Берсерк 2: Расплата - Дмитрий Кошкин
Шасс меж тем продолжал:
— Непонятно только, как вы сюда вообще попали, — задумчиво почесал он чёрную бородку-эспаньолку. — На здоровяке чувствуется явное, я бы даже сказал, огромное влияние бездны. Из неё попасть в преисподнюю ещё возможно. Но вы четверо… Да ещё и с танком! Очень интересно. Стоит в этом разобраться. Хотя… Проще провернуть ваши души в жерновах и уже там выудить то, что вы знаете.
Барон, или же маркиз, я так и не разобрался, щёлкнул пальцами, и перед моими глазами начала появляться багровая пелена. Но не такая, как обычно, идущая изнутри. Она была чужая. Ощущение было похожее на то, что я испытывал, когда надел [Лик безумия].
— Давай голыми руками. Так интереснее, — ухмыльнулся Шасс.
Оба моих меча упали на землю. Я чувствовал, как чужая воля заставляла меня убивать и упиваться чужой кровью. Я обернулся на своих новых товарищей и всё, о чём я мог думать — это жажда убийства. Безумная жажда.
Я уже хотел было сорваться с места для того, чтобы покончить с людьми, но нарастающий жар в районе лба начал всё сильнее давать о себе знать. Когда последние остатки разума покинули меня, мой лоб уже горел, и я застыл, не понимая, что происходит. Чужая воля велела мне уничтожить всех вокруг, кроме барона ада, но какой-то остаток разума твердил мне, что что-то не так. Нельзя трогать этих людей в зелёной одежде.
Однако нахлынувшее на меня безумие требовало выхода. Поэтому, резко обернувшись, я увидел лишь одну цель, против убийства которой не протестовал мой забитый в угол разум.
Барон ада лишь на секунду успел изумиться от моих действий, прежде чем я в один прыжок оказался возле него, нависнув зловещей тенью.
Молниеносный удар кулаком в грудь отбросил его на пятнадцать метров, но я тут же вновь оказался рядом.
— Как ты… — лишь успел выдохнуть Шасс, прежде чем я прыгнул на него и начал впечатывать его голову в мрамор.
Его черепушка выдержала. Не зря же он барон самого ада. Но его разбитое лицо говорило о том, что приятного в таких мероприятиях мало даже для него. Поэтому меня вскоре отбросило какой-то силовой волной, и я упал на спину.
Тут же поднявшись, я увидел, что Шасс завис в воздухе, расставив руки в стороны ладонями вверх. В них горел алый огонь, как и в его глазах на выражающем гнев лице.
— Ты смеешь бросать вызов маркизу ада, мальчишка! — воскликнул он.
Всё пространство вокруг нас стремительно начало заполнять это алое пламя.
Танкисты хоть ещё и оставались в состоянии изменённого сознания, но как-то инстинктивно почуяв опасность, резко запрыгнули в люк танка вслед за первым спохватившимся Карасиком и намертво в нём закрылись.
Дальше я действовал сугубо на инстинктах, но опасность пламени чувствовал даже я. Резко уйдя назад, я пропустил его первую волну, спрятавшись за танком. Но опаляющий жар преисподней достал меня даже там. Это не была привычная магия, на подобии той, что работала в бездне. Поэтому [Дитя презрения] не сработало. Но вот остальные пассивки берсерка уже активировались на полную, делая из меня неостановимую машину для убийств.
Не долго думая, я схватил первый попавшийся под руку предмет, дабы с диким рёвом метнуть его в разошедшегося маркиза. И да. Это был танк.
Я поднял его над головой, и тонны стали с огромной скоростью полетели во вновь изумленного Шасса, сбивая его в воздухе.
Танк накрыл барона сверху. И, прежде чем тот успел вылезти из-под здоровенной махины, я схватил его за шкирку и начал бить о землю. В какой-то момент я подбросил его вверх и схватил за ногу, после чего начал просто мутузить из стороны в сторону, прикладывая всё его тело о мрамор моста, оставляя кровавые лужи вокруг.
Как-то хитро извернувшись, он всё-таки вырвался из моей хватки, не смотря на то, что она была железной, и весь истекая кровью, завис в метре над землёй.
— Эй! Я, вообще-то, маркиз! Поимей уважение! — возмущённо воскликнул он, вперив в меня возмущённый взгляд, и хотел было что-то скастовать.
Но тут в него ударила пулемётная очередь.
Из-за моей спины показался прапор с безумным улыбающимся выражением лица и пулемётом наперевес. Он где-то потерял свой китель и теперь выхаживал в тельняшке, что шло против устава танковых войск. Но, очевидно, военному сейчас было на это плевать. Всё, на чём он сконцентрировался, — это безудержная стрельба. Без остановки паля, он превратил грудь и живот Шасса в фарш, зацепив также и голову.
Маркизу пришлось спуститься на землю. Он дергался на месте от каждого попадания, но не падал. Наконец, у прапора кончились патроны, и он достал откуда-то связку гранат оборонительного типа.
— Так! Стоп! Это уже перебор! — как-то сдавленно прохрипел Шасс и хлопнул в ладоши.
Мрамор под нашими ногами поплыл, и мы увязли в нём, как в сливочном масле. Тут же гибкие жгуты обвили нас по рукам и ногам, после чего они затвердели, не давая нам двигаться.
Шасс выглядел неважно. Весь в синяках, кровоподтёках и дырках от пуль, в разорванной одежде он схватился правой рукой за голову и прикрыл глаза, некрепко стоя на ногах.
Тяжело вздохнув, он выплюнул на землю целую жменю сплющенного свинца и прохрипел, сбрасывая с себя всю напускную аристократичность, присущую ему до этого:
— Вы чё, блин? Совсем охренели⁈ — он вновь вздохнул и проговорил. — Так. Дайте-ка дух перевести. Давненько со мной такого не было.
Но перевести дух ему не дали. Я напряг мускулы, и застывший мрамор не смог удержать меня. Я выхватил парочку гранат из рук прапора и на ходу сорвал с них обе чеки.
Шасс судорожно бросил в меня парочку адских фаерболов, и хоть те были очень болезненными и наносили явно много урона, остановить меня они не смогли. Поэтому я в считанные секунды оказался возле маркиза и схватил его за горло левой рукой. От неожиданности он раскрыл рот, и в его глотку тут же была помещена одна из гранат.
Слегка подбросив тело Шасса вверх, освободившейся ладонью левой руки я пробил ему уже повреждённый пулями живот и правой рукой тут же засунул в него вторую гранату. После чего последовали плотные мужские обнимашки, которые сковали его по рукам и ногам, не давая что-либо предпринять.
Сразу два взрыва гранат были
