Гуд бай, Америка… (СИ) - Артемьев Юрий
— Что с горючкой? Марина! Что там…
— Ничего. Только топлива больше нет, кажется…
Глава 23
Глава двадцать третья.
Вопрос мировоззрения неясен.
Тут дело вкуса: Что? Когда? Кому?
Слепой спросил: «А, правда, мир прекрасен?»
«Ну… Как тебе сказать?..» — ответили ему.
06 октября. 1974 год.
Республика Куба. Гавана.
— Не-ет. Старею… Этот перелёт дался мне слишком тяжело.
— Но, товарищ генерал… Больше двадцати часов в полёте. И не каждый молодой выдержит без последствий.
— Лётчики молодцы! Если бы мог, раздал бы орденов и медалей всему экипажу.
— Это ещё ничего. Вот недавно американские диспетчера перестали работать с советскими пилотами. Но наши и тут нашли выход. По звёздам ориентируюся.
— Прям, как во времена Колумба. Суки драные. Была бы моя воля, то я бы всё сделал, чтобы этот испанец с иудейскими корнями никогда не открывал бы этот континент.
— Историю исправить невозможно, товарищ генерал.
— Зато можно творить её своими собственными руками…
* * *
Судоплатову тяжело дался этот перелёт. Годы и пережитые трудности во время длительного заключения всё-таки давали о себе знать, несмотря на то, что он старался поддерживать себя в форме. Хорошо ещё, что самолёт не был загружен под завязку и условия в полёте были вполне комфортабельные.
Он больше переживал за тех людей, которые по тем или иным причинам были вынуждены остаться в СССР. Как бы «Железный Шурик» не отыгрался на них. Хотя вроде бы он ясно дал понять и Крючкову и Ивашутину, что не стоит почём зря обижать его людей. Ивашутил выказал полный нейтралитет и пообещал забрать к себе тех, кто выскажет такое желание. Крючков — слабое звено в цепочке. Его и самого могут пустить под нож. Незаменимых у нас, как известно, давно уже нет. Вроде бы всё прошло удачно. Но всё время, пока летели над территорией СССР, Павел Анатольевич подсознательно ждал того, что их самолёт попросту собьют, не считаясь с тем, что на борту есть и вполне гражданские. Ни в чём не повинные люди. Ну, или хотя бы просто, используя истребители, посадят на каком-нибудь военном аэродроме и арестуют всех до одного. Но обошлось. И вот теперь он уже стоял на твёрдой земле Острова Свободы, вытирая пот со лба носовым платком. Жарило кубинское солнце совсем не по-детски.
Зато девчушка лет тринадцати в лёгком цветастом платьице, искренне радовалась и этому солнцу, и пальмам, растущим прямо на краю взлётного поля аэропорта имени Хосе Марти. И лишь приглядевшись можно было заметить, что глаза у неё были немного грустные. Слишком уж взрослый был взгляд для такой юной девушки…
06 октября. 1974 год.
США. Штат Флорида. Где-то в небе. До утра ещё далеко…
Алексей Тихий.
— Марин! Что ты такое говоришь? У нас же горючки было полные баки…
— А вот теперь датчик показывает, что его нет вовсе…
— Попробуй выключатель топливного насоса! — подал голос Сашка с заднего сиденья.
— Что это значит? — Маринка была на грани истерики. — Я не могу держать самолёт ровно. Он не слушается.
— Лёша! Помоги ей удерживать штурвал ровно! Марина! Переключатель топливного насоса… Выключи и снова включи! Иногда такое бывает. Мне Питер показывал…
Маринка стала искать на приборной панели нужный переключатель. Через пару секунд мотор чихнул, и винт снова начал вращаться.
— И что дальше? — спросила наша пилотесса.
— Снижайся. И постарайся найти более-менее ровную площадку для посадки. — снова скомандовал Саня.
— Где? — вскрикнула Маринка.
Что ей ответил брат, я не расслышал.
Но в принципе. Маринка была в чём-то права. Видимость паршивая. Так кое-что светится там внизу иногда. Но всё это не то, что нам сейчас надо.
— Постарайся идти ровно вдоль береговой линии. В случае чего, планируй прямо на воду. Только старайся не слишком далеко от берега. — выдал «ценный» совет брат.
— Саня! А может, всё-таки на землю сядем, как все порядочные люди? — поинтересовался я.
— Куда? На лес? На горы? На какой-нибудь маленький городок?
— Ну-у… Можно попробовать на дорогу?
— Это если там никого нет. А то приземляешься, а тебе навстречу фура с жидким азотом, как в «Терминаторе».
— Может, поле какое-нибудь найдём? Нам же по фигу куда приземляться.
— Лёха! Самое главное, чтобы этот «пофиг» был ровным и безлюдным. А вообще, лучше бы дотянуть до какого-нибудь мало-мальски приличного аэродрома. Пусть он будет даже такой, как у Питера.
— Пока не рассветёт, мы хрен чего разглядим.
— Значит надо тянуть до рассвета… Только вот что там у нас с горючкой.
В это время в разговор вмешалась Маринка:
— Сейчас показывает, что оно есть, только не так много. Я не понимаю…
— Ты главное не нервничай! — посоветовал Сашка. — Может тебя сменить за штурвалом.
— Нет. Питер сказал мне, что я лучше вас обоих могу водить эту этажерку.
— Это рыжий к тебе так клинья подбивал. — вставил свою шпильку я.
— Ревнуешь? — игриво спросила у меня подруга.
— Нет. Только констатирую факт. Ты не отвлекайся! Смотри! Видишь там впереди небо чуть-чуть светлее…
— Это потому что мы летим на восток. — сообщил шибко умный брат.
— А то мы сами этого не знаем. — фыркнула Маринка.
— Значит минут через полчаса станет намного светлее. Так что, Мариночка… Постарайся дотянуть до утра! А там уж видно будет куда садиться.
Я решил сообщить братишке о своём беспокойстве.
— Саня! Я вот думаю… А если бы мы над морем летели в сторону Кубы, то каковы наши шансы выжить, если с самолётом будет что-то не так?
— Пятьдесят на пятьдесят. Либо выживем, либо нет.
— А если серьёзно?
— Ну, а если серьёзно, Лёш, то нам надо либо сменить самолёт, на что-нибудь более надёжное, либо озаботиться спасательными плавсредствами. Помнишь, такая штука у мореманов была, самонадувающийся плот?
— Он большой, даже в сложенном виде. Нам бы попроще чего-нибудь. Жилеты хотя бы надувные или пробковые.
— Помогут они тебе, если появятся акулы? Ну, да, конечно… Твоя недоеденная тушка долго не утонет на радость рыбам.
— А что? Тут и акулы водятся? — тут же вклинилась в разговор Маринка.
— А как же. — ответил ей эрудированный брат. — Причём самые что ни на есть тупорылые.
— В смысле? — не понял я. — Что значит тупорылые?
— В прямом смысле, брат! В прямом. Порода такая. Её по-разному называют. Бычья акула, акула-бык… Но чаще всё-таки — тупорылая. Между прочим, один из самых агрессивных видов акул. И согласно своему названию, без разбору набрасываются на всё, что им покажется съедобным.
— Как пираньи?
— Да. Но вот только размером эти «пираньи» до четырёх метров могут быть.
— Я не хочу! — вдруг заявила Маринка.
— Чего ты не хочешь?
— Падать в море.
— Ну, тогда ищи место для посадки на суше! — порекомендовал её Сашка.
— Я ищу… Но пока ещё видно плохо. И если солнце взойдёт именно там, где светлеет, то мы просто ослепнем.
— Тогда найди внизу хоть какую-то более-менее подходящую дорогу и жди, когда будет возможность приземлиться.
— Я боюсь…
— Чего ты боишься?
— Боюсь, что не справлюсь.
— Может тебя сменить? — спросил я.
— Не знаю. — ответила Маринка потухшим голосом.
— Лёха! Бери управление на себя! — начал командовать брат. — А ты, Марин, перелезая сюда. Поменяемся с тобой местами.
— Хорошо. — согласилась моя подруга.
Раннее утро 06 октября. 1974 год.
США. Где-то в небе над Флоридой…
Александр Тихий.
