Красная дорама (СИ) - Денис Георгиевич Кащеев

Хрен вам, а не теракт! Теперь не пришьете! Это я — невинная жертва!

— Товарищ Квак, немедленно прекратите это безобразие! — составил между тем верное мнение о правых и виноватых замначальника моего отдела.

Кстати, все никак не пойму, а кому он заместитель-то? Кто, собственно, начальник? Ни разу пока такого не видел!

Впрочем, сейчас совсем не это было важно…

Еще с несколькими подоспевшими на подмогу людьми Ли кое-как оттащил от меня трепыхавшегося противника.

— Да товарищ Квак бухой в зюзю! — выразительно заметил кто-то — кажется, в другой ветви реальности именно этот голос призывал срочно звонить в полицию.

— Чон, ты-то как? — надо мной склонился доктор У.

И этот уже здесь. Хотя вроде не звали… Я, по крайней мере, не слышал.

— Нормально… — пробормотал я — и будто сглазил: как раз повалили «флэшбэки». — Затылком вот только стукнулся… — кое-как вставил я в промежутке между ними. — Что это вообще было? — с деланым простодушием выговорил затем. — Иду себе спокойно в «комнату гигиены», никого не трогаю — а он вдруг как набросится!..

— Да наклюкался, идиот этакий, — буркнул «Весельчак», покосившись куда-то в сторону. — Честно говоря, в первый раз его таким вижу. К Лим тебя, наверное, приревновал, — усмехнулся он затем.

— Сук Джа что, его девушка? — брякнул я.

— Шутишь? Квак у нас давно и удачно женат — и, конечно, не на Лим. Сук Джа — девица свободная… Нет, ходили слухи, будто Квак некоторое время назад подбивал к ней клинья — но, говорят, был грубо послан. А тут какой-то задрипанный курьер носит ее на руках по холму Мансу, словно невесту…

— Не было такого! — поспешил заявить я.

— Да? А народ вот болтает… Короче, Квак от огорчения нажрался — и, видимо, съехал с катушек. Ну да протрезвеет — одумается. Еще и прощения публично у тебя попросит — иначе в субботу на собрании самокритики мы его с потрохами съедим!

— Собрании самокритики?

— Ну, подведения итогов жизни. Так я его называю — что, не слышал от меня ни разу?

— Кажется, нет… — сделал я себе очередную мысленную пометку.

— Так что насчет Квака не переживай — после такого конфуза портить тебе жизнь он не посмеет, — продолжил медик. — А вот что касается Лим… Учти, если сам еще не понял: девица она на самом деле непростая, хотя и строит из себя милую глупышку. Начальника отшить — это ведь не каждая сумеет! Да и в автобусе вы сегодня совсем не случайно рядом оказались — это же ей поручили списки составлять! Принципиально там, конечно, все было до нее расписано, но поменять местами пару заурядных фамилий — это она могла легко!

Вот даже как? Хм… Тогда, может, и каблучок тот у нас не сам по себе сломался?

Хотя нет, это, пожалуй, уже был бы перебор…

— Хорошо, буду иметь в виду, — пообещал я.

— Встать можешь? — подал мне доктор У руку.

— Да… — ухватившись за его ладонь, я рывком поднялся.

— Но, но, но, не так резко! — строго погрозил мне пальцем «Весельчак». — Голова как, не кружится? — спросил затем. — Глаза не болят? В ушах не шумит?

— Нет, все хорошо, — заявил я. — Не то что в прошлый раз!

В коридоре мы, кстати, были сейчас с медиком совершенно одни. Всех остальных — а сперва на шум народу явно набежало немало — словно корова языком слизнула.

— Хорошо, что хорошо, — удовлетворенно кивнул мой собеседник. — Что ж, тогда иди… Ну и сам понимаешь: про Квака лишнего не болтай! Кому положено — без тебя все узнают, а кому не положено — тому и не надо!

— Да, да, конечно, — охотно кивнул я.

За столом моему долгому отсутствию особо не удивились — по крайней мере, Сук Джа мне никаких каверзных вопросов не задавала.

Время, отведенное на обед, собственно, уже близилось к концу — и впереди нас ждало продолжение праздничной программы.

Вторая половина дня выдалась ничуть не менее насыщенной, нежели первая, но подробно обо всем рассказывать особого смысла, наверное, нет. Так что изложу вкратце.

После обеда нас организованно повезли в концертный зал — на выступление столичных самодеятельных коллективов. Длилось оно там целых пять часов, не считая двух антрактов, и, честно говоря, особо интересным мне не показалось — так, уровень провинциального Дома культуры. С собственного пионерлагерного детства такое недолюбливаю.

Единственное, что заставило меня оживиться — это когда мне почудилось, что в составе вышедшего выступать хора красногалстучных школьниц я углядел свою ученицу Хи Рен. Однако легко мог и обознаться, додумать: от сцены мы все же находились ну очень далеко.

Зато Сук Джа сидела в соседнем с моим кресле. После выходки Квака и разговора с доктором У я относился к этому обстоятельству уже не столь легкомысленно и уже совсем не удивился, когда ее ладонь вдруг будто сама собой оказалась в моей — да так там и осталась до самого конца. Этим, впрочем, у нас тогда все и ограничилось.

Когда концерт наконец закончился и мы вышли на улицу, уже стемнело. На автобусах нас снова повезли на набережную Тэдонган, где еще добрый час мы мерзли в ожидании фейерверка. И большую часть этого времени мой пиджак провел на плечах продрогшей — и думаю, непритворно продрогшей — Лим.

Салют, кстати, был красив.

И вот только по его завершении нам таки дали команду расходиться.

Я, понятно, вызвался проводить спутницу до ее дома — не то чтобы прям вот на что-то этакое рассчитывая (хотя, собственно, почему бы и нет?), просто вроде как логика требовала — но девушка неожиданно отказалась:

— Нет, совсем ведь поздно уже. Туда доедем — но потом из моих краев ты сегодня к себе уже не доберешься!

«Ну так могу у тебя и заночевать!» — чуть было не ляпнул я, но удержался. Не хотите — не надо.

Оставить у себя до завтра мой пиджак Лим тоже не согласилась — правда, на троллейбусной остановке, куда мы к тому времени отошли с набережной,