Ашер 5 - Сергей Шиленко
В целом я был с ним согласен. Когда у нас появилась возможность прикрывать друг друга, путешествие стало гораздо менее зловещим. Мы ехали вместе, переговаривались, и время шло быстрее. А когда солнце взошло достаточно высоко, мне даже выделили место в карете, чтобы я мог немного помедитировать или просто вздремнуть, пока есть возможность.
В общем, дорога до Бронзовой Гавани оказалась довольно гладкой и даже приятной, чего не скажешь о нашей последней поездке в этой карете (тогда было совсем невесело). Даже вечно ноющая Энджи как-то вписалась. Она иногда управляла экипажем, чтобы Бруно мог отдохнуть, и это было неожиданно полезно.
Я видел этот город лишь один раз, когда мы с Ритой останавливались здесь по пути к тем самым руинам. Он был ровно таким, каким я его запомнил.
Меня не покидало ощущение, что мы заехали в какую-то стимпанковскую компьютерную игру или, может, фильм. Название «Бронзовая Гавань» отлично отражало архитектуру. Или наоборот? Не знаю. В любом случае, все здания были обшиты огромными листами бронзы, всюду торчали какие-то трубы, крутились шестеренки, что-то дымило и пыхтело. Массивные ворота, которые закрывались на ночь, тоже были на месте.
Однако первым, что бросилось в глаза на подъезде, было бесчисленное количество людей, кораблей в гавани и повозок на дорогах.
— Милосердная Богиня, да он набит под завязку! — вырвалось у меня. Здесь и в прошлый раз было много народу, но такой толпы я еще никогда не видел, даже когда ездил на пару дней в Москву на новогодние праздники. Яблоку негде упасть.
— Обычно часть людей уезжает в Долину Рамзи, там разбивают палаточные лагеря, места достаточно, — растерянно объяснил Бруно, оглядывая толпы. Было видно, что он не ожидал такого ажиотажа. — Но место проведения церемонии изменилось, теперь все здесь, в городе не так просторно, поэтому даже не знаю, где нам лучше разместиться.
— А что там наверху? — спросил Мило, указывая на огромное поместье, которое возвышалось на холме. Все караваны почему-то двигались именно туда.
— Ты знаешь дорогу? — спросил у меня Ашер Роджер, он подъехал к нам на гусенице, которую уже освободил от упряжки.
— Думаю, нам просто нужно идти за толпой, — сказал я ему, кивая в сторону роскошного поместья. Там, где все собрались, там и нам место.
С нашей позиции казалось, что к нему ведет только одна, извилистая дорога, словно гигантская змея ползет вверх по холму. Наверняка так и было, потому что все устремились именно по ней. Люди останавливались и разбивали лагеря прямо на обочине, лишь бы поближе к цели.
— Нам нужно занять первое же попавшееся свободное место, — сказала встревоженная Шелли. Как и все мы, она волновалась, что мы прокатаемся до ночи и придется спать в карете, а это то еще удовольствие.
— Нужно как можно скорее добраться до конца этой очереди, — сказал я, глядя на самую кошмарную пробку, которую когда-либо видел в своей жизни. Ну вот хоть убей, напоминает мне Землю и ее проблемы. Ну почему остров не мог мне подкинуть какую-то более приятную ассоциацию с Землей? Что-нибудь хорошее, а не вот это все?
Но как и любому затору, этой пробке тоже пришел конец. Точнее, не ей конец пришел, а мы наконец-то продвинулись вперед, и стало чуть посвободнее. Мы доехали до относительно безлюдного поворота, сразу за обочиной оказалась довольно большая поляна, с которой открывался потрясающий вид на город и гавань.
— Давайте разобьем лагерь здесь, — предложил я главным образом потому, что у меня уже задница затекла от долгого сидения в карете. Честное слово, больше не могу. — Знаю, что до поместья отсюда далековато, но место хорошее, правда? — огляделся я. Вид и правда был шикарный. — Эй, Эндрю, не хочешь объединить лагеря? В тесноте, да не в обиде.
— Хорошая идея, Макс! — с энтузиазмом согласился Роджер и, недолго думая, припарковал свою карету рядом с нашей. — Так мы с тобой сможем вместе пойти в поместье судьи Свана для подготовки к церемонии.
— Вот и отлично, — я спрыгнул на землю, чтобы немного пройтись и размять ноги перед тем, как начнется разгрузка и установка лагеря. Подошел к краю холма и залюбовался открывшимся видом.
Разноцветные флаги и вымпелы развевались на легком утреннем ветерке, в воздухе кружились и сверкали блестящие конфетти, словно кто-то устроил праздник прямо над городом. Отовсюду доносились смех и музыка, создавая атмосферу карнавала. А по извилистой дороге к поместью судьи Алека Свана змеилась бесконечная, казалось, очередь из бесчисленных повозок и людей.
У меня даже улыбка на лице расцвела при виде этой картины. Атмосфера праздника заражала.
Поскольку нас было много, да еще и семейство Роджера к нам присоединилось, мы заняли весь этот уступ. Чужакам не осталось места, и это было приятно. Мы как бы застолбили за собой территорию. Я наполнил легкие свежим воздухом, чуть пахнущим морской солью и чем-то неуловимо праздничным, и прогнулся в спине, разминая затекшие мышцы.
Был прекрасный день. Все вокруг выглядело мирным и радостным.
Но мне было неспокойно. Какое-то неприятное предчувствие сверлило где-то под ложечкой.
— У меня плохое предчувствие по поводу всего этого, — раздался голос Энджи. И беспокойство, которое мне удавалось сдерживать до этого момента, вышло из-под контроля, словно кто-то нажал на спусковой крючок.
— Да у тебя почти на каждый чих плохое предчувствие, — огрызнулся я на женщину, которая как всегда отошла в сторонку, чтобы покурить, пока другие работали. Это меня раздражало.
Она выгнула бровь и медленно выдохнула струю едкого дыма мне в лицо.
— Значит, ты тоже это чувствуешь, — уколола она меня своим проницательным взглядом, вместо того чтобы обидеться на мое хамство. Стряхнула пепел с конца сигареты, глядя мне прямо в глаза.
— Знаешь, мне не нравится, что ты куришь, — сказал я ей, чтобы не отвечать на ее комментарий. Она была слишком проницательна, и это бесило еще больше. Не хотел признавать, что она права.
— Тогда это моя последняя сигарета, и я планирую насладиться ею, — спокойно ответила она. Докурила медленно, словно это был какой-то ритуал, выбросила окурок и аккуратно втоптала его пяткой в землю.
Женщина уже развернулась, чтобы уйти и, видимо, наконец-то приступить к каким-то делам, но я окликнул ее.
— Энджи, — остановил я ее. Меня беспокоили
