Сказки старого дома - Андрей Николаевич Басов
– Да, – согласился Ахмед, – лесное появление хорошо покрывает и момент входа, и странность появления оттуда возникает не для всех наблюдателей со стороны и не всегда. Неподалёку от Багдада есть лесные массивы. Можно подумать над лесной легендой и её обеспечением.
– С другой стороны, – продолжил я, – эффект толпы. Чем больше вокруг незнакомых людей, тем естественнее среди них появление нового человека, исключая сам момент его материализации из ниоткуда. То есть ситуация совершенно противоположная лесной. Однако имеющая свои достоинства. Сразу происходит внедрение в толпу – и никаких проблем с транспортом, но нужно как-то скрыть от глаз толпы момент входа. Где в Багдаде постоянно образуются скопления людей?
– В мечети, на базаре и, пожалуй, у городских ворот. Но это, конечно, днём, – ответил Ахмед. – Ночью-то можно появиться где угодно. Хоть посреди любой улицы, но ночное появление само по себе неестественно. Как объяснить, например, дома, где ты болтался весь день? Ночью же городские ворота заперты, и ты не можешь попасть в город.
– В чем дефектность наших любимых миров, – размышляю я вслух, – так это в отсутствии железнодорожных вокзалов. Из кабинки вокзального туалета можно входить в мир совершенно без каких-либо проблем и противоречий в любое время.
– Да, за исключением того, что в момент перехода нужно, чтобы для тебя заведомо была бы свободная кабинка. Понятно, чем будет сопровождаться твоё внезапное появление в занятой кабинке. Хорошо, если человек перед тобой уже будет сидеть на горшке! А если нет?
– Ну вот, что за привычка у философов осквернять цинизмом даже самые блестящие идеи! Хотя постой! Как ты сказал? Заведомо была бы? Так ведь Дом-то как раз и создаёт заведомо предсказуемые ситуации. Это же очевидно. Инертность нашего мышления просто поразительна. Мы ситуации управляемого Домом переноса в другие миры противопоставляем типичную ситуацию нашего родного мира, которой управлять не можем. А это ошибка рассуждений. Что мешает переноситься в специально подготовленные условия? Ничего!
– Подожди, подожди, дай-ка сообразить, – заинтересовался Ахмед. – Если скопление людей – наиболее подходящее с точки зрения удобства место появления, то нужно всего лишь, чтобы в момент переноса на точку входа просто никто со стороны не смотрел. А как только ты в толпе нарисовался, то ты уже часть её и никто не обратит внимания, что секунду назад тебя тут не было и в помине. Ты это имеешь в виду?
– Именно.
– Слушай, а ведь это очень интересно. Например, если появляться в толчее у городских ворот, то достаточно быть заслонённым на момент от чьих-либо глаз хотя бы какой-то повозкой. А если на базаре, то за какой-нибудь лавкой или за завесой выставленного, развешанного товара. А в мечети можно материализоваться за любой колонной, углом и выйти оттуда, словно только что за них зашёл.
– Верно. Да хоть просто у всех за спиной. Важно только, чтобы в момент входа в твою сторону никто не смотрел. Это в беспорядочной толпе нужно за что-то спрятаться. А вот в мечети, как я понимаю, во время молитвы все смотрят исключительно в сторону Мекки, а не озираются вокруг себя.
Всегда спокойный и уравновешенный Ахмед просто заёрзал на месте от возбуждения.
– Это надо немедленно проверить, – заявил он. – Посиди тут. Я сейчас, – и вылетел во двор.
Вернулся минут через десять.
– Порядок. Сегодня четверг. Отпросился на пару дней. Так что у меня в распоряжении будет четыре дня. Можем отправляться в Багдад.
– Постой, постой! Это что, приглашение?
– А что ещё может быть после нахального подкупа тортиком и пряниками? Я просто вынужден тащить тебя с собой. Не думаешь же ты, что причина – это твои собственные хилые логические рассуждения. Не подкреплённые никакой систематизацией, диалектикой, обращением к печатным источникам и авторитетам?
– Ахмед, притормози. Ты же не собираешься идти в Багдад прямо так, в дворницком комбинезоне? Да и проинструктировать меня о тамошних порядках и обычаях не мешало бы. А от Багдада Гарун-аль-Рашида я отказаться просто не в силах.
– Ну вот, всю ажитацию[11] сбил! – посетовал Ахмед, оглядывая свою рабочую амуницию. – Давай-ка я чайничек подогрею. «Белочка» ещё не освоена, а в Багдаде её не водится.
Горячий чайник снова на столе. Посасываем конфетки и прихлёбываем божественный ахмедовский чай.
– Стало быть, так. Багдад в основном как раз такой, как в преданиях. Только избавлен от некоторых досадных пороков, которые в натуральном мире есть до сих пор. Мой арабский мир терпим к остальному внешнему миру. Нет религиозного психоза ни в отношении самих арабов, ни в отношении иностранцев. Если какому-нибудь маньяку вздумается объявить газават против неверных, то у него большие шансы кончить свою жизнь на плахе по приказу халифа.
Женщины достаточно свободны. Хотя многожёнство, гаремы никуда не делись. Запрет для женщин на открытое лицо больше традиционный, чем религиозный, и касается только появления на улице. В помещении закрывать лицо или нет – её личное дело. Традиции затворничества женщин и беспрекословного подчинения мужу тоже нет. Грамотность женщин не порицается, но и не славится.
Рабство как было, так и есть. Правда, по формам может быть довольно разнообразным. И довольно безобидное волшебство тоже имеется, и жить людям не мешает.
Смертная казнь существует, но только за очень серьёзные провинности. Супружеские коллизии, воровство к таким не относятся. Вот, в общем-то, и всё, но из этого многое вытекает. Например, иноверец или безбожник может беспрепятственно войти, осмотреть мечеть. Или даже встретиться в ней с кем-то для беседы. Там даже есть специальные уголки для этого. В караван-сарае или порту к иностранцу всегда отнесутся как к гостю, а не врагу или конкуренту.
– Учить арабский язык надо или ты будешь переводчиком?
– А с чего ты взял, что мне, прожившему всю жизнь в СССР, и притом в Питере, могут быть известны древние арабские языки? Там как-то сама получилась смесь русского с вкраплениями арабских слов и понятий.
– Тогда нам остаётся только определиться, где в Багдаде мы сейчас появимся. Вернее – тебе решить, Ахмед. Ты в курсе ситуации.
– Я думаю, чтобы особо не
