Цивилизатор в СССР 1980 - Игорь Евгеньевич Кулаков
От советников по линии КГБ и ГРУ, от посольских работников, от множества советских специалистов из дружественной соседней страны поступали сигналы о волнениях во всех слоях афганского общества.
В сентябре Тараки был снова в Москве с дружественным визитом, где его всячески увещевали найти компромисс с Амином, который получал свою порцию уговоров от его советских советников и посланцев Москвы в Кабуле.
По линии КГБ продолжал готовиться (как, судя по всему и «тогда») запасной вариант с сосланным из Афганистана летом 1978-го послом в ЧССР Бабраком Кармалем…
— … Жаль, что Конституцию уже приняли… — неожиданно изрёк Генсек, прервав шедший по третьему кругу спор о возможности совместить крайне настойчивое желание афганского руководства о военной поддержке с нежеланием повторять ныне известный (от «Свидетеля») путь к 15 тысячам смертей солдат и командиров Советской Армии и других «силовых» (как приняли они любопытный термин) ведомств Союза.
«Всего один спецотряд ГРУ» (сформированный в апреле 154-й отдельный отряд специального назначения — по сути, мотострелковый батальон, численностью в полтысячи в/с) — для поддержки подразделения «А» КГБ, для охраны Тараки и Амина и… для пресечения возможных попыток тех свести друг с другом счёты?
Этот батальон был и «тогда» — по словам «Свидетеля». Правда, больше тот ничего о нём не помнил, кроме того факта, что батальон участвовал в ликвидации Амина в декабре.
— … Леонид Ильич? — мягко уставился на Генсека Суслов, чью фразу оборвал Брежнев.
— Жаль, что уже приняли — повторил Генсек. И пояснил — … статью ту можно было бы убрать. Никто бы и слова не сказал против. А кто сказал бы… шею свернули бы — с непонятным ожесточением заметил Брежнев.
Присутствующие, уже отметившие сегодняшнее молчание Генсека при обсуждении, поняли, о чём всё время думал тот.
— К чему спешить, Леонид Ильич? Хотя… раз уж мы знаем, к чему это привело, то… кто нам мешает сделать потребный шаг прямо сейчас? — неожиданно взял на себя инициативу Громыко — … законодательно, конечно оформим, всё как положено, как в 21 веке подправляли при необходимости… — умехнулся министр иностранных дел — … «о внесении изменений в текст Конституции» голосование проведём. Может, и ещё что подправим…
— Историю… — хмыкнул Суслов, вызвав смешки у всех присутствующих.
Проведённая «превентивная акция» в отношении известной личности словно сняла какой-то барьер к самым смелым действиям и они уже не стеснялись обсуждать многое, казавшееся немыслимым ранее. Пусть и в узком кругу.
К вопросу о согласии на переброску в Афганистан в ноябре-декабря того, что в прошлом «Свидетеля» неформально обозначалось как «первый мусульманский батальон», в тот день они больше так и не вернулись. Мысли их переключились на тему, которая волновала «Малое Политбюро» намного больше.
Глава 21
Пролейко, воду с попаданцем мимо не пролей-ка! Часть V
16 октября 1979. Кремль. Под крышей Сената. «Объект Высота». «Ореховая комната». «Малое Политбюро» — Брежнев Л. И., Андропов Ю. В., Суслов М. А., Громыко А. А., Устинов Д. Ф.
— … Хоть один бы источник что-то сообщил! Весь Кабул, весь Афганистан… куча наших советников, специалистов и… никто, повторяю… никто, ничего не слышал. Хорошо, что сразу с Тараки подсуетились, надоумили его подписать просьбу к Пленуму их ЦК о лечении у нас и Амин к нашим словами чуть-чуть прислушался, не стал кровь лить… — раздражённо заметил Генсек. Переведя дух после фразы, он уточнил у главы КГБ:
— Как Тараки?
— За два дня успокоился. Похоже, понял, что мы его вытащили из лап смерти. Он то всё и начал… Амин его опередил, поставив перед Пленумом их ЦК его начальника охраны, Таруна этого, который всё про замыслы Тараки и изложил. У Тараки самого рыльце в пуху, видимо. А в Кабуле всё решилось, как начальник Генштаба Якуб принял сторону Амина…
— Что, не дутое признание? — уточнил Устинов.
— Наши источники считают, что начальник охраны Тараки изначально был человеком Амина — заметил Андропов — перехитрил Амин Тараки и опередил.
— Вот как… нас тоже перехитрил. Ладно, хоть Тараки жив остался. Поглядим, чего там теперь Амин наворотит. Просит ещё военных советников? Будут ему военные советники. Всего обложим. Только воевать, если что, пусть с фанатиками у себя сами воюют. А с Кармалем и Наджибуллой разговоры пока отставим… может и надолго.
Все присутствующие по последней фразе Генсека поняли, что насчёт уж этого вопроса Брежнев определился с дальнейшей политикой, хотя текущая линия в отношении Хафизуллы Амина была согласована буквально парой дней раньше, когда тому была отправлена правительственная телеграмма-поздравление с новым, высшим постом, на которую тот отправил цветисто-подхалимскую восточную благодарность в ответной телеграмме на имя Брежнева и Косыгина.
Как ни странно, но на основе сухого изложения тех фактов, о которых твёрдо помнил «Свидетель» (а не того, что он излагал как «поздние свои и чужие соображения насчёт…»), в старческих, но совсем пока не таких ещё маразматичных (как провозглашалось позже) головах членов Малого Политбюро засели следующие обстоятельства:
а) «политику примирения» между властями Афганистана и оппозицией всё равно пришлось в 80-е проводить, но к сожалению, сия попытка была слишком запоздалой…
б) воевать афганцы (против чужих и против своих) были готовы тем больше, чем больше случалось разрушений и смертей в их и так-то не сильно цивилизованной и не сильно индустриализированной полусредневековой стране, в которой практически не было тех, кто числился как пролетариат.
в) даже после вывода войск центральное правительство держалось очень долго (в отличие от американских марионеток в 21 веке) и пало только после отказа в любой помощи (даже в поставках топлива отказали!) со стороны Ельцина.
Афганистан и его новый «национальный лидер» были отныне предоставлены сами себе. Ну, настолько, насколько это возможно в условиях соседства с СССР, руководство которого усиленно ищет «лучший вариант», чем «тогда».
Впрочем, помогать (а не пытаться делать работу за афганцев) СССР не отказывался и сейчас. «Первый мусульманский батальон» теперь фактически стал вторым кольцом охраны вокруг Амина, продолжавшего надеться на большее в отношении поддержки военной силой со стороны СССР.
Две шифровки в Москву из афганской столицы, в которых упоминались повторные просьбы Амина направить в Кабул батальон советских военнослужащих для его личной охраны, стали последней каплей и он получил желаемое.
Радикальные реформы в Афганистане, устроенные НДПА, отнюдь не способствовали
