ту же сторону. И чем, спрашивается, я так им не угодил? Неужели выгляжу настолько белой вороной?
Пытаюсь высказаться в своё оправдание, но Коломнин грубо перебивает и не даёт дальше произнести ни слова.
Походу новый, пусть и временный, но всё-таки командир словил «звёздочку». Застрелить его что ли? – флегматично думаю я.
Дождаться удобного момента и пиф-паф, ой-ёй-ёй! Ну не должны такие дятлы командовать воинскими подразделениями!
Ситуацию спасает прибывший с инспекцией в полк Ванновский. Это перед ним показывал себя Коломнин, надеясь с ИО перескочить сразу в должность комполка: у Али Кули Мирза со здоровьем всё очень серьёзно.
- Да, вы правы, ротмистр, когда отмечаете, что методы Гордеева не похожи на те, к которым мы успели привыкнуть, но вы наговариваете на штабс-ротмистра, назвав это самоуправством! – говорит полковник Генштаба.
- Прошу прощения, господин полковник, но я не понимаю, - разводит руками опешивший Коломнин.
- Дело в том, что это с моего разрешения господин штабс-ротмистр затеял этот эксперимент с обустройством позиций. Если эксперимент окажется удачным, попробуем распространить его на другие подразделения.
Шамхалов бросает на меня насупленный взгляд. Ну да, какому офицеру понравится, когда подчинённый что-то мутит с вышестоящим начальством за его спиной. Надо будет потом объясниться. Мне с Шамхаловым ещё служить и служить.
- А, ну раз вы разрешили… - сконфуженно бормочет Коломнин.
На этом совещание заканчивается.
Улучив удобный момент, оказываюсь возле Ванновского.
- Господин полковник…
Он улыбается.
- Не надо ничего говорить, Николай Михалыч! Думаю, мы понимаем друг друга.
- Так точно!
- Как ваши пулемёты?
Довожу до Ванновского ещё одну задумку: по моей просьбе братья Лукашины раздобыли две пролётки (каким макаром – я не уточнял, но не удивлюсь, если хозяева транспортных средств готовы им башку отвернуть при встрече).
- В случае необходимости, мы поставим пулемёты на пролётки, таким способом мы сможем быстро их перемещать во время боя на те участки, где понадобится усиление огня.
- Как-как вы их назвали?
- Тачанки, - усмехаюсь я.
- Тачанки?! А почему?
- Просто в голову пришлось. Если хотите, можно назвать боевая пулемётная повозка..
- Тачанка звучит интересней, - смеётся он.
Создание тачанок часто приписывается отрядам батьки Махно. Надеюсь, и мне они послужат добрую службу.
Простившись с полковником, ищу непосредственного командира, рассказываю, что никаким шахер-махером за его спиной не занимаюсь. Шамхалов успокаивается и благодушно кивает.
- Значит, Ванновский захотел спасти вас?
- Так точно. Если бы не он, не знаю, до чего бы додумался наш новый комполка.
- Наверное, заставил бы вас срыть старые окопы и вырыть новые в соответствии с текущими наставлениями и уставом.
- С него станется, - соглашаюсь я.
Возвращаюсь, вижу действительно уставшие лица солдат. За последние дни каждый выдал на гора не одну тонну земли. Надеюсь, что во время атаки японцев бойцы поймут, зачем были нужны все эти приготовления.
Всё следующее утро в лагере японцев царит подозрительная возня. Я практически не выпускаю из рук бинокль и провожу всё время на передке.
Эх, взять бы языка, но начальство категорически запретило любые вылазки. Опасаются, что так мы подтолкнём неприятеля к более активным действиям, не успев как следует подготовиться.
Напряжены все: и офицеры, и солдаты. В такой ситуации нет ничего хуже ожидания, поэтому я даже радуюсь, когда ночью меня будит Скоробут.
- Вашбродь, кажись началось.
Сплю я в одежде, поэтому сборы занимают несколько секунд.
Прохожу из землянки вдоль траншеи, замираю.
- С чего ты решил, что началось?
- Уж поверьте старому домовому! С минуты на минуту японцы в атаку пойдут. Сердцем чую.
- Хорошо, Кузьма. Поднимай бойцов.
Окопы быстро заполняются солдатами. Многие зевают и дрожат от холода. Кто-то хочет закурить, но я не даю. Снайперов с оптикой у японцев быть не должно, но это в моей истории, поэтому лучше быть настороже и не демаскировать себя.
Можно бы толкнуть перед ними речь, но я не политрук, да и политику партии и правительства до этих понюхавших пороху людей доводить не нужно. Они
