Портальеро. Круг первый - Юрий Артемьев
— Ну чего тут у тебя?
— Вот. Не могу…
Маша протянула свою руку вперёд и она свободно прошла сквозь стеклянную полочку со всякими флаконами, шампунями и лежащей между ними расчёской. При этом ничего даже не колыхнулось от этого действия.
Да… Проблема.
— Максим! А ты помнишь, как я не смогла взять резинки, которые ты для меня купил?
— Помню.
— Но теперь-то вот они…
Она вытащила резинки из кармашка пижамы и показала мне.
— А расскажи-ка мне, Маша, как ты слопала мои эклеры, которые я отложил себе на ужин?
— Ну… Не знаю. — она задумалась. — Они появились. Я протянула руку и взяла, а потом откусила. Кстати, спасибо тебе! Они были очень вкусные. И… С тех пор, как я умерла…
Она надолго замолчала. Похоже, что к этой теме она ещё не привыкла до конца…
— С тех пор у меня не было ни чувства голода, ни какого-то другого чувства. Я вот не чувствую холодно мне или тепло. Но тогда, когда ты меня трогал там, на голове. — она показала на свои новые волосы. — Я чувствовала тепло твоих рук.
— Ясно… А скажи мне, пожалуйста, ты себя в зеркале видишь?
— Не-а… Но я этому даже не удивилась. Потому что слышала, что привидения в зеркалах не отражаются.
Я посмотрел в зеркало. Себя я там увидел, а Машу нет.
— Не только привидения в зеркалах не отражаются, но и всякая другая нежить тоже. Вампиры, например.
— А кто это такие?
Я вспомнил, что до появления видеосалонов не все знали про вампиров. Про чертей слышали, и даже в кино видели. У нас же были такие фильмы, как «Вий» и «Вечера на хуторе близ Диканьки». Так что я попытался рассказать девочке то, что сам помню про вампиров.
— Это такие гады, которые питаются кровью. У них острые длинные клыки торчат изо рта. Они прокусывают ими шею жертве, и высасывают всю кровь без остатка.
— Жуть какая. Я слышала, что они в сказках назывались упырями.
— Тоже верно. Но ты не вампир и не упырь. Ты просто маленькое и очень любопытное привидение. И, кстати, тут другое. Вампиры не терпят дневного света. Если на них упадёт хотя бы лучик солнца, то они сгорают ярким пламенем. Поэтому они днём спят в гробах. А ночью выходят охотиться. Ты же легко можешь передвигаться и светлым днём, и кромешной ночью.
— Зачем ты меня пугаешь?
— Машенька! Мне казалось, что тебя уже трудно чем-то напугать.
— Ты думаешь, если я умерла, то мне и бояться больше нечего?
— Лично я именно так и думаю.
Девочки — они всегда такие девочки. Поэтому сказки про вампиров быстро закончились, а она сказала мне:
— Сейчас это не важно. Причеши меня, пожалуйста!
— Не умею причёсывать девочек. Я этого никогда не делал.
— Но я же сама не смогу этого сделать.
— Давай попробуем сделать так…
Я сел на бортик ванны и левой ладонью обхватил руку девочки, Тоже, кстати, левую. Попытался слегка подпитать её маной. Много сил на это тратить не стал. Знаю, что это чревато последующим голодом. И не только магическим истощением. А самым натуральным человеческим голодом. Эдак продуктов в холодильнике мне хватит только на сегодня. А я-то думал растянуть их на срок подольше, чем один или даже два дня.
— Попробуй ещё раз взять расчёску! — скомандовал я.
Маша неуверенно протянула руку и… смогла легко взять то, что и хотела.
— Максим! Смотри! — и указала рукой на зеркало. — Я себя вижу.
Я глянул в сторону зеркала. Действительно. Теперь там отражалось сразу двое подростков.
— Ну, раз ты можешь теперь пользоваться расчёской и видишь своё отражение, то начинай приводить себя в порядок!
— Одной рукой это делать не совсем удобно.
Я всего лишь на секунду отпустил её руку, но тут же об кафельный пол звякнула, выпавшая из её руки расчёска. Подняв расчёску с пола, я левой рукой взял её за плечо, а правой протянул ей приспособление для приведения в порядок волос привидения. Вот такой у меня каламбур получился сам собой. Я даже усмехнулся.
— Что тут смешного? — тут же вспыхнула Маша.
Я пересказал свой каламбур. Фраза, про приведение в порядок волос привидения, ей тоже понравилась и она заразительно так засмеялась. Этому факту я очень удивился. У меня в ванной в полный голос смеётся мёртвая уже несколько дней девочка. Чудны дела твои, Господи… Хотя он-то вроде бы тут совершенно ни при чём.
Вот так дальше и пошло. Я стою у неё за спиной и держу её левой рукой за плечо, а она перед зеркалом тщательно расчёсывает свои рыжие волосы, пытаясь сотворить два хвостика по бокам.
— Максим! Мне так идёт? — наконец спросила она меня.
— Идёт, идёт… — отмахнулся я.
Не ожидал, что это её это так обидит.
— То есть тебе всё равно, как я выгляжу?
— Маша! Только не надо снова начинать!
— Ты — дурак!
— Я знаю. Ты мне об этом уже говорила. А я так подумал-подумал, и решил, что ты права. Я дурак хотя бы потому, что связался с такой неблагодарной девочкой, как ты.
— Прости! — с виноватым видом вымолвила она. — Я порой забываю, что я уже не та маленькая девочка, которой многое было позволено. Ведь я давно уже знала, что моя опухоль в конце концов приведёт меня к быстрой смерти. В школе меня дразнили по-разному, и никто со мной не дружил. А дома я отрывалась на своих близких.
— Они потакали твоим капризам?
— Ага… Теперь-то я понимаю, что это было глупым поступком с моей стороны. Но что я могла поделать. Когда у меня началась эта болезнь, мне было-то всего лишь чуть больше семи лет. Что я понимала тогда?
— А сейчас ты много больше понимаешь?
— Да. Просто иногда расслабляюсь. И веду себя так же, как и раньше. Прости меня за это!
— Я тебя понимаю. Но иной раз ты ведёшь себя…
— Даже не говори. Я сам про себя всё знаю.
— Маша! А кто у тебя остался из
