Перелетная птица 2 (СИ) - Ежов Сергей Юрьевич
– Без сомнения. Иди милая, тем более что оказывать первую помощь ты умеешь хорошо.
– А ты?
– А я схожу, посмотрю на зенитные установки. Очень я боюсь воздушного налёта.
Зенитные установки, не предусмотренные первоначальным проектом, теперь, приказом адмирала, были натыканы везде, где только позволяло место, причём на всех кораблях русской эскадры.
Пока не было стрельбы, Александр огляделся. Англичане постепенно настигали, на мачтах их кораблей трепыхались какие-то флажки. Сигналы передавались и при помощи ратьеров. Наконец над англичанами вспухли белые дымы, и вскоре вокруг в море встали султаны взрывов. Русские корабли ответили. Они стали поворачивать один за другим, чтобы повернуться бортом к врагу, и дать возможность стрелять всем орудиям главного калибра. Англичане повторили маневр русских, и теперь эскадры шли зигзагом, поворачиваясь к неприятелю то одним, то другим боком. Иногда на вражеских кораблях вспухали огромные огненные облака, быстро обращающиеся в дымы, это наши снаряды попадали куда следует. Но чаще снаряды падали мимо. Но вот справа, от английского берега показалось целое облако горизонтальных чёрточек – так зрение восприняло самолёты. Через некоторое время залаяли пушки, и перед приближающимися воздушными хищниками стали вспыхивать ватные шарики шрапнельных взрывов. Это зенитки открыли заградительный огонь.
Бум-м! Бубум! – раздалось сзади, И снова – Бубум!
Александр оглянулся, у головного английского линкора встали два огромных султана взрыва. Такой же султан опадал у третьего от начала строя дредноута.
– Ура! – грянули моряки, а унтер, стоявший рядом, пояснил – Это наши гостинчики нашли супостатов. Молодцы, минёры!
Он не договорил, и со стороны англичан донёсся ещё один взрыв, а мгновение спустя ещё более мощный. Потрясённый Александр увидел, что во втором ряду английских кораблей раскололся пополам и начал заваливаться в пучину крупный корабль, чем-то ему знакомый. Он повернулся за пояснениями к унтеру.
– А это, ваше сиятельство, систершип вашего приятеля «Индомитебла», Инвинсибл» оказался невезучим, и мина подорвалась как раз напротив порохового погреба. Короче, отбегался паскуда.
В это время до русских кораблей долетели английские самолёты и сбросили бомбы. В «Императрицу Марию» попаданий не было, но пулемётная строчка стеганула по зенитной установке, расположенной на площадке у второй дымовой трубы. Весь расчёт повалился на решетчатый пол площадки. Александр бросился наверх по железной лестнице и во мгновение ока оказался там. Следом за ним поднялись матросы, которые принялись осматривать раненых, накладывать им повязки и уносить вниз. Александр, тем временем, осмотрел прекрасно знакомую ему зенитную установку: счетверёнку Максим. «Полярная звезда» производила станки для этих установок, и Александр не раз испытывал их на полигонах своих заводов.
Он подкрутил винты настройки и стал ловить в круговой прицел надвигающиеся самолёты второй волны и для себя отметил, что нужно производить коллиматорные прицелы. Внутренний голос, принадлежащий Шолто Тавишу, скомандовал «Пора!», и он нажал на гашетку. Попал удачно: головной самолёт перевернулся и отвесно повалился вниз. По второму самолёту промазал, а вот третий вспух огненным облаком – это взорвалась бомба, подвешенная под крылом. Её осколками зацепило ещё один самолёт, и тот беспорядочно закувыркался.
– Молодца, васьсиясь! – восторженно завопил матрос – Только дай я ленты поправлю!
Он поправил завернувшуюся ленту и прицепил к болтающимся хвостам почти использованных брезентовых лент новые из ловко подставленных ящиков.
– Готово, васьсиясь!
– Вовремя! – заорал Александр, и нажал на гашетку. Очередной самолёт, копия гражданской «Агаты», приспособленная для бомбометания, повалился вниз. Резко довернул установку и влепил длинную очередь по кабине бомбардировщика, уже сбросившего свой груз. Они видел, как клюнул носом вражеский самолёт, а потом мир померк.
***
Александр открыл глаза и увидел над собой огромную красную Луну. «Лунное затмение» - подумал он. Хотел было подняться, но сил не хватило, зато достало на то, чтобы приподнять голову и осмотреться. Он находился в заросшем мелколесьем овраге, лежал на стандартных носилках. Рядом с ним, укрывшись флотской офицерской шинелью, спала Агата, а чуть в сторонке сидели два офицера и о чём-то тихонько беседовали. Один из них обернулся, увидел, что Александр очнулся и подошел.
– Доброй ночи, Сергей Сергеевич! Где мы и что со мной?
– Доброй ночи, Ваше сиятельство. Мы находимся во Франции, верстах в десяти от Шербура. Вы контужены.
– Долго я был в беспамятстве?
– Двое суток.
– Как мы тут оказались?
– Прямым попаданием снаряда главного калибра разбило рулевые машины, и адмирал Эбергард принял решение задержать англичан. Раненых сгрузили в катера и отправили в сторону берега. Адмирал лично дал приказание мне и Корнелию Петровичу уходить вместе с ранеными но те после высадки пойдут в плен, а вас он приказал вынесли, чтобы не достались неприятелю, потому что вы слишком роскошный приз. Пища и медикаменты у нас имеются, деньги тоже есть, его высокопревосходительство щедро выдал из кассы эскадры, а пока мы пережидаем. Выбрали тихое место среди болот, пока никто не появлялся.
– Что с «Императрицей Марией»?
– Героически погибла. – мичман широко перекрестился – Но задержала эскадру британцев. Артиллеристы стреляли до самого последнего момента, а когда на тонущий линкор попытались высадить абордажников, взорвали погреба, и взяли с собой линкор типа «Айрон Дюк». Благодаря героям остальной отряд ушел. Мы с берега видели, что преследование было прекращено.
– Почему?
– Мы выгрузили в залив все имеющиеся мины, и семь британских кораблей разных классов получили тяжелейшие повреждения. Один вообще раскололся и утонул.
– Я видел эту радостную картину. – улыбнулся Александр.
***
С боку набок он впервые смог повернуться через два дня. Сесть смог через четыре дня, а встал на седьмой день. По-хорошему, ему бы следовало соблюдать строжайший постельный режим, не зря в таких случаях врачи не позволяют пациенту вставать с кровати, да ещё стараются держать его в состоянии сна. Дело тут не в том, что человек не способен подняться и совершать какую-то работу, а в том, что последствия такой поспешности дадут знать о себе нескоро, но весьма решительно. Через пару десятков лет все эти шевеления, приседы вставания и более энергичные действия вернутся жестокими болями в позвоночнике и суставах. Забарахлит сердце, засбоят почки и кишечник – организм сложен, и контузии очень нехорошо влияют на его системы. Но Александру деваться некуда. Французские контрразведчики не пальцем деланы, они непременно взяли в оборот врачей и матросов, спасшихся с «Императрицы Марии», а потом и раненых, пришедших в себя. Нет, никто не станет применять жёсткие меры при допросах: война только началась, и ожесточение не стало нормой, но кто-то может проболтаться. Ну что тут такого сказать, что на их шлюпках были женщина, офицер и военный чиновник, которые сразу послу высадки ушли в сторону, унося на носилках князя, за которым они мотались аж на Азорские острова. А может в откровенности пустятся за деньги и обещание французского гражданства. Человек слаб, и другие люди умело пользуются этим. Сразу после появления даже смутных сведений вступает в дело необоримая махина государства: на железнодорожных станциях и остановках общественного транспорта появятся фотографии с их именами и описаниями. Возможно, фотографий русских военных моряков и не будет, но Александр и Агата Павичи давным-давно примелькались в прессе. Кстати пресса от столичных изданий до местных листков опубликуют их имена и портреты. С одной стороны это ужасно плохо, а с другой – это ясный сигнал нашим дипломатам и разведчикам, что такие важные люди ещё не попались в недобрые лапы.
Об этом и шло совещание в неприметном овраге на возвышенности посреди большого болота. Сеял мелкий противный дождик, облака цеплялись за вершины деревьев, но в хижине, построенной в шесть рук – только Александр не участвовал в строительстве – было довольно уютно. Потрескивали дрова в очаге, сложенном из брусков дёрна и обмазанных изнутри глиной. Над очагом устроен вытяжной короб из расколотых на пласты осиновых брёвен, так что дым не докучал людям.
