Давно пора (СИ) - Хользов Юрий

Гномы начали целоваться, обнимать друг друга и трогать в местах, прикосновения где особенно приятны. Не прошло и получаса, как четырнадцать тел сплелись воедино. Не было свободного или обделенного гнома. Все были заняты, одни ласкали губами своих соратников, другие с наслаждением и усердием двигали бедрами, пещера наполнилась стонами, гномы кричали вразнобой, горячие струи летели то тут, то там.

Жрецы стойко держались и позволяли себе только смотреть, обряд есть обряд, нужно его закончить, а потом можно и присоединиться. Но вдруг случилось странное. В мгновение ока два гнома были разрезаны пополам тенью, упавшей с потолка.

Гномы не сразу опомнились, еще четверо отдали свои жизни, так и не поняв что их убило. Но жрецы уже готовили ответ, сумели разглядеть странного противника, что с ничего не выражающим лицом кромсал их собратьев, бурча под нос какую–то странную песню.

А потом заполыхало. Два жреца обратились к своему богу и начали поливать неведомого врага молниями, но он словно ничего не чувствовал и продолжал свой танец с клинками, к несчастью, молниями были сильно ранены три гнома, их тут же добил пришелец. Жрецы смотрели с ужасом и не пониманием, за что с ними так.

Некоторые вещи просто не имеют право на существование

Ложечку за папу, ложечку за маму…

Свечку за Шоггота поставь и тебе воздастся!

Пусть существуют где–то еще, но так чтоб я не видел, воу какая струя красивая получилась!

Щупальца его вырастают, как метастазы.

Все то, что обещали вам старцы, всё это сказки.

Не знал, что мне уже хватает сил, чтоб разрубить пополам целого гнома, смешно.

Пришла пора просыпаться и трупы покидают склеп.

Это гены, что дремали в клетках миллиарды лет.

Как же просто воевать против голых противников, гномики, одним словом.

Обращают в уголь слабых духом,

Когда города падут от длани Ктулху! (рухнут)

Скорей забудем ложные братства, масонов с их глазом.

У нас их много — это шогготианство.

Так много, что не хватит розовых очков

Скверна. Точно. Все это просто мерзкая скверна, которую я должен уничтожить.

.

Скоро мы начнем — сможем еще потягаться.

Где наши церкви и храмы — это концертные залы.

И возымели глаза мы, чтобы узреть его замысел,

И мы устремим их в бездну к тому зверю, что гоям баласт.

Скоро эта бездна с интересом посмотрит на нас!

И если мне придется стать чокнутым инквизитором, то плевать, я просто хочу, чтоб этого не было. О! Рука пролетела и упала на член трупу. Попробуй порадовать товарища теперь. Оп, уровень прилетел, класс.

Мы знаем, что шогготов нет.

Там лишь замерший континент,

Где, выходя на берег,

Скальпель рубил наш якорь.

Там только лед и мертвый снег.

Вера способна все согреть

И мы призвали зверя,

уснув в его объятиях.

Как вообще можно хотя бы вообразить желание сношать мужиков? А желание получить себе в сокровенное продолговатый предмет? Аргх, вот тебе!

Мои похороны в ложе, мои проповеди — ложь.

Даже самых толстокожих прихлопнут будто вошь,

И разгонят будто мошек — свобода так ничтожна

В камерах под печатями и квотами вельмож. *

Ты посмотри, у него до сих пор стоит, ссаный изврат, смерть идет. Ща покажу тебе и твою жизнь, и твои правила.

Вдруг меня пробудила боль, я очнулся, но враги еще были. А в меня били сотни разрядов молний из облаков над головами жрецов. Голых жрецов со стояками. Я снова начал проваливаться в бешенство, но боль не дала.

Вдруг пришло понимание, что боль не от молний, она изнутри, меня словно разрывает. Я согнулся и упал на колени, из меня словно лом вытаскивали.

— Мы справились, брат! Демон повержен!

— Не торопись, он слишком силен. Я призову Стража, — второй жрец развеял тучу и принялся за новую песню, затем к нему присоединился голос второго гомика. Ой, гномика. Хотя, без разницы.

Я лежал и не мог понять, что происходит. Были мысли, что сейчас родится грудолом, но болел живот, будто сама душа на части рвалась, такой боли я еще не испытывал.

Перевернулся на спину, выгнулся дугой и орал, пока внутри меня что–то происходило. И еще кое–что происходило по разные стороны от меня. Там стояли два голых гнома со стояками огромных членов, даже больше моего, а рядом с каждым стоял, мать его, ГОЛЕМ! И ТОЖЕ С ЧЛЕНОМ!!!

— ЗАЧЕМ ГОЛЕМАМ-ТО ПОЛОВЫЕ ПРИЗНАКИ, ЧЕРТОВЫ ИЗВРАЩЕНЦЫ!? — я орал через боль, кровь булькала в горле и толчками выплескивалась из искаженного болью рта.

— Мы покажем тебе путь, брат, и тебе понравится, — жрец деловито кивнул, но в глазах мелькнул отчетливый садизм.

ЧТООООООООО?

Я взорвался. И гневом и просто взорвался, меня как будто с огромной силой в момент растащило во всех направлениях сразу, а потом я вернулся. Или не я? Боль ушла. Я медленно поднялся и посмотрел на четыре цели по разные стороны от меня. Выражение ужаса застыло на лицах гномов, но лишь на мгновение.

— УБИИИИИИИТЬ! — Это верещал первый жрец, натурально верещал, как баба увидевшая зооноида.

И големы двинулись на меня, виляя своими сегментированными каменными фаллосами.

Трахнуть меня захотели, мрази?

Я сорвался с места и побежал, сделал прыжок, кувырок и парящими клинками врубился в правого истукана. Непробиваемый, твердый голем из скальной породы просто разлетелся в клочья, но только чтобы собраться снова, правда, он стал… Меньше?

Остервенело работая клинками, я не замечал боли, в меня несколько раз прилетали массивные кулаки и отбрасывали в сторону, но я подрыгивал и снова бросался в бой, отправляя свои клинки в полет и заставляя их по дуге возвращаться. Летела каменная крошка, големы сдавали позиции, а я лишь хотел немного побыть один и ради этого работал своими чакрамами без остановки, отправляя их в полеты по траектории восьмерки.

Стоп. Что?

Я встал как вкопанный. Посмотрел на свои руки. Они искрились молниями, но искры были короткие, и все мое тело окутывало желтое пламя.

Пламя Раската, точно.

Чуть не заорал от досады, когда увидел во что превратились мои клинки. Их расплавило.

Точнее поплавило и согнуло в кругляшки лезвиями вперед. Я держал в руках два чакрама, которые повиновались силе моих мыслей. Пришло осознание, что я могу им приказывать вернуться и задавать траекторию полета.

Вот почему големы так рассыпаются!

В реальность меня вернула болезненная зуботычина от голема, который еще стоял на ногах, хотя и был уже размером с гнома.

— Прекрати! Что ты делаешь? — Это верещал все тот же жрец, на дуде игрец, мля.

— Киллинг монстерс, — был ответ.

Я ударил чакрамы друг об друга и перепрыгнул через голема, приближаясь к коротышкам–садомитам. Взмах. Бросок. Удар. Повторить.

Вернись.

Можно выдохнуть, все мертвы.