Вера Чиркова - Свет надежды
– А я уже здесь, – шагнул из зеркала Юрейд, заставив командира едко усмехнуться.
Выходит, хитрому вампиру не понравилось, как быстро его тут разоблачают, вот и присматривает за отрядом через зеркало.
– Десять минут на сборы, – невозмутимо сообщил ветал и, присев к столу, подтащил к себе кувшин с отваром. Плеснул в чашечку, оглядел засуетившихся людей и нелюдей и добавил: – Лийле лучше разбудить заранее. Там будет некогда, да и неудобно.
– Я сама, – Инделирри решительно отодвинула шагнувшую к девушке моряну, и та не стала спорить. Анлезийке виднее.
– Тогда мы пока принесём вещи, – спокойно поднялся со стула командир, догадываясь, как сильно может смутить синеглазку его присутствие, и оглянулся на Юрейда. – Как будем добираться?
– Открою путь.
– Тогда можно отпустить хотомар?
– Отпускай, – согласился вампир, капая в отвар драконью кровь и хитро усмехаясь. Весь мир пьёт это зелье, но никто до сих пор так и не догадался, кто первым посеял на Анлезии семена растений, родившихся вовсе не в этом мире.
Глава 30
Поднимаясь на крышу, куда успели умчаться анлезийцы, Стан невольно вспоминал тоскливый взгляд Адистанны, провожающий ринувшегося к дверям Тароса, и сердито сопел. Вот почему люди иногда ведут себя как мазохисты? По парню страдает такая хорошенькая девчонка, а он, как баран, упрямо смотрит в другую сторону. Ведь казалось… чего проще, сесть, обдумать всё серьёзно и идти туда, где тебя ждут. И не портить жизнь ни себе, ни людям.
Он сделал ещё несколько шагов и вдруг застыл на месте, как пулей сражённый совсем другой картинкой, подсунутой неподкупной памятью. Другая девчонка, роняя горькие слёзы, смотрит на него самого, а он пытается отговорить её от поездки на Хамшир.
Блин… выходит, он поступает ничуть не лучше Тароса? Сам собой возник вопрос, и очевидный ответ на него Стану совершенно не понравился. Не может быть… у него совершенно другая ситуация.
А ситуация несчастно смотрела из глубин памяти прекрасными синими глазами, и её светлые волосы, пронизанные падавшим из проёма южным солнцем, светились как ореол мученицы. Нет… скорее как серебряная корона Снегурочки, и её длинное белое платье со свободными рукавами, расшитое бледно-голубыми незабудками, походило на одеяние его любимой сказочной героини. Только переодевшейся к встрече весны.
Вот же он лопух… и с чего ему всегда казалось, будто Снегурочка может быть только одна? Разве в мирах только одна блондинка с синими глазами?! Да их тысячи… миллионы! И каждая для кого-то Снегурочка или Белоснежка… а он, в поисках своей полудетской мечты, сначала принял за свою Снегурку совершенно другую девушку. А та, которая предназначена ему, просто ждала Стана в другом месте… ведь не зря его так тянуло к тому судну торговцев чужой свободой.
Стан выпрыгнул из чердачного окна на почти пологую крышу веранды, над которой покачивался хотомар, и принялся помогать выгружать вещи. Не забывая бдительно поглядывать, как Васт, сделав всем знак молчать, осторожно раздвигает занавеси и достаёт из гамака неподвижного Тина. Хумили и дрифон уже сидели на своих местах, готовые в любой момент покинуть это невесёлое место.
– Держи, – выдав маленькому человечку тяжёлый кошель, шепнул Стан, когда анлезиец, бережно уносивший бесценную ношу, скрылся на чердаке, – большое спасибо.
– Не нужно… – заспорил было Шин, но командир остановил его властным жестом:
– Не спорь! Я вам не чужой!
Прихватил сразу три мешка и помчался к чердаку, десять минут подходили к концу, а проверить нужно было многое. Но и обдумывая хозяйственные заботы и планы на предстоящий переход к крепости и разговор с мастерами, от которых Стан не ждал особого понимания, забыть о сделанном открытии он не мог. То и дело возвращался мыслями к тому моменту, когда он наконец встретится с боязливым взглядом огромных глаз Лийлезы, и пытался загодя придумать, какие слова нужно сказать, чтобы она ему поверила.
А говорить нужно немедленно, прямо сейчас, ведь она ждёт и терзается, а ему очень хорошо известно, какая это невыносимая тяжесть и боль, когда украдкой смотришь на того, кого сердце вдруг признало самым нужным, и мучаешься сомнениями и робкими надеждами.
Стан никогда не понимал людей, которые вместо того, чтобы как можно быстрее сообщить любимому или любимой о важном событии или решении или просто подарить подарок, устраивали целое шоу, полное таинственности, недомолвок и загадок. Или в полной секретности устраивали шумные сюрпризы с привлечением всех друзей и зачастую с совершенно непредсказуемым результатом. И примеряя подобные случаи лично на себя, Костя начинал свирепеть, едва представив, сколько ему пришлось бы вытерпеть, если бы его девушка решила преподнести подобный сюрприз.
И теперь знал точно, никакая это не романтика и тем более не широта души. Просто очередной самовлюблённый эгоист желает с помощью подобной показухи как можно дольше побыть в центре внимания и растянуть собственное удовольствие от похвал, благодарностей и осознания собственного великодушия.
А вот ему вовсе не нужно ничьё одобрение или сочувствие, да и в Лийлезе Стан уверен, как в себе. И теперь осталось только сказать девчонке, как он благодарен за помощь в избавлении от болезненного самообмана и вовсе не сердится на вмешательство в его сознание. Наоборот, благодарен, и отныне между ними больше нет никаких преград или помех. И даже браслеты уже есть, анлезийцы подарили, после праздника по поводу освобождения квартеронок.
Стан шлёпнул ладонью по карману, где хранил драгоценный подарок, и довольно ухмыльнулся – приятно в такой знаменательный момент почувствовать себя предусмотрительным и мудрым.
И тут же едва не споткнулся, вдруг вспомнив про собственный приказ не разговаривать рядом с Костиком. Конечно… можно бы ей написать, но почему-то в записке такие слова теряют нежность и становятся сухими и безликими. Значит, нужно срочно придумать, как успокоить Лийле и без слов дать понять о принятом им решении.
Однако, ввалившись с мешками в столовую, командир понял, что опоздал. Юрейд успел открыть переход, и женщины тесной цепочкой уходили туда, сосредоточенные и странно похожие друг на друга в эльфийском камуфляже и с низко надвинутыми на глаза одинаковыми банданами. Все они несли с собой корзинки или связанные в тюки одеяла, а следом за ними уже приготовились шагнуть в туман Васт с Тином на руках и Конс.
– Иди, – безмолвно показал на спину среднего верт, но Стан только отрицательно мотнул головой.
Раз он не пошёл первым, значит, пойдёт замыкающим. Мангур понимающе кивнул, крепче сжал исцарапанную ладошку Тарля и шагнул в портал, увлекая мальчишку за собой. Беркис отобрал у командира пару мешков и поспешил шагнуть следом за ними, словно опасаясь, как бы его случайно не оставили, и Стан с лёгкой усмешкой отступил на полшага, уступая ему дорогу. А затем подтолкнул к проходу напряжённо замершего Тароса, нагруженного сразу тремя мешками, и прыгнул вслед за ним, успев подмигнуть вампиру.
Почему-то он был уверен, что теперь ветал их надолго без присмотра не оставит, но пока не желал его ни о чём расспрашивать. Да и не так важно, сразу тот пойдёт за ними или сначала разберётся с пленными жрецами. Судьба хозяев дома и их слуг, сладко спящих в дальних комнатах, тоже оставалась на усмотрение вампира, но Стан точно знал: больше им ничего не угрожает.
Серый туман растаял резко, словно унесённый кинувшимся в лицо порывом горячего ветра, и Стан невольно зажмурился, спасая зрение от яркого солнечного света, буквально обрушившегося на него с ослепительно-синего безоблачного неба.
– Пустыня на плато Этхор, – полушёпотом сообщил рядом Беркис, успевший оглядеться и убедиться, что анлезиец, держащий на руках спящую девчонку, уже торопливо шагает к стоящему с наветренной стороны шатру, – самое жаркое место на Хамшире. Океан отсюда всего в трёх днях пути, но отгорожен почти отвесным скалистым обрывом более полутора тысяч шагов в высоту, по которому подняться сюда невозможно. Даже на хотомаре. Поэтому все добираются к крепости с северо-восточной стороны, там подъём довольно пологий, но последние десять дней не попадается ни одного источника воды. А дорога очень трудна и опасна… и даже хотомар не может преодолеть такой путь в одиночку. Отчаявшиеся добираются на трёх или четырёх связках, но люди сидят только в одной кабинке, в остальных вода и еда. И горе тем, у кого ветер отнесёт в сторону связку с водой.
– Умным людям хватило бы плаката с черепом и надписью «Не влезай, убьёт», – еле слышно съязвил Стан, едва сообразил, почему маг вдруг разговорился. Ветер уносит звуки… и значит, Юрейд думал о Тине, когда ставил шатёр именно в той стороне.
«Нужно будет сказать ему спасибо», – решил командир, внимательно оглядывая прикрывавших лица руками девушек, и негромко окликнул:
