Восход. Солнцев. Книга IV (СИ) - Артемий Скабер
— Давид, — прошипел я. — Какого буя ты там мелешь?
— Вы… — снова задрожал Прохоров. — Подойдите к зеркалу.
У него в кабинете вроде бы висело. Сделал шаг и снова оказался там, посмотрел на себя.
— Профессор, монстра вам в жены! Собака вы сутулая! Я вас на фарш пущу! — закричал я.
Глава 20
Услышал, как урод Прохоров закрылся в кабинете и стал баррикадировать дверь. Еще бы, еле сдерживался, чтобы не придушить долбанного экспериментатора. Не, ну надо же… Твою мать!
Продолжал смотреть не на себя, а на измененную тварь. Полное облачение. Я теперь почти от черныша не отличаюсь. Лицо словно плывет в дыму каком-то, глаза только огромные и пасть, внутри которой две пары острых зубов.
Так, ладно, я в два раза больше по размеру. Тело все черное из-за мелких волосков, на руках когти. Попробовал остроту, просто коснулся своей кожи и сразу порезал. Но удивило другое: рана моментально зажила.
Сдержался, чтобы не надавать по заднице профессору, только потому что сила, которая во мне проснулась, пугала. Вместилище раза в четыре больше моего, так и железа подросла.
Меня настолько увлек разбор новых возможностей, что я силой заставил себя оторваться. В таком обличии, я точно способен, глаз на жопу натянуть магу-уроду. Есть только одна проблема: мне не выйти. Паника поднимется знатная сначала в трущобах, а после уже и во всем Тобольске, и потом бегай от всяких Трутней, желающих меня убить.
— Это чудо… — сказал выглянувший профессор.
— Ага, — улыбнулся я. — Иди сюда, скотина!
У Давида не получилось убежать. Стоило мне захотеть, как когти убрались, я схватил его.
— Давай, Кулибин, придумывай, как мне человеческую обратно форму вернуть! — приказал я.
— Зачем? Вы, Борис Иванович, совершенны. У вас сила и способности измененных, при том истинных. Прошу заметить, вы сохранили свой разум, — вырвался оскорбленный Прохоров. — Стоите на высшей ступени эволюции. Словно бог!
— Ща я тебя, грешник-то, покараю, — ударил я рукой по столу, а его разнесло в щепки. — Прохоров, твою мать! Хватит на меня так смотреть, у тебя уже слюни капают, да и я себя неуютно чувствую.
— Господин, я не могу поверить, что мне так повезло. Это же один шанс на миллиард, столько событий и условий должно быть соблюдено. Вы не понимаете! — выставил он грудь, защищая мою новую форму.
— Давид… — прошипел я. — Не зли! Если я тебе сказал, что нужно придумать, как мне человеческую форму вернуть, значит, надо!
— Слушаюсь, господин, — ответил он и всадил огромный шприц мне в руку.
Черная жидкость потекла в емкость. Я отвлекся. Кое-что еще произошло, мой голос бога. Я чувствую, что он стал куда сильнее.
— Человеческое обличье! — приказал сам себе.
Яркая вспышка, и с меня словно дым сошел.
— Нет! — закричал профессор, бросившись ко мне. У него были настоящие слезы на глазах. — Нет, умоляю, пожалуйста! Еще чуть-чуть!
Отошел от полоумного. Придурок! Жаль, что мой и полезный… Взрослый мужик рыдал и корил все на свете за то, что ему сломали жизнь и порушили его мечту. Прохоров только через пять минут пришел в себя. Я узнал, где можно одолжить костюм, а то мой остался к гостинице.
Положил его в рюкзак на всякий случай, а сам надел запасной комплект формы. Кое-что заметил, пока он психовал, но не стал говорить, оставил на десерт. Спросил, во сколько обошлось все, что мы с ним разрушили.
Вот же хитрый профессор! Стоило ему только взглянуть, сразу назвал точную сумму в сорок три тысячи восемьсот двадцать рублей. Я выдал из того, что взял у Славецкой, сорок четыре тысячи.
У меня еще раз взял кровь. Сказал ему, чтобы строил гипотезы, теории, в общем, думал, что произошло. А перед самым уходом повернулся.
— Давид? — позвал я его. — Ты, когда психовал, разбил шприц с жижей из моего измененного тела!
— Что? — вскочил Прохоров.
Я закрыл за собой дверь, когда профессор издал печальный крик. То-то же! Не нужно было так себя вести, а то как маленький ребенок. Пока поднимался на улицу, заглянул в себя. Есть хорошая и плохая новость.
Сила, которая была мне доступна в другой форме, исчезла. Как и уровень голоса бога, все вернулось к тому, что было. Печалька, конечно… А вот то, что я перешел с пика «Ученика» на «Адепта», не могло не радовать.
Это, возможно, мне поможет с тем, чтобы завалить урода. Осталось только добраться до него. Старался не привлекать внимание, народ чем-то был занят, то ли праздник какой-то у них, то ли гуляние. Получилось выйти из трущоб незамеченным.
Машина еще ждала меня, чему я обрадовался, все-таки задержался чуть больше, чем планировал. Залез и подробно объяснил водителю, куда нужно ехать. Мы тронулись. Перед глазами мой предыдущий образ. Не смог решить, радоваться этому изменению или нет. В чем я точно уверен: следующее обращение будет такое же, и тут уже не спрячешь руки.
Единственный плюс, который, надеюсь, тоже сохранится, это контроль. Я был собой, никаких позывов или желаний. Прислушивался к себе, чтобы найти хоть какие-то изменения в настроении или ходе мыслей.
Вроде бы все в порядке. Я это я. Сосредоточился на плане. Собрать все детали крайне сложно, когда я не совсем понимаю, где мы встретимся с магом и будут ли ему помогать монстры. Слишком от многих вводных зависел успех или провал. Уверен, в этот раз маг точно меня прикончит, если я не сделаю это первым.
Машина остановилась у пропускного пункта. Еще раз поблагодарил водителя и подошел к шлагбауму, который недавно установили.
— Фамилия и звание! — обратился ко мне военный.
— Солнцев, старший лейтенант, — ответил я.
Глаза у пареньков выпучились. Один из них рванул в часть, пока второй приветствовал. Меня пропустили. Проблемы начались, стоило только перешагнуть ворота.
Народу еще больше, и навстречу шел крайне злой Трутень. Паренек, который убежал, что-то на ходу объяснял подполковнику, а тот от него только рукой отмахнулся. Военный встал и вытер пот со лба.
— Подпол… — начал я, но меня прервали.
— Солнцев, твою мать! Живой, падла… Ты куда свалил? А? Кто тебя выпустил? Покажи мне этих идиотов, лично отведу за ручку за стену!
Военные, которые были в части, стали отходить от разъяренного Весемира.
— Никто! — ответил я — Просто взял и вышел, дела у меня были.
— Дела? Ты посмотри на него… — указал на меня Трутень, непонятно к кому обращаюсь. — Боря, ты у меня
