Стальной кулак (СИ) - Тыналин Алим
— Владимир Николаевич, — Островский оторвался от микроскопа, — а если добавить хлорид цинка? В сочетании с алюмосиликатным носителем.
— Нет, — Ипатьев покачал головой. — Лучше модифицировать поверхность катализатора. Помните мои ранние опыты с платиной?
Установка продолжала мерно гудеть. За окном уже совсем рассвело, осеннее солнце пробивалось сквозь легкий туман. День обещал быть продуктивным.
Внезапно хроматограф выдал новые результаты. Островский, взглянув на ленту, замер:
— Невероятно… Октановое число поднялось до восьмидесяти! Такого качества бензина у нас еще не было.
Ипатьев быстро просмотрел данные:
— Более того, выход целевого продукта почти на тридцать процентов выше обычного. Этот катализатор… — он сделал паузу, — может полностью изменить технологию нефтепереработки.
Я понимал, что являюсь свидетелем переломного момента. Теперь Ипатьев уже не сможет оставить эту работу. Настоящий ученый никогда не бросит многообещающее исследование на полпути. А уж в том, что Ипатьев настоящий ученый, никто не сомневался.
Из лаборатории я вышел около полудня, когда Ипатьев с Островским уже погрузились в новую серию экспериментов. Промозглый ветер усилился, срывая последние листья с деревьев на бульваре. До совещания в ВСНХ оставалось три часа.
В машине я еще раз просмотрел папку с документами. Графики результатов испытаний катализаторов, расчеты экономической эффективности, схема размещения будущих промыслов в Поволжье… Каждая бумага могла стать решающей в предстоящей схватке.
— К конторе, Леонид Иванович? — спросил Степан, поглядывая в зеркало заднего вида.
— Нет, сначала заедем к Величковскому.
Старый профессор ждал меня в кабинете в Промышленной академии. На столе уже лежала стопка заключений от ведущих специалистов по нефтепереработке.
— Вот, — Величковский протянул мне тонкую папку, — особенно интересное мнение профессора Губкина. Он поддерживает идею поиска нефти в Поволжье.
Я пробежал глазами документ. Авторитет Губкина мог стать серьезным козырем в предстоящем разговоре.
В конторе на Маросейке я провел последний час перед совещанием. Мышкин доложил о настроениях в ВСНХ:
— Студенцов собрал целую коалицию против проекта. Будут давить через плановый отдел.
— А военные?
— Полуэктов обещал поддержку. Но на совещании он сам присутствовать не сможет, но от военных будет наш человек, он будет на нашей стороне.
Я взглянул на часы. Пора. Предстоял непростой разговор, который мог определить судьбу всего проекта.
В зал заседаний ВСНХ я вошел за двадцать минут до начала. Тяжелые портьеры на высоких окнах приглушали свет пасмурного осеннего дня. Массивные бронзовые люстры отражались в темной полированной поверхности длинного стола карельской березы.
Участники собрания постепенно занимали места согласно негласной табели о рангах. В центре — руководство ВСНХ и представители Госплана. По правую руку — начальники главков и трестов, по левую — технические специалисты и эксперты.
Председательствовал Николай Иванович Курчинский, заместитель председателя ВСНХ плотный мужчина с круглым подбородком. Рядом с ним сидел Павел Андреевич Богданов из Госплана, нервно постукивая карандашом по графину.
На повестке дня значилось три вопроса:
1. О выполнении плана нефтедобычи в третьем квартале 1930 года.
2. О состоянии геологоразведочных работ в Эмбенском районе.
3. О перспективах развития нефтяной промышленности (мой доклад был в этом пункте).
В начале совещания с отчетом выступил начальник «Грознефти» Косиоров. Грузный мужчина с залысинами монотонно зачитывал цифры о невыполнении плана, ссылаясь на нехватку оборудования и проблемы с транспортом.
— А что с качеством нефтепродуктов? — прервал его Богданов. — У нас поступили рекламации от военных.
— Работаем над улучшением, — Косиоров промокнул платком вспотевший лоб. — Но без модернизации заводов мы не сможем повысить качество, — Косиоров развел руками. — Нужны капиталовложения.
— А почему не выполнен план по разведочному бурению? — снова спросил Богданов, сверяясь с бумагами.
— Буровое оборудование изношено, — вступил в разговор главный инженер «Азнефти» Велихов, худой желчный человек в потертом костюме. — Половина станков требует капитального ремонта. К тому же проблемы с обеспечением долотами.
После доклада Косиорова разгорелась острая дискуссия. Богданов из Госплана настаивал на применении жестких мер:
— Предлагаю записать в решение: признать работу «Грознефти» неудовлетворительной. Обязать в недельный срок представить план мероприятий по выходу на плановые показатели.
— С конкретными сроками и ответственными лицами, — добавил Курчинский. — И отдельным пунктом по графику повышения качества нефтепродуктов.
После долгого обсуждения приняли компромиссное решение:
1. Признать работу «Грознефти» недостаточной
2. Выделить дополнительно восемьсот тысяч рублей на ремонт оборудования
3. Создать комиссию по проверке качества нефтепродуктов
4. Обязать руководство треста ежедекадно докладывать о выполнении плана.
Курчинский постучал карандашом по графину:
— Переходим ко второму вопросу. Доклад по Эмбенскому району.
Начальник геологического управления Востоков, сухощавый старик с аккуратно подстриженной седой бородкой, начал рассказывать о результатах разведки. Его тихий голос с академическими интонациями едва доносился до дальнего конца стола.
— Перспективы района неясны… Требуются дополнительные исследования… Необходимо увеличить объемы геофизических работ…
Я заметил, как председатель комиссии, сидевший чуть откинувшись назад, что-то быстро записывает в блокнот. Он внимательно следил за реакцией присутствующих.
— А что с финансированием геологоразведки? — спросил представитель Госплана Ляпин, грузный мужчина с одутловатым лицом.
— В текущем году сокращено на тридцать процентов, — ответил Востоков. — В следующем году пока план не утвержден. Ждем решения.
По Эмбенскому вопросу развернулась настоящая битва между геологами и плановиками. Востоков требовал увеличения финансирования, Ляпин настаивал на «рациональном использовании имеющихся средств».
В итоге постановили:
1. Признать результаты геологоразведки в регионе недостаточными.
2. Сохранить текущий уровень финансирования до конца года.
3. Поручить Геологическому управлению совместно с Госпланом разработать новую программу работ.
4. Обязать «Эмбанефть» предоставить транспорт и оборудование для геологических партий
Только после этого Курчинский объявил:
— Переходим к третьему вопросу. Слово товарищу Краснову.
Я разложил перед собой документы. Краем глаза заметил, как члены комиссии слегка подались вперед, внимательно разглядывая меня.
— Товарищи, — начал я. — Текущее состояние нефтяной промышленности требует принципиально новых решений. Старые месторождения истощаются, качество нефтепродуктов не соответствует требованиям времени, — я разложил перед собой графики. — Позвольте обратить внимание на системные проблемы нефтяной промышленности. Первое — качество нефтепродуктов. Как мы только что слышали, существующие установки не обеспечивают требуемых характеристик топлива. Особенно это критично для нужд обороны.
Я сделал паузу, отметив, как насторожился представитель военного ведомства, полковник Державин.
— Второе — падение добычи на старых месторождениях. По данным за последний квартал, на бакинских промыслах снижение составило двенадцать процентов. В Грозном — восемь. При этом потребность в нефтепродуктах растет.
Богданов из Госплана нервно постукивал карандашом:
— Ближе к делу, товарищ Краснов. Какие предложения?
— Предложения конкретные, — я развернул карту. — Необходимо создать новую нефтяную базу. Вот здесь, — я обвел район между Волгой и Уралом, — по данным геологической съемки есть все признаки крупных месторождений.
— Позвольте, — подал голос Велихов. — Какие признаки? Где доказательства?
